Монастыри Московского Кремля - Александр Воронов

На плане «Кремленаград» в этом районе показан двор Богдана Яковлевича Бельского. Богдан Бельский был сподвижником Бориса Годунова еще по службе у Ивана Грозного, попал при Годунове в опалу, получил при Самозванце боярский чин, при Василии Шуйском был сослан в Казань, отказался от присяги Тушинскому вору в 1606 г., за что был сброшен с высокой башни возмутившимся народом. Его имущество поступило в собственность новоизбранного царя Михаила Романова, а его двор перешел во владение боярина князя Ивана Васильевича Голицына. После его смерти в 1627 г. по указу патриарха Филарета двор был продан новому тестю царя, Лукьяну Степановичу Стрешневу, отцу царицы Евдокии Лукьяновны. Ссылаясь на «некоторые указания», И. Е. Забелин отмечает, что ее брату, Семену Лукьяновичу Стрешневу, первоначально принадлежал «двор, примыкавший к зданиям царского Хлебенного двора и находившийся между Патриаршим двором и Троицким подворьем. При нем существовала и церковь Пятницы вблизи упомянутого подворья» (23, с. 404).

«Этот двор через Троицкую улицу находился против Голицынского двора, которым также владел Семен Лукьянович по наследству от отца». Далее Забелин пересказывает интригу 1677 г. о том, что вдовствующую царицу Наталью Кирилловну предполагалось переселить из старого царского дворца вместе с пятилетним сыном, царевичем Петром, на бывший двор боярина Стрешнева, где по указу Федора Алексеевича предписывалось построить для них специальные хоромы. В связи с этим «Стрешневский двор был измерен, причем оказалось, что по улице против Троицкого подворья его межа простиралась на 55 сажен… эта затея сторонников царевны Софьи осталась неисполненною. Вместо дворца царицы здесь был устроен дворцовый новый Запасный двор… Церковь св. Пятницы стала обозначаться: “что на новом Запасном государевом дворе”, а также – “что на дворе Стрешнева”. Последнее обозначение сохранялось даже и в 1722 г.» (23, с. 405). Очевидно, что здесь идет речь о Пятницкой церкви, находившейся уже по левую сторону Троицкой улицы при движении от Троицких ворот Кремля.

Однако далее, рассказывая о владениях, находящихся по правой стороне Троицкой улицы при движении от Троицких ворот, Забелин отмечает сразу после Троицкого подворья «небольшую церковь во имя Прасковеи Пятницы, стоявшую возле Троицкого подворья. В XVII ст. ее местность соприкасалась с местностью государева дворца и во второй половине этого столетия принадлежала С. Л. Стрешневу… Можно предполагать, что церковь оставалась памятником какого-либо старого боярского двора, исчезнувшего в коловороте Кремлевского расселения» (23, с. 438). Таким образом, по Забелину, Пятницкая церковь располагалась по правую сторону Троицкой улицы. К сожалению, И. Е. Забелин не дает ссылок на используемые источники, разрозненные и часто противоречивые. Поэтому, несмотря на его огромную эрудицию, в его книге встречаются недостаточно обоснованные утверждения, гипотезы и догадки, которые нуждаются в проверке из независимых источников.

Один из таких источников был впервые опубликован недавно. Это Ладанные книги конца XVI–XVII вв. В этой работе имеются сведения о трех выдачах ладана единственной тогда в Кремле церкви Параскевы Пятницы в 1617–1620 гг. В первой записи есть указание: «к Пятнице что у Троецкого подворья», во второй: «к пятнице что в Кремле городе против Троицкого подворья», в третьей – «к Пятнице Святой что в Кремле городе у Троецкого подворья» (43, с. 152). Как будто вторая запись прямо указывает на расположение Пятницкой церкви на противоположной стороне от Троицкого подворья Троицкой улицы.

На плане «Кремленаград», на стороне двора Богдана Бельского, выходящей на Троицкую улицу, храм не показан, но есть небольшой домик с древней столбовой колокольней, стоящей за оградой двора, на улице, к которой от домика протянуты звонарные веревки. Возможно, во время составления плана церковь временно была закрыта, или это ошибка рисовальщика.

На исторической схеме Кремля в книге С. П. Бартенева «Московский Кремль в старину и теперь» церковь Параскевы Пятницы показана по левую сторону Троицкой улицы (5, кн. 1, вклейка) (илл. 34). Позднее она вошла в состав Донского подворья; в конце XVII в. здесь был Запасный дворец, а при Анне Иоанновне в 1730 г. по проекту архитектора Б. Растрелли был выстроен деревянный дворец Анненгоф, существовавший только до 1736 г.

