Ворованные звезды - Анна Мистунина

— Где ты была?! — Вся боль, весь ужас Рэна выплескиваются в этом крике. — Почему не следила за ним?!

Эрис отшатывается, пораженная. Рэн хватает ее за плечи.

— Почему ты, почему…

Он не сразу понимает, чей это голос. Не замечает, что грубо трясет жену, что Эрис безвольно болтается в его руках, не сопротивляясь, только глаза, опухшие от слез, с ужасом смотрят ему в лицо.

— Прекрати! — Кто-то разжимает его руки, и Эрис падает в объятия матери. — Рэн! Очнись!

Рэн в новом приступе ярости разворачивается к отцу.

— Где вы все были?! Где врачи?!

— Врачи уже ушли. Они не могли помочь. Успокойся, Рэн! Ты делаешь еще хуже!

— Хуже?!!

Рэн с силой отталкивает отца. Окидывает комнату безумным взглядом. Эрис шарахается, когда он пробегает мимо, но Рэн спешит не к ней. Выскочив на улицу, он кидается прочь из поселка…

Огромный, в полнеба, край солнца выползает из-за горизонта. Красный, словно кровь, свет волной разливается от него, окрашивая алым весь мир. Ноги вязнут в песке, песок скрипит на губах, в глазах ворочаются песчинки. Рэн медленно бредет в сторону поселка. Он смутно помнит, как бегал в темноте, словно в припадке бешенства, а тишина рыдала вокруг множеством голосов, и некуда было деться от ее тоскливого плача. Он проходит по улицам, не замечая жалостливых взглядов, вслед летят перешептывания, но Рэну все равно.

Он едва решается войти в дом, но тело сына уже увезли. На столе не съеденный ужин, кровать Огарна застелена чистым белым одеялом. За плотной занавесью супружеская кровать. Постель нетронута. Эрис нигде нет…

Рэн стоит в доме прощаний, руки бессмысленно мнут лоскут ткани — перед сожжением его сняли с лица Огарна. Эрис выходит, опираясь на руку отца. Никто из них не оборачивается, словно Рэна здесь нет. За спиной тихо вздыхают родители.

— Попробуй с ней поговорить, — советует мать.

Рэн срывается с места.

— Эрис! Подожди!

Она останавливается — спокойная, чужая.

— Эрис! Вернись, пожалуйста!

— Нет, Рэн. — В ее голосе странным образом уживаются неприязнь и жалость. — Я не смогу забыть, что в тот день ты обвинил меня.

Разве он ее обвинил? Рэн с трудом вспоминает вечер гибели сына. Ясно помнится маленькое окровавленное тело, все остальное — как сквозь туман.

— Эрис, я сам не понимал, что говорю. Прости меня!

— Бесполезно, Рэн. Я все равно не забуду.

Она поворачивается и уходит. Рэн беспомощно смотрит вслед, в голове — ни одной мысли…

— Закон Основателей гласит: жизнь наших детей — высшая ценность. Отец, допустивший гибель ребенка — виновен. Закон Основателей гласит: женщина свободна расторгнуть брак. Мужчина, преследующий женщину, — виновен. Закон Основателей гласит: да не будет в мире вражды. Человек, угрожавший другому смертью, — виновен.

Судья устал: дело Рэна тянется седьмой месяц. Он протестовал снова и снова, но сегодняшний суд — последний.

Эрис стоит в первых рядах, об руку с новым мужем. Она смотрит Рэну в лицо с торжеством победительницы. Рэн отвечает спокойным взглядом — он больше не злится на Эрис. Сам виноват. Зачем врывался к ней, когда все было уже ясно? Хватал за руки, умолял. Эрис вышла замуж — Рэн не успокоился. В ярости обещал убить ее нового мужа. Не мог остановиться, и поэтому Эрис пришлось защищаться. Каждый вправе требовать суда Продолжателей. Эрис воспользовалась своим правом.

— Рэнри Орлит Арино Иратан лишен кислородной маски, — говорит судья.

Метафора, конечно, ведь кислородные маски не нужны уже восемьсот лет. Но смысл приговора не изменился: как и тысячелетие назад, он обозначает полное отвержение.

Рэн уходит из дома обрядов, недослушав. Ему безразлично, что еще скажет судья…

— Нет! — Рэн, задыхаясь, шарахается к стене.

Немолодой рыжеватый контролер со значком Главы сектора на рукаве удивленно хмурится.

— В чем дело? Я тебя не устраиваю?

Рэн сжимает зубы — его тошнит. Он знал, что Галактика за пределами Айгорна полна зла и порока. Продолжатели внесли это знание в программу обучения детей, каждый взрослый во время ежегодных обрядов вспоминает его: всякий мир, отвергнувший Образ Жизни, погрязнет во зле. Но кто мог знать, что в мире без Образа Жизни мужчины желают мужчин, как женщин? Кто мог представить, что Глава сектора, высочайший представитель «Звездного Моста», предложит такое Рэну?

