С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут. Вокруг Луны (сборник) - Жюль Верн

Барбикену недолго пришлось рассматривать приезжего, который своим безумно смелым предложением отодвинул его на второй план. Загремело «ура» и «виват» – толпа приветствовала Ардана. Всякий хотел лично пожать ему руку, и восторг принял такие осязательные формы, что, пожав тысячу рук и едва не потеряв все свои десять пальцев, Ардан счел за лучшее укрыться к себе в каюту.

Барбикен последовал за ним, не произнеся ни слова.

– Вы Барбикен? – спросил его Ардан, когда они остались одни, таким тоном, словно они уже двадцать лет были добрыми друзьями.

– Да, – сухо ответил председатель «Пушечного клуба».

– Ну так здравствуйте, Барбикен! Как дела! Хороши? Ну тем лучше, тем лучше!

– Итак, – спросил Барбикен без всякого вступления, – вы решили лететь?

– Безусловно.

– И ничто вас не остановит?

– Ничто. А вы уже изменили форму вашего снаряда так, как я просил в телеграмме?

– Я ждал вашего приезда. Но скажите, – спросил Барбикен, – вы как следует все обдумали?

– Обдумал ли я? Да разве есть у меня время раздумывать? Мне представился случай побывать на Луне, и я решил им воспользоваться – вот и все! Мне кажется, тут не о чем особенно задумываться.

Барбикен пожирал глазами этого человека, который говорил о своем путешествии на Луну с такой легкостью и беспечностью, без тени беспокойства.

– У вас есть по крайней мере какой-нибудь план? – спросил наконец Барбикен. – Вы придумали, как это осуществить?

– Еще как придумал, дорогой Барбикен! Но знаете, что я вам скажу! Я предпочитаю высказаться публично, сразу перед всеми, чтобы потом об этом не было больше речи. Это избавит меня от повторений. Поэтому, если вы не предложите ничего лучшего, созовите ваших друзей, ваших сочленов, весь город, всю Флориду, всю Америку, если угодно, и завтра же я разовью свой план и отвечу на все возражения, которые мне будут представлены. Будьте покойны, я не боюсь возражений! Идет?

– Идет! – ответил Барбикен.

После этих слов председатель «Пушечного клуба» вышел из каюты и громогласно передал предложение Мишеля Ардана теснившейся на палубе толпе. Слова его были встречены радостными возгласами, целой бурей одобрений. Предложение Ардана разрешало все трудности. Завтра каждый сможет вдоволь наглядеться на европейского героя. Однако некоторые, наиболее упорные из зрителей, решили не покидать «Атланты» и остались ночевать на палубе. Среди них оказался и Дж. Т. Мастон; он еще заранее привинтил свой железный крюк к поручням юта, и понадобился бы рычаг, чтобы оторвать его оттуда.

– Вот это герой так герой! – повторял он, захлебываясь от восторга. – Мы все просто бабы по сравнению с этим европейцем!

А председатель «Пушечного клуба», предложив посетителям разойтись, вернулся в каюту Ардана и оставался там до тех пор, пока пароходный колокол не возвестил полночь.

К тому времени оба соперника по славе уже горячо пожимали друг другу руки, и Мишель Ардан говорил «ты» председателю «Пушечного клуба».

Глава девятнадцатая

Митинг

На другое утро солнце, по мнению нетерпеливой американской публики, взошло слишком поздно. Говорили, что такая лень прямо непростительна для светила, которому выпала честь освещать столь знаменательный праздник.

Опасаясь нескромных вопросов, которые могли бы задать Мишелю Ардану, Барбикен хотел по возможности ограничить аудиторию, сведя ее к небольшому числу приверженцев, например, членов «Пушечного клуба». Но легче было бы запрудить Ниагару. Пришлось Барбикену отказаться от своего намерения и предоставить своего нового друга всем случайностям, связанным с выступлением перед широкой публикой.

Новое здание Биржи, несмотря на колоссальный зал, не могло бы вместить всех участников собрания, которое принимало размеры многолюдного митинга.

Поэтому выбрали обширный луг близ города; необходимо было устроить там навесы, чтобы предохранить слушателей от жгучих лучей солнца. Материалы для огромного тента – паруса, канаты, реи, запасные мачты – охотно предоставили корабли, стоявшие в порту, и через несколько часов над выжженной равниной уже простиралось полотняное небо, под которым участники митинга могли укрыться от солнца.

Под этим гигантским навесом разместились 300 тысяч человек, которым пришлось несколько часов задыхаться в страшной духоте, ожидая француза. Из всей этой массы зрителей лишь первая треть могла хорошо видеть оратора и слышать его речь; второй трети было уже плохо видно и совсем не слышно; наконец, последняя треть зрителей ничего не видела и ничего не слышала. Но это не мешало им всем бурно аплодировать оратору. Ровно в три часа дня появился Мишель Ардан в сопровождении наиболее видных членов «Пушечного клуба». Он шел под руку с Барбикеном – с правой стороны и с почтенным секретарем – с левой. Дж. Т. Мастон сиял и пылал ярче полуденного солнца.

Ардан взошел на подмостки. С высоты эстрады глазам его представился целый океан черных цилиндров. Но он ничуть не смутился и не принял деланой позы; он чувствовал себя как дома: был весел, прост и любезен. В ответ на оглушительное «ура» он отвесил изящный поклон; потом движением руки водворил молчание и заговорил на очень правильном английском языке.

– Господа! – начал он. – Несмотря на страшную жару, мне придется злоупотребить вашим вниманием, чтобы дать кое-какие разъяснения относительно моего плана, который, видимо, вас заинтересовал. Я не оратор, не ученый и даже не рассчитывал говорить публично, но мой друг Барбикен мне сказал, что это доставит вам удовольствие, и я решился выступить. Итак, выслушайте меня хорошенько. Если не ошибаюсь, меня слушают шестьсот тысяч ушей. Прошу меня простить, если я окажусь плохим оратором.

Это безыскусственное вступление очень понравилось слушателям, которые ответили долгим одобрительным гулом.

– Господа! – продолжал Мишель Ардан. – Вы можете свободно выражать мне свое сочувствие или порицание. После этого уговора я начинаю. Прежде всего должен вас предупредить, что вы имеете дело с профаном, с полным невеждой, который не ведает никаких затруднений. Именно поэтому мне показалось, что сесть в снаряд и отправиться на Луну – дело простое, естественное и легкое. Рано или поздно такое путешествие будет совершено. Что же касается средств передвижения, то они просто следуют закону прогресса. Человечество начало путешествовать на четвереньках, потом в один прекрасный день – на двух ногах; затем на телеге, потом в карете, потом в коляске, потом в фургоне, потом в дилижансе, наконец по железной дороге. И что же? Вагоном будущего непременно станет пушечный снаряд. А что такое планеты? В сущности говоря, это снаряды, гигантские ядра, брошенные в пространство рукой творца. Но вернемся к нашей бомбе. Некоторые из вас, быть может, думают, что снаряд колумбиады будет обладать чрезмерной, неслыханной скоростью. Это совсем не так. Небесные светила движутся быстрее; даже Земля в своем движении вокруг Солнца увлекает нас с собой в три раза быстрее. Приведу несколько примеров. Только разрешите мне считать на французские лье, потому что я не привык к вашим американским мерам и боюсь запутаться в своих вычислениях.