Илл. 34. Московский Кремль. Историческая схема. Начало XX в.

В этом районе Кремля существовала еще одна древняя церковь – во имя Рождества Христова. По сведениям Забелина, эта церковь в XV и первой половине XVI в. стояла перед двором князей Мстиславских (23, с. 440). Двор боярина Федора Михайловича Мстиславского принадлежал ранее Плещеевым. В Рождественскую ночь 1446 г. молодой боярин Андрей Михайлович Плещеев первым принес весть об освобождении из татарского плена великого князя Василия II Васильевича Темного, разогнал наместников Шемяки и укрепил город. Тем самым был ускорен конец Шемякиной смуты. По предположению Забелина, его отец, Михаил Борисович Плещеев, в память об этом событии построил у своего двора храм Рождества Христова. Этот храм простоял на первоначальном месте 90 лет, но в 1555 г. его престол был перенесен в новую колокольню возле Ивана Великого. Как известно, при освящении церквей освящаются и места их престолов. Поэтому при перенесении престолов на прежнем их месте ставится памятный крест или часовня. Отметим, что двор Плещеевых-Мстиславских, по сведениям всех исследователей, находился на левой стороне Троицкой улицы при проходе от Троицких ворот. Это хорошо видно на сводном плане С. П. Бартенева.

На основании этих соображений, возвращаясь к миниатюре из «Книги об избрании на царство…», кажется возможным предположить, что храм, изображенный в нижнем правом углу, – это церковь Параскевы Пятницы на Плещеевом дворе, а часовня на углу Троицкого подворья, но отгороженная от него забором и, следовательно, на территории, принадлежавшей городу, а не монастырю, поставлена в память церкви Рождества Христова, до 1555 г. находившейся в этом районе.

В истории монастыря XVII в. есть одно загадочное событие, описание которого современниками противоречит другим известным историческим событиям. Речь идет о жалобе властей Троицкого монастыря, поданной в 1727 г. в Св. Синод о том, что «архимандрит Гавриил Бужинский в 1722 г. самовольно разобрал церковь во имя преп. Сергия», а в 1729 г. подобная жалоба – на Высочайшее имя в Верховный Тайный Совет с добавлением, «что церковь до Литовского разорения за многие годы была создана каменная, изрядного мастерства с теплою трапезою, с папертьми и с колокольнею» (23, с. 435). Забелин называет эти свидетельства сомнительными, правда без объяснения причин своих сомнений, и полагает, что факт самовольной разборки архимандритом церкви имел место, но разобрана была не Сергиевская церковь, а Богоявленская «по случаю ее вековой ветхости». По поводу замены имени церкви Забелин считал, что это «ошибка, очень возможная для Троицких властей, повсюду помнивших только св. имя Сергия» (23, с. 435).

Не очень понятно, зачем Забелину понадобилось такое допущение, ставящее под сомнение свидетельства двух официальных документов. Тем более что в связи с ним оказалось нужным еще одно такое же спорное предположение относительно третьего документа, независимого от первых двух. Оно касается восстановления монастырских зданий после великого пожара 1737 г., когда выгорело все подворье. «Церковь св. Сергия с пределом Федора Стратилата вновь была освящена в марте 1738 года.» Отметим, что в сумме сведений о Сергиевской церкви в этих документах сообщается о наличии в ней колокольни и трапезной, которых точно не было в Богоявленском соборе. Это обстоятельство делает возможную ошибку руководства Троице-Сергиева монастыря совсем уж маловероятной. Далее Забелин замечает: «Об освящении церкви Богоявления сведений не встретилось, что дает место предположению, существовала ли эта церковь во время пожара…» (23, с. 434). Вряд ли можно считать достаточным основанием для гипотезы о том, что Богоявленский собор Троицкого подворья не существовал в 1737 г., только потому, что «сведений не встретилось». Сведения ведь просто могли и не сохраниться. Далее, такое предположение требует объяснения других исторических свидетельств в русле принятых гипотез. Забелин находит их, ссылаясь на «Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским», где приведена запись об освящении 13 мая 1754 г. на подворье церкви Богоявления.

«Освятися жертвенник Господа Бога нашего Иисуса Христа в царствующем граде Москве, в Богоявленском монастыре, что на Троицком подворье, во храме св. Богоявления Господня при державе.» Это очень важное показание заставляет предполагать, что церковь на самом деле была разобрана и выстроена вновь, почему о ней и не помянуто при возобновлении церквей после пожара 1737 г. (23, с. 435).