Бежать! Вернуться домой, приняв тяжесть наказания, смерть на чистом песке Айгорна лучше жизни среди нечистот! Рэн подавляет стон: поздно. Срок возвращения, определенный Продолжателями, вышел давно, только человеку без кислородной маски нечего бояться отвержения. Хуже другое. Сегодня Рэн принес клятву контролера. Его жизнь принадлежит «Звездному Мосту», наказание за измену одно: смерть.

За спиной долгие месяцы испытаний, строжайший отбор — из тысячи претендентов сине-серебристую форму наденут всего двое. Те, чей дух крепче стали, чье тело не боится труда и лишений, чья ловкость не дает осечки. Благоговейный восторг, когда воздушный вихрь перенес Рэна с борта корабля на Центральную Базу «Звездного Моста» — мало кто из людей удостоился побывать на ней. Торжественность церемонии, величественные слова клятвы. Ритуал, сравнимый с обрядами Айгорна.

Впереди первое назначение. Завтра Главы секторов сделают выбор, и новоявленные контролеры отправятся туда, где им предстоит всей жизнью, а если надо, и смертью отстаивать интересы «Звездного Моста». Приглашение в квартиру Главы пятого сектора Рэн принял, как добрый знак. Глава хочет побеседовать с ним, значит, готов принять на службу. А тут — такое!

— Ты пойдешь в мой сектор. — Голос контролера дрожит от возбуждения. — Будешь хорошо служить, быстро продвинешься. Я о тебе позабочусь…

Он протягивает руки, привлекая Рэна к себе, не понимая, не видя его отвращения. Рэн рывком высвобождается, Глава сектора не успевает его поймать. Не помня себя, Рэн кидается прочь из квартиры. Вызывать кабинку некогда, он прыгает с балкона третьего уровня. Чуть прихрамывая, бежит вдоль тоннеля, внезапная мысль останавливает его: Рэн не помнит дороги к общей квартире новичков…

Неприметный пассажир рейса Земля-Еранда вез в рюкзаке детские игрушки. Дорогие, красивые. Как он прошел незамеченным, знает только сам пассажир. Но, разумеется, не скажет.

Его подвела поспешность: мужчина искал покупателей среди пассажиров корабля. Обеспокоенные служащие вызвали Службу контроля. Преступление совершено на территории «Звездного Моста», виновный не уйдет безнаказанным.

Молодой контролер Рэнри Орлит вскрывает оранжевого ушастого зверя. Мелкий белый порошок сыплется на пол, пачкает новую форму Рэна.

— Это наркотик, — объясняет старший контролер.

Рэн удивленно подносит к лицу испачканные белым пальцы. На Айгорне не было средств, дурманящих сознание…

— Вы — люди?! Вы — люди с другой планеты?!

Техник наконец сумел настроить переводчик. Маленький аппарат затрещал, с огромной скоростью анализируя и обрабатывая тысячи новых правил, и в память корабельного компьютера добавился новый человеческий язык. Первые слова нового друга вызвали дружный смех всего экипажа — космонавты всех миров при первом контакте говорят одно и то же: «Вы — люди?!»

— Мы — люди, — убедительно говорит Рэн. — Мы такие же, как вы. Мы ваши друзья.

На лице чужого космонавта расцветает восторг. Его корабль, маленький, примитивный, нырнул в вечную ночь почти без надежды встретить разум. И совсем без надежды вернуться домой — полет к ближайшей звезде занял бы семьдесят лет. Теперь он вернется, и вернется героем. Всего через три дня Глава сектора Рэнри Орлит официально примет в Контакт новый мир.

— Добро пожаловать в Человеческое Сообщество, — произносит Рэн…

— Я сам подежурю на корабле, — говорит Рэн.

Пилоты переглядываются.

— Разве мы сегодня не улетаем? — спрашивает Тэмрин.

Рэн качает головой.

— Нет. Обстоятельства изменились. Отдыхайте.

— Мы оба? — с удивлением начинает Альти. — Но…

Тэмрин дергает его за плечо.

— Идем.

Катер с пилотами улетает к Сикме. Рэн дергает защитную пленку, автоматика получает приказ расконсервировать второй катер. Из рубки Рэн вызывает станцию.

— Приведите заключенных…

Глава восьмая

ЗАГОВОР

Его толчком выбросило в реальность. Черное облако исчезло, и Рэн упал на покрытый мягким пол. Тошнило, голова раскалывалась от боли. Свет над головой погас. В полной темноте Рэн попробовал сесть — и его вырвало. Застонав, он отполз подальше.

Загорелся свет. Невыносимая боль ударила по глазам.

— Быстрей, — произнес чей-то голос.

— Уже, — отозвался другой.

Кто-то закрыл Рэну глаза черной повязкой. Стало чуть легче, но тут его принялись перекладывать на твердое, и вновь вернулась тошнота.