Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон

Анжелика вздрогнула и попросила объяснений.

— Разве этим занимаются не служители церкви?

— Когда речь идет о больших демонах, забирающих душу, то да. Но что касается демонов мелких, каждодневных, отравляющих нашу жизнь, то никто не поможет лучше, чем мэтр Людовик. Говорят, что к нему обращается за помощью сам канцлер Сегье.

Полька пояснила: этот ученый сведущ в самой великой, самой полезной для человека науке — он умеет подчинять демонов. У него своя лавочка в галерее Галантерейщиц во Дворце правосудия, и люди становятся в очередь, чтобы получить его помощь. Удивительный человек, достаточно хитрый и мужественный, чтобы иметь дело со злыми духами и противостоять им. Демоны для него — вроде шумной и непослушной своры собак, которую нужно приручить. Он выманивает их из логова, находит в душах тех, кто пришел просить о помощи, а затем проводит долгую и сложную работу — ну, ту, что по его части, и отправляет этих демонов никто не знает куда.

— Я точно знаю, что его клиенты навеки избавлялись от порчи, и в их жизни многое менялось. Так что не грех и раскошелиться. Ты мне не веришь! Ты мне не веришь! — нервничала Полька, видя, с каким сомнением относится Анжелика к ее словам.

Анжелика повторила, что экзорцизмом — изгнанием дьявола, занимается духовенство.

— С большими демонами — это да, их изгоняет духовенство. Например, Сатану, — согласилась Полька с умным видом. — Но обычных, отравляющих повседневную жизнь, может прогнать только мэтр Людовик, верь мне!

Туманным зимним вечером во Дворце правосудия у прилавка, на котором сиял рог единорога, звучал голос, обращенный к ней: «Вы должны избавиться от проклятия, которое лежит на вас…»

Внезапно Полька осенила себя крестным знамением.

— Очень плохо говорить о подобных вещах!

Она кинулась в низкий зал и послала Крысобоя в маленькую церковь Святого Космы за святой водой.

Анжелика вместе с детьми присоединилась к подруге и спросила, почему та не послала за водой в аббатство Сен-Жермен-де-Пре, расположенное поблизости.

Но Полька не любила соседей, страшных «черных монахов». А в церкви Святого Космы обреталась община хирургов-цирюльников, находящаяся под покровительством святых Космы и Дамиана. Эти лекари каждый понедельник бесплатно принимали больных, которых можно было подлечить с помощью обычных медицинских манипуляций.

Через некоторое время Крысобой вернулся с несколькими пинтами[33] святой воды. Женщины окропили обоих детей, а также обрызгали все стены в комнате, в которой стоял большой сундук с крадеными плащами, где и спали малыши. Весельчака не было. Трудно сказать, как бы он отнесся к этому обряду. А испанец Крысобой, наемный убийца, считался в банде самым верующим человеком. Он поражал всех своей способностью в небывалых количествах поглощать пищу, оставаясь при этом тощим, как скелет. Весельчак не раз говорил, что испанец обходится ему недешево, но Николя высоко ценил ловкость его длинной рапиры, быстрой и точной, которая не раз защищала жизни бандитов.

В молодости испанец лишь чудом уцелел, исполняя строжайшие обеты, которые его закалили. Магистр рассказывал эту историю в качестве назидания.

«Быть сытым!.. Это означает для него искусство выжить… Именно этот урок он выучил в те ужасные ночи, когда выпекал хлеб, но не мог откусить от него даже крошечного кусочка. Все испытания, что позднее выпали на его долю, когда он сражался в составе подразделений гражданской гвардии, испанских tercios, казались пустяком по сравнению с тем, что от него требовалось исполнять во имя Бога».

Сегодня испанец знал, что нет ничего лучше, чем есть досыта. Он боялся лишь одного: как бы его бывший наставник, главный конюший Кастилии, не пришел на старости лет к такому же выводу, ведь и он в молодости был безжалостен к собственной плоти… «Но испанец сказал, что это было бы большим несчастьем, потому что такие души, как душа главного конюшего Кастилии, — соль земли, и их утрата — траур для всех… Посмотрите на этого человека, — делал вывод Магистр, сдерживая смех, — и вы поймете, почему французы и испанцы так не похожи».

Глава 9

Готовится битва враждующих банд столицы: Весельчака и Родогона-Египтянина. Оба главаря хотят получить власть над Новым мостом и обладать женщиной, которую зовут Маркизой Ангелов. — Ярмарка Сен-Жермен. — Маркиза Ангелов предлагает отличную идею, как прогнать соперников. Брошенная вместе с другими в тюрьму Большого Шатле, Анжелика тревожится о судьбе своих детей

НАСТУПИЛ сентябрь, холодный и дождливый. «Вот и убийца-зима подоспела», — стенал Черный Хлеб, греясь у огня в своих промокших лохмотьях. В очаге шипели влажные дрова. В виде исключения мещане и крупные парижские торговцы, не дожидаясь праздника Всех Святых[34], достали зимнюю одежду и пустили себе кровь, как то предписывали правила гигиены, настоятельно рекомендовавшие четыре раза в год, при смене сезона, обращаться к хирургу за кровопусканием.

Но у дворян и у нищих имелись другие поводы для забот. Им было недосуг судачить о дожде и холоде.

Все высокопоставленные особы королевского двора и крупные финансисты находились под впечатлением от ареста богатейшего суперинтенданта финансов, господина Фуке.

А отребье, городское дно, обсуждало только, какой поворот примет борьба между Весельчаком и Родогоном-Египтянином в связи со скорым открытием ярмарки Сен-Жермен.

Арест господина Фуке поразил всех, как гром среди ясного неба. Лишь несколько недель тому назад король и королева-мать, приглашенные в Во-ле-Виконт гостеприимным суперинтендантом, вновь восхищались великолепным замком, возведенным архитектором Лево[35], любовались фресками живописца Лебрена[36], наслаждались кухней Вателя[37]. Они прогуливались по прекрасным садам, спланированным Ленотром[38], по садам, орошаемым водами, которые инженер Франчини[39] с помощью хитроумных приспособлений подвел к прудам, фонтанам, водопадам и гротам. И наконец, именно здесь, в зеленом театре, весь двор аплодировал остроумнейшей комедии «Несносные», написанной молодым автором по имени Мольер.

Затем, когда был погашен последний факел, все отправились в Нант, на заседание провинциальных штатов Бретани. Именно там однажды утром неизвестный мушкетер подошел к Фуке, когда тот собирался сесть в свою карету[40].

— Вам не туда, милостивый государь, вам следует сесть вот сюда, — сказал офицер, — в зарешеченный портшез, который вы видите всего в четырех шагах от себя.