Айсберг - Клайв Касслер

— Да, я говорю по-американски.

— Превосходно, — улыбнулся Питт. — Я ищу человека с инициалами С. К. Вероятно, он специалист по гидравлике.

Механик глянул на него тяжелым взглядом:

— А кому это надо знать?

Питт дружески улыбнулся и достал свое удостоверение.

— Питт, майор Дирк Питт.

В течение следующих пяти секунд воцарилось молчание. Механик сидел неподвижно, ошеломленный, с широко открытыми глазами. Он беспомощно вскинул руки, которые тут же упали.

— Я — конченый человек, майор. Я знал, знал, что это слишком хорошо, чтобы продолжаться так долго. — Акцент выдавал в нем жителя Оклахомы.

Теперь настала очередь Питта онеметь на мгновение.

— Что — слишком хорошо?

— Моя ночная деятельность, — угрюмо протянул оклахомец. — Я ремонтировал гидравлику у гражданских самолетов в свое свободное время.

Он несчастным взглядом уставился в свою чашку кофе.

— Я знал, это против установок Вооруженных Сил США, но хорошие денежки на дороге не валяются. Похоже, мне стоит попрощаться с моими нашивками.

Питт удивленно посмотрел на него.

— Я не знаю таких установок, которые запрещали бы вольнонаемному или офицеру заработать пару долларов в свободное время.

— Верно, майор. Ничего против правил Вооруженных Сил. Это политика, установленная на базе Кефлавик полковником Нейгелем. Он считает, что и в свободное время мы должны обслуживать военные самолеты, а не помогать упрашивающим нас гражданским. Я думаю, он просто зарабатывает себе имя среди высоких чинов в Пентагоне.

Взгляд Питта перешел с механика на группу стоявших невдалеке людей и прислушивавшихся к их разговору, потом снова посмотрел на механика. Внезапно его глаза похолодели.

— Встать, когда разговариваешь со старшим офицером!

— Я не должен целовать вашу задницу, майор. На вас нет формы и…

Все остальное заняло две минуты. Питт бесстрастно нагнулся, одним движением вышиб стул, повалил механика на спину и наступил ногой ему на горло. Остальные замерли в изумлении. Затем они опомнились и стали угрожающе наступать на Питта.

— Скажи своим дружкам, чтобы они убрались, или я сверну тебе шею, — широко улыбаясь, произнес Питт, глядя в расширенные от страха глаза.

Механик был не в состоянии произнести ни слова, поэтому он начал отчаянно жестикулировать обеими руками. Мужчины остановились, но не столько из-за безмолвных просьб их товарища, сколько из-за ледяной усмешки Питта.

— Так-то лучше, ребята, — произнес Питт и повернулся к механику, он поднял ногу ровно настолько, чтобы тот мог говорить.

— Ну, а теперь имя, звание, серийный номер!

— Сэм… Сэм Кашман, — выдавил он. — Сержант Вооруженных Сил, номер 19385628.

— Что ж, не так уж плохо. — Питт разогнулся и помог Кашману подняться.

— Извините, сэр. Я решил, что вы отдалите меня под трибунал.

— Ты ошибся в расчетах, парень, — прервал его Питт. — В следующий раз не открывай рот. Ты признаешься в преступлении, которого не совершал.

— И вы не выдадите меня?

— Начать с того, что меня совершенно не интересует, чем ты занимаешься по ночам. И поскольку я не размещаюсь на американской военно-воздушной базе в Кефлавике, меня не волнует политика вашего полковника Нейгеля, каким бы дерьмом он не был. А потому я не стану выдавать тебя. Все, что мне надо, чтобы ты ответил мне на несколько вопросов. — Питт посмотрел Кашману в глаза и мягко улыбнулся. — Ну, как? Сможешь мне помочь?

На лице Кашмана отразился благоговейный трепет.

— Боже милостивый, сколько бы я отдал, чтобы служить под вашим началом, майор! — Он протянул ему руку. — Спрашивайте!

— Во-первых, не пишешь ли ты обычно свои инициалы на оборудовании, которое ремонтируешь?

— Да. Это мой своеобразный товарный знак, можно сказать. Я делаю хорошую работу, и я горжусь ей. Есть и другая причина. Если я работаю над гидравликой самолета, а мне потом возвращают его с неисправностями, я точно могу доказать, что неисправность появилась не в той части системы, над которой работал я. Это оберегает много времени.

— Не приходилось ли тебе недавно ремонтировать переднюю опору шасси у британского пассажирского самолета?

Кашман задумался на минуту.

— Верно, около месяца назад. Это был новый двойной турбовинтовой «Лорелей» — адская машина.

— Он был выкрашен черной краской?

— Я не мог видеть окраску. Было темно. Мне позвонили в половине второго ночи. — Он покачал головой. — Хотя, по-моему, он не был черным.

