Путь мистика - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Это было трудно для других, но для меня это всегда был прекрасный опыт. И я не думаю, что то, что произойдет со мной в будущем, изменит мои чувства к существованию.

Доверие – это такое ценное чувство, что ради него человек может пожертвовать тысячей жизней. Даже тогда ничто не может с ним сравниться. Оно приходит постепенно, по мере того, как ты проходишь через жизнь, каждое мгновение, смакуя каждую ситуацию, какой бы она ни была. Это может выглядеть плохо в глазах других. Это неважно. Если ты можешь ею наслаждаться, ей радоваться, все в полном порядке. Весь мир может это осуждать; это абсолютно не имеет значения.

Это правда, должно быть, я родился почти просветленным.

Любимый Ошо,

Слыша, как ты говорил с журналистами вчера вечером, я почувствовал, что ты так напорист, а я так испуган. В этой стране, чувствуя себя чужим, я боюсь даже выйти в магазин, чтобы что-то купить. Чем лучше я себя чувствую в отношении себя и тебя, тем больше боюсь людей. Можно ли сделать что-нибудь, кроме как наблюдать это?

Наблюдение – самое главное, что нужно сделать; все остальное меньше. И это самое лучшее, что можно сделать.

Что касается меня, то, что я говорю, – нечто спонтанное. Если бы я говорил с тобой, я говорил бы очень мягко. Нет необходимости быть уверенным, потому что ты восприимчив. Чем более ты восприимчив, тем меньше необходимость в том, чтобы я был напористым.

Но когда я говорю с журналистами, спонтанно я становлюсь очень напористым, потому что только тогда они могут слушать; иначе они глухи. Каждый день они пишут статьи, интервью с политиками и всевозможными людьми, которые их боятся – боятся, потому что они могут разрушить их имидж в общественном мнении.

Многие журналисты выражали такую мысль:

– Странно, что мы чувствуем, что полностью контролируем политиков и других людей, беря у них интервью. Но с тобой мы начинаем нервничать. Этого никогда не случается больше ни с кем, почему же мы начинаем нервничать?

Я сказал:

– Единственная причина в том, что я не забочусь о своем имидже. Меня не заботят ваши статьи; мне все равно, что вы напишете. Все, что меня интересует в это мгновение, это чтобы то, что я говорю, дошло до вас. Кроме этого у меня нет никаких забот. Семь лет я не читал ни единой книги, ни одного журнала, ни одной газеты, не слушал радио, не смотрел телевизор – ничего подобного. Все это мусор.

Поэтому когда журналист задает мне вопрос, его нужно разбудить, чтобы он услышал ответ. Он не должен быть в том же состоянии, что и когда он слушает политика, – и это, конечно, делает меня напористым! Ты не можешь достичь людей, если ты мягкий и скромный. Для них это будет выглядеть как слабость, потому что именно такими они привыкли видеть политиков и других, которые очень мягки и всецело готовы сказать все, что хочет услышать журналист. Они говорят с некоторой оглядкой на то, какое воздействие это произведет на их имидж.

У меня нет никакого имиджа. Поэтому когда я говорю с журналистом, я пытаюсь достичь его, не общественного мнения. Это вторично. Если это происходит, хорошо; если этого не происходит, об этом не стоит беспокоиться.

Почему ты боишься людей?

Я никогда нигде не чувствовал себя чужим по той простой причине, что где бы ты ни был, ты и есть незнакомец; какой смысл это чувствовать? Где бы вы ни были, вы не можете быть никем другим; вы и есть незнакомцы. Как только это принято, неважно, где ты незнакомец – в этом месте или в другом. Твое незнакомство сохраняется – где-то яснее, где-то туманнее.

Но зачем бояться? Страх возникает, потому что ты хочешь, чтобы люди думали о тебе хорошо. Именно это делает каждого трусом. Именно это делает каждого рабом – что люди должны хорошо думать о тебе. Вот в чем страх: в этом незнакомом месте незнакомые люди могут что-то сделать, могут что-то сказать, могут не подумать о тебе хорошо.

Тебе всегда нужно, чтобы тобой восхищались, потому что ты не принял себя. Поэтому, в качестве заменителя, тебе нужно признание других. Как только ты принимаешь себя, неважно, хорошо или плохо думают о тебе люди; это их проблема. Ты живешь свою жизнь по-своему; что они думают, это их проблема, их забота.

