Жизнь и приключения Светы Хохряковой - Татьяна Догилева

Я, как дура, тоже засмеялась, но Маню, видимо, что-то насторожило в моем смехе, потому что она спросила:

– Может, тебе валерьянки накапать?

– Лучше водки немного.

– Айн момент.

И она попрыгала в кухню, из которой через несколько минут сообщила:

– Все готово! Прошу!

На столе стояла стопка водки и тарелочка с нарезанным сыром и кусочками соленого огурца.

Я так четко увидела эти кусочки крепеньких, домашнего засола, огурчиков и старомодную, еще от мамы оставшуюся стопку, наполненную до краев водкой, что меня передернуло. Потому что стопочка наполнялась в тот вечер неоднократно. Я сильно надралась, и похмелье на следующее утро было ужасным. Я решила больше ничего не вспоминать. Хватит. Все равно никакими воспоминаниями от реальности не прикроешься.

А реальность такова, что я сижу на крохотном острове в Тихом океане. Осталось часа два до заката; я вроде бы жду своего дельфина Джонни и совсем не уверена, что он приплывет. Может, и не было никакого дельфина, может, я просто заснула, и ветром мой плотик вынесло на течение, а течение прибило плотик к этому островку с черным песком. Вопрос следующий: как долго я продержусь на маленьком клочке суши посреди бескрайнего океана. Неделю точно, ну может, и две, если сильно экономить воду. А потом? Потом суп с котом. Можно, конечно, поплыть самостоятельно, только в какую сторону? И я полезла на скалу. Очень скала оказалась неудобной для восхождения, но я ее победила, хотя и поранила руки и ноги до крови. Но муки мои были не напрасны, потому что я с вершины углядела какую-то землю. Она была очень далеко, почти расплывалась на горизонте, и остров это или материк – понять было невозможно, – но все-таки! Я приобрела цель. А с целью-то всегда повеселее. Я стояла на вершине скалы, сложив по-наполеоновски руки, смотрела гордо вперед, и уже воображала себя Туром Хейердалом, который на своем плоту Кон-Тики пересек целый океан, а мне-то – всего ничего, вон она темнеет, моя земля обетованная. Конечно, всякие неприятные мыслишки жужжали вокруг моего эйфорического в тот момент мировосприятия, типа, – а вдруг акулы, а вдруг шторм, а вдруг плот развалится, но я их гнала к чертям собачьим, будут они мне тут настроение портить. Всё! Решаю – если Джонни сегодня не явится, завтра с утра отправлюсь в самостоятельное плавание. Вполне насладившись своим величием и храбростью, я попыталась спуститься со скалы. Не тут-то было. Я поняла, что сломаю шею, потому что спускаться в сто раз тяжелее, чем подниматься. И я стала разглядывать воду под скалой. Она была такая прозрачная, что виднелось дно, хотя глубина, похоже, порядочная. Скала со стороны воды была практически отвесная, высота ее была большой, на взгляд определить сложно, но за метров шесть-семь я ручаюсь. Прыгать было страшно. Я в раздумьях присела на корточки. Раздумья длились долго; на вершине чувствовался ветерок, и я даже стала зябнуть. И вдруг справа от себя увидела стаю дельфинов, явно державших курс к моему острову.

– Ура! – заорала я и солдатиком сиганула в воду.

Погрузилась глубоко, мягко достала ногами дна