Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена (сборник) - Сибери Куинн

– Но я должен знать это место, де Гранден! – возразил я. – Это, конечно, недостаточно для того…

Мое выступление было прекращено резким щелчком замка, и большая белая дверь распахнулась перед нами.

Мы шагнули через порог, снимая промокшие шляпы и собираясь обратиться к человеку, открывшему дверь.

– Но… – начал было я и остановился с открытым от удивления ртом.

– Клянусь синими человечками… – пробормотал Жюль де Гранден и с удивлением уставился на меня.

Насколько можно было видеть, мы были одни во внушительном зале особняка. Прямо перед нами простирался коридор, ведущий к холлу площадью около сорока футов, паркет которого был покрыт разноцветными восточными коврами. Белые, обшитые панелями стены высотой футов в восемнадцать, украшенные портретами каких-то выглядящих весьма солидно людей, поднимались к потолку, который был расписан красивыми фресками. В дальнем конце холла находилась изящно изогнутая лестница, ведущая на второй этаж. Свечи в хрустальных подсвечниках освещали это огромное помещение; гостеприимный жар от дров, горящих в облицованном белым мрамором камине, создавал атмосферу домашнего уюта – но не было никаких признаков или следов, ни человека, ни домашнего животного.

Щелк! Тяжелая дверь позади нас тихо затворилась на хорошо смазанных петлях и крепко заперлась на автоматический замок.

– Чтоб я умер! – бормотал де Гранден, нажимая на посеребренную дверную ручку и энергично ее дергая. – Par la moustache du diable, друг мой Троубридж, она заперта! Быть может, и правда, было бы лучше остаться под проливным дождем!

– Ничуть, уверяю вас, мой дорогой сэр! – раздался глубокий низкий голос с лестницы. – Ваше прибытие – не иначе как чудо, джентльмены!

К нам приближался, тяжело опираясь на трость, седой и необычайно благообразный человек, облаченный в пижаму и халат, ночной колпак из цветного шелка и мягчайшие марокканские шлепанцы.

– Вы – врач, сэр? – спросил он, глядя вопросительно на медицинский саквояж в моей руке.

– Да, – ответил я. – Доктор Сэмюэль Троубридж из Харрисонвилля. А это – доктор Жюль де Гранден из Парижа, мой гость.

– Ах! – воскликнул наш хозяин. – Я очень, очень рад приветствовать вас в Марстон-холле, джентльмены! Так случилось, что одна… э… что моя дочь занемогла… И я не мог вызвать врача для нее из-за моей немощи и отсутствия телефона. Могу ли я злоупотребить вашим милосердием и попросить вас осмотреть мое бедное дитя? Я был бы так рад видеть вас моими гостями на эту ночь! Вы не снимите ваши пальто? – он с надеждой остановился. – Ах, благодарю вас!

Мы скинули промокшие пальто и бросили их на спинку стула.

– Сюда, пожалуйста!

Мы проследовали за ним по широкой лестнице и коридору и очутились в комнате, обставленной со вкусом, где на кровати, обложенная грудой крошечных подушек, лежала девушка лет пятнадцати.

– Анабель, Анабель, любимая, здесь два доктора, чтобы осмотреть тебя, – мягко произнес пожилой джентльмен.

Девушка устало и сердито качнула красивой головой, всхлипнула – и более никак не отреагировала на наше присутствие.

– Мсье, пожалуйста, скажите, каковы симптомы? – спросил де Гранден, закатывая манжеты и готовясь приступить к осмотру.

– Сон, – отвечал наш хозяин. – Она просто спит. Некоторое время назад она переболела инфлюэнцей; в последнее время она много дремлет, и я не могу ее добудиться. Боюсь, что она, быть может, заболела сонной болезнью, сэр. Мне говорили, что это иногда следует за инфлюэнцей.

– Гм… – де Гранден быстро провел гибкими пальцами за ушами девушки, пробежал вдоль шеи по яремной вене, а затем поднял на меня озадаченный взгляд и спросил: – Друг мой Троубридж, у вас в саквояже найдутся настойка опия и аконит?

– Есть аконит и немного морфия, – отвечал я, – но никакого опия.

– Неважно, – он нетерпеливо махнул рукой, залез в саквояж и извлек две маленьких склянки. – Это тоже подойдет. Немного воды, если можно, мсье! – обратился он к отцу, держа в руках склянки.

– Но, де Гранден… – начал было я, и тут же получил резкий удар его изящной ноги, обутой в тяжелый ботинок, по щиколотке. – …вы думаете, это – надлежащее лечение? – я неубедительно закончил фразу.

– О, mais oui, несомненно, – отвечал он. – Ничего другого не надо и желать в этом случае. Воды, пожалуйста, мсье! – повторил он, снова обращаясь к отцу.