— Были у него какие-нибудь опознавательные знаки или что-нибудь необычное, что ты заметил при ремонте?

Кашман расхохотался.

— Самым необычным были два кретина, которые на нем летали. — Он взял чашку, предлагая Питту кофе. — Ох, эти ребята очень спешили! Они все время стояли рядом, подгоняя меня. Чуть не обмочили! Похоже, они где-то резко приземлились и повредили перемычку амортизатора. Им чертовски повезло, что я нашел запасную в ангарах Британской авиакомпании.

— А внутрь не удалось заглянуть?

— Черт, нет. Они так охраняли входную дверь, как будто на борту был президент.

— Нельзя предположить, откуда они могли лететь или куда направлялись?

— Нет. Совсем нет. Они были молчаливые, эти парни. Не говорили ни о чем — только о ремонте. Хотя, я думаю, это был местный рейс. Они не перезаправлялись. На «Лорелее» далеко не улетишь без перезаправки — даже из Исландии.

— Пилот должен был подписать тебе заявку на обслуживание.

— Должен. Но он отказался. Сказал, что он летит вне расписания и что сделает это в следующий раз. Но заплатил мне отлично. Вдвое больше, чем стоит такая работа.

Кашман помолчал немного. Он пытался понять, что нужно этому стоящему перед ним человеку. Но лицо Питта было непроницаемым, как гранитная статуя.

— Зачем вы меня спрашиваете обо всем этом, майор? Можно мне узнать ваш секрет?

— Секрета нет, — медленно проговорил Питт. — «Лорелей» пару дней назад потерпел крушение. Не осталось ничего, что помогло бы идентифицировать самолет, кроме части передней опоры. Я пытаюсь сделать что. Вот и все.

— Он был заявлен как пропавший?

— Я бы не стоял здесь, если бы это было так.

— Я чувствовал, было что-то подозрительное в тех ребятах. Именно поэтому я сам заполнил заявку на обслуживание.

Питт напрягся, глядя Кашману прямо в глаза.

— Какого черта стоит твоя заявка, если ты не смог опознать самолет?

Хитрая ухмылка мелькнула на губах Кашмана.

— Может, я и простой сельский парень, но я родился не сегодня. — Он направился к боковой двери. — Сегодня — ваш день, майор.

Он провел Питта в маленькую комнатку, где находился старый, прожженный во всех местах сигаретами стол и пара таких же старых стульев. В углу стоял большой, обитый металлом шкаф. Кашман подошел к нему, выдвинул ящик, покопался там какое-то время и протянул Питту маленький журнал, заляпанный жирными отпечатками пальцев.

— Я не врал, майор, когда говорил, что было слишком темно, чтобы разобрать, какой краской он был выкрашен. В нижней части его не касалась ни щетка, ни пульверизатор. Алюминиевое покрытие было таким же свежим, как в день, когда он сошел с конвейера.

Питт открыл журнал и пробежал глазами заявку на обслуживание. Почерк Кашмана был далеко не идеальным, но никаких сомнений по поводу написанного в графе «Идентификация самолета» быть не могло. Там стояло: марка Лорелей VIII В1608.

— Как ты это выяснил?

— Спасибо английскому инспектору на фабрике «Лорелей», — ответил Кашман. — После установки перемычки амортизатора, я взял фонарик и обследовал основную опору шасси на повреждение или утечку. И там я его и нашел: приклеен под правой подпоркой, такой же симпатичный, как вы, майор. Зеленый ярлык, на котором было написано, что эта основная опора была обследована старшим инспектором Кларенсом Девонширом из фирмы «Лорелей Эркрафт лимитед». Серийный номер самолета был напечатан на ярлыке.

Питт бросил журнал на стол.

— Сержант Кашман! — рявкнул он.

— Сэр? — Кашман подпрыгнул от резкого тона.

— Номер эскадрильи?

— Восемьдесят седьмая военно-транспортная эскадрилья, сэр.

— Отлично! — Лицо Питта постепенно расслабилось, он потрепал Кашмана по плечу. — Ты абсолютно прав, Сэм. Сегодня мой день.

— Хотел бы я сказать то же самое, — Кашман улыбнулся. — Но уже два раза за последние десять минут вы озадачили меня. Зачем вам номер моей эскадрильи?

— Чтобы послать тебе благодарность, Сэм. А это тебе на хорошую порцию виски.

Кашман удивленно взглянул на него.

— Мой Бог, майор. Вы определенно за кого-то себя выдаете? Я знаю.

— Да нет. — Питт теперь пытался сообразить, как объяснить Сандекеру, что он раскошелился на виски из своей суточной нормы. «Черт возьми, этого Сандекера: как ни винти, придется отчитываться, — подумал он. — Но результат того стоит». «Винтить» — это слово застряло в его мозгу и навело на воспоминания. Он порылся в кармане.