Сердце мира - Артём Каменистый

Сбоку мелькнул авангард второго отряда. Робин яростно замахал рукой, приказывая Мавру разворачиваться. Сам пошёл вверх, забирая наискосок, чтобы не сталкиваться с тылом вражеской орды. Он хотел поднять отряд выше по склону, чтобы вновь ударить на полном скаку, остановить разогнавшегося единорога может только крепкая стена.

Однако хафиды не дали времени завершить тактический маневр. Их хвалёная храбрость всё же имела свои пределы. После молниеносной атаки волшебной конницы потери были столь чудовищны, что уцелевшие наконец окончательно уяснили – им здесь не рады. Самые безрассудные всё ещё бросались на копья пехоты, но большинство шустро поспешило к лодкам. Робин немедленно остановился, замахал руками своим бойцам, призывая их обойти его, выстроив клин заново.

Когда он наконец скомандовал атаку, бегство врагов приняло повальный характер. Побросав неудобные копья, за отступавшими мчались велиты, рубили их в спины; тяжёлые кнехты безнадёжно отстали, но спешили изо всех сил. Кривой, поспешно выстроенный клин, подминая под себя улепётывающих хафидов, доскокал до подножия холма, где на пляже кишело большинство уцелевших противников. Разогнавшийся Ромфаниум не смог вовремя затормозить и, опасаясь падения, прыгнул вперёд. Робин даже удивился, когда копыта простучали по дереву; внизу блеснули обезумевшие глаза, перепуганные дикари бросили вёсла и резво попрыгали за борт. Им наверняка нечасто приходилось видеть, чтобы их лодку столь непринуждённо посещали скачущие всадники. Не сумев остановиться и здесь, Ромфаниум, покидая посудину, неловко зацепился передним копытом и завалился вперёд. Робин испытал короткое ощущение свободного полёта и матерящимся метеоритом рухнул в воду.

К счастью, здесь было совсем не глубоко, далеко от берега они не удалились. Нащупав дно, вождь встал – вода была почти по грудь. Рядом отчаянно бился единорог: поднявшись, он взмахнул головой и отогнал излишне прыткого вражеского пловца.

– Ромфаниум, ты цел?

– Да, Робин!

– Выбирайся на берег!

– Только с тобой, поспеши, бой ещё не закончен!

Робин подскочил к единорогу, схватился за луку седла, прыгнул, преодолевая сопротивление воды. Оказавшись в седле, он выхватил секиру – меч был потерян при падении, найти его быстро не удастся, а время не ждёт. На берегу и песчаном мелководье продолжалось сражение, правда, скорее это можно было назвать бойней. Хафиды больше не помышляли о сопротивлении, они поспешно спихивали лодки, торопились удалиться подальше. Самые отчаянные бросали оружие и уходили вплавь, догоняя удалявшиеся челноки. Подоспевшие кнехты довершили разгром противника. Армия Ноттингема уже потеряла всякое подобие строя, в беспорядочной толпе смешались все рода войск, бойцы работали, не покладая окровавленных мечей, повсюду возбуждённо метались единороги-одиночки, выискивая добычу для своих рогов и копыт.

Ушло менее сотни лодок; их любезно провожали рейнджеры, спеша опустошить вслед свои колчаны. Со стороны устья Стайры показалась галера; бедным хафидом покоя не будет ещё долго: ветер был благоприятным, и на корабле ставили паруса, медлительным лодкам не удастся уйти от погони. Робин поспешно собрал пару десятков рейнджеров, приказал им садиться в лодки и плыть навстречу судну, к нему же направил десяток кнехтов.

Галера преследовала врагов до самой темноты, расстреляв все снаряды и запасы стрел. В ночи смогло скрыться не более трёх десятков лодок; за всю историю своего существования дикари не знали подобного разгрома. Осиротело большинство хижин, племена Девяти Болот остались почти беззащитными. Если их не истребят враги, то очень нескоро они станут думать о новых нападениях. К чести хафидов, они были всё же по-своему доблестными воинами: никто так и не попросил пощады. На глазах потрясённых ноттингемцев израненные воины со смехом перерезали себе горло специальным ритуальным ножом из блестящего чёрного обсидиана, спеша при этом выкрикнуть врагам последние проклятия. В плен не сдался ни один.

ГЛАВА 2

– Ахмед, тебе ещё не надоело? – поинтересовалась Анита.

– Скучно! – вздохнул джигит и вновь метнул кинжал в толстое дерево.

Этому занятию он предавался вот уже более часа. Постоянное мелькание клинка здорово надоело девушке. Неподалеку, в тени раскидистого дерева, тихо сидела Сата. Скрестив перед собой поджатые ноги, она не шевелилась уже около двух часов. Волшебница медитировала, стараясь развить свои невероятные способности. Помимо Ахмеда и Аниты, её охраняла парочка единорогов; сказочные животные паслись с другой стороны, никто не пройдёт через этот заслон незамеченным, да и место было не опасным – до городских стен рукой подать.

– Горец, полежи спокойно, бедное дерево скоро свалится!

– Ничего, тут их ещё много!

– Всё равно!

– Вах! Тибе жалко? Вон, целый лес, зачем жалеть?

– Я жалею свои нервы, этот стук уже просто достал!

– Когда такой красивый дэвушка сердится, то становится совсем некрасивый!

– Перед кем здесь красоваться? Ой! А это ещё кто?

Со стороны леса показалась одинокая телега, увлекаемая полудохлым быком. На ней восседали четверо крестьян. Ахмед нахмурился, поднял свою чудовищную секиру, вскинул её на плечо. Из этого положения он мог в долю секунды произвести арифметическое действие под названием деление для любого желающего. Анита подхватила лук, встала рядом. В подобных случаях переговоры всегда вела она. Грозная речь страшного гиганта вызывала у крестьян приступы недержания кала, поэтому Ахмед скромно предпочитал отмалчиваться.

– Стоять! – крикнула Анита, когда до телеги осталось шагов двадцать.

Крестьяне тупо захлопали глазами, не в состоянии быстро переварить поступившую информацию. Щелкнул лук, стрела со стуком впилась в телегу.

– Стоять, вам сказано!!!

До сиволапых сразу дошло. Осаженный бык грустно посмотрел на Аниту измученным, странно мудрым взглядом, как будто просил прощения за своих чудовищно тупых хозяев.

– Чего вам здесь надо? – сурово спросила девушка.

Встав по бокам телеги, крестьяне сняли шапки и дружно поклонились, один нерешительно шагнул вперёд, испуганно залебезил:

– Мы направляемся в город Ноттингем.

– А почему не по дороге?

– Но нам сказали, что там будет застава, где взимают высокую пошлину. Мы простые бедные крестьяне, пробираемся к вам от самого Кораллиума, много раз в пути были на волосок от смерти, у нас не осталось ничего ценного. Простите нас.

– Никакой пошлины у нас здесь не взимают, что за глупости? Вы что, хотите остаться в нашем городе?