Но поскольку ты не принимаешь себя – с самого детства тебя постоянно бомбили, постоянно в тебя вбивали, что ты не приемлем таким, как ты есть. А когда люди принимают тебя, восхищаются тобой, уважают тебя, это значит, что ты хороший. Но это создает все проблемы для каждого в мире: каждый становится зависимым от мнений других людей, каждым помыкает мнение других.

Видя этот простой факт, я отбросил идею о мнениях других людей, и это дало мне такую свободу, что она абсолютно неописуема. Такое облегчение, что ты можешь быть просто самим собой – не нужно об этом беспокоиться. И этот мир так велик, в нем много людей. Если я должен думать о том, что каждый из них думает обо мне, всю мою жизнь я буду просто собирать мнения других о себе, таскать с собой досье…

Когда я подавал заявление в правительственную службу о поступлении на работу учителя в университете – таков мой путь, и таким мой путь был всегда, – я просто пришел к министру образования и сказал:

– Вот мое заявление и вот мои дипломы. Если вы хотите о чем-то спросить, провести собеседование, я готов.

Он посмотрел на меня – странное поведение! Заявление должно прийти по надлежащим каналам. Он сказал:

– Ваше заявление должно прийти по надлежащим каналам.

– Это прямой канал, – сказал я, – и не может быть канала более надлежащего! Я податель заявления, а вы человек, который должен его принять, – лицом к лицу, от человека к человеку. Я не верю ни в какие другие каналы.

– Для собеседования назначается какая-то дата, – сказал он.

– Вы здесь сидите, я тоже здесь – начинайте интервью! Зачем тратить впустую мое и ваше время? Если у вас нет никаких вопросов, и вы не можете провести собеседование со мной прямо сейчас, я могу провести его с вами.

Он посмотрел в заявление. Он сказал:

– А где характеристика?

– Я никогда не встречал человека, которому мог бы дать характеристику; как я могу просить кого-то другого дать характеристику мне? Скажите мне.

– Странно! – сказал он. – Вы никогда в жизни не встречали человека, который мог бы дать вам характеристику?

– Нет, – сказал я. – Я не могу дать им характеристику. Есть сотни людей, которые хотели бы дать характеристику мне, но меня не интересуют их характеристики; у них нет никакого характера.

– У вас странное мышление, – сказал он, – но я должен действовать согласно правилам и инструкциям: характеристика обязательна. Она должна прилагаться к заявлению; иначе я буду виноват.

– Ладно, дайте мне лист бумаги, и я ее напишу, – сказал я.

– Вы напишете характеристику самому себе? – сказал он.

– Нет, но я напишу заверенную копию характеристики от главы моего отделения, С. К. Саксены.

– Это кажется очень странным, – сказал он. – У вас нет оригинала. Как вы можете написать заверенную копию?

– Я получу оригинал и пришлю вам, чтобы вы увидели, что я вас не обманул.

И я написал заверенную копию характеристики, которой вообще не существовало! И я сделал две копии, одну дал ему и сказал:

– Одну я должен отнести к С. К. Саксене, чтобы получить оригинал.

– Это кажется таким запутанным делом! – сказал он. – Пожалуйста, пришлите мне оригинал, чтобы я мог понять, что хочет сказать Саксена…

– Не беспокойтесь, – сказал я.

Я пришел к Саксене. Я сказал ему:

– Напишите оригинал этой характеристики согласно этой заверенной копии.

– От кого вы получили заверенную копию? – спросил он.

– Я сам ее написал, но не написал ничего такого, что вам было бы трудно написать обо мне.

Он просмотрел заверенную копию и сказал:

– Я бы написал вам в тысячу раз лучшую характеристику.

– Я написал минимум, чтобы вы не могли сказать, что я что-то преувеличиваю.

– Но мне жаль, что я должен это подписать… что вы уже все сделали.

И он написал оригинал и сказал:

– Я запомню это на всю жизнь – в первый раз оригинал списывается с заверенной копии!

И я послал оригинал министру.

Через два года, когда он уже не был министром, мы встретились в поезде. Я спросил:

– Вас удовлетворил оригинал?

– Странно, – сказал он, – но, слово за слово: как вам это удалось?

– Саксена очень рассердился на меня. Он дал бы мне прекрасную характеристику, лучшее, что он только мог написать, но не было никакой возможности – я уже отдал заверенную копию, поэтому он просто переписал ее и отправил вам.

Министр сказал:

– С тех пор я часто думал о вас, о том, что без собеседования, без всякой характеристики, без использования надлежащих каналов… как вам удалось получить у меня прием? Я человек не настолько мягкий и легковерный.

…Назначив мне прием, он сказал:

– Вы получите извещение по почте.