Я уставился на него с плохо скрытым изумлением. Он извлек пилюли из каждой бутылки, быстро растер их в порошок, а в это время пожилой джентльмен наполнял стакан водой из фарфорового кувшина, стоявшего на умывальнике, покрытом ситцем, в углу комнаты. Де Гранден прекрасно ориентировался в моем медицинском саквояже и знал, что склянки не подписаны, а пронумерованы. Я видел, что он специально пропустил морфий и аконит и выбрал две склянки с простыми пилюлями из сахара и молока. Что он задумал, я понятия не имел. Оставалось только наблюдать, как мой друг отмерил четыре чайных ложки воды, растворил порошок и влил мнимое лекарство в горло спящей девушки.

– Хорошо, – объявил де Гранден, тщательно ополаскивая стакан. – Она будет отдыхать до утра, мсье. На рассвете мы определим дальнейшее лечение. А теперь, с вашего позволения, мы удалимся.

Он вежливо поклонился владельцу дома, тот ответил тем же и отвел нас в роскошно меблированную комнату в другом конце коридора.

– Послушайте, де Гранден, – воскликнул я, как только наш хозяин, пожелав нам спокойной ночи, закрыл за собой дверь, – что это за идея дать ребенку никчемное лекарство?..

– Ш-ш-ш! – прошипел он. – Эта юная девушка больна энцефалитом не больше, чем мы с вами, mon ami. Нет ни характерной опухлости лица и шеи, ни отвердения яремной вены. Температура тела немного повышена, это верно, но в ее дыхании я почувствовал запах хлоралгидрата[75]. По всему ясно, хорошо ли, плохо ли, – она под наркотиком. И я подумал, что лучше было притвориться дурачком и сделать вид, что я поверил его словам. Pardieu, дурак, знающий, что он не дурак, имеет огромное преимущество перед дураком, который ему поверил, друг мой!

– Но…

– Никаких «но», друг мой Троубридж! Вспомните, как дверь этого дома отворилась без всякого нажатия, вспомните, как она закрылась за нами тем же образом – и обдумайте это, если желаете.

Мягко ступая, он пересек комнату, потянул в сторону ситцевые занавески на окне и легонько постучал по оконной раме с толстыми стеклами. «Regardez-vous», – промолвил он, постучав еще раз.

Как и все остальные окна, что я видел в этом доме, это окно было створчатое, перегородки сделаны наподобие решетки. Повинуясь де Грандену, я опробовал их и обнаружил, что они не деревянные, а металлические, прочно сваренные. К моему удивлению, оказалось, что и оконные защелки оказались обманками, металлическими конструкциями, накрепко вделанными в каменные подоконники. Таким образом, мы оказались словно заключенными в государственную тюрьму.

– Двери… – начал было я, но он только покачал головой.

Повинуясь его жесту, я подошел к дверям и нажал на ручку. Она поддалась, но замок не щелкнул – дверь была плотно закреплена, словно на болтах.

– По… по… чему? – глупо спросил я. – Что все это значит, де Гранден?

– Je ne sais quoi[76], – ответил он, пожимая плечами. – Знаю только одно: мне не нравится этот дом, друг мой Троубридж! Я…

Сквозь стук дождя по стеклам и завывание ветра во фронтонах прорезался крик ужаса, превосходящий все адские муки души и тела.

– Cordieu! – он вскинул голову как собака, почуявшая издалека запах зверя. – Вы тоже слышали это, друг мой Троубридж?

– Конечно, – отвечал я, вобрав каждым нервом моего тела ужасный крик.

– Pardieu, теперь этот дом мне нравится еще меньше, – повторил он. – Давайте-ка придвинем этот шкаф к нашей двери. Я думаю, будет спокойнее спать за баррикадой!

Мы заблокировали двери, и вскоре я крепко заснул.

– Троубридж, Троубридж, друг мой, – де Гранден двинул острым локтем в мои ребра. – Просыпайтесь, умоляю вас. Именем зеленой козы, вы лежите как мертвый, но при этом отвратительно храпите!

– А? – ответил я сквозь сон, глубже зарываясь в постель. Несмотря на треволнения ночи, я сладко предавался сну, так как жутко устал.

– Вставайте же, друг мой! – теребил он меня. – Берег чист, полагаю, и нам пора произвести расследование!

– Чушь! – усмехнулся я, не собираясь оставлять удобное ложе. – Что проку в блужданиях по старому дому ради подтверждения ваших необоснованных предположений? Девушке и вправду могли дать дозу хлоралгидрата: отец помогал ей из добрых побуждений. А что касается этих устройств для открывания-закрывания дверей, так старик живет здесь один и установил эти механические приспособления, чтобы облегчить себе жизнь. Он и так едва ковыляет со своей палкой, вы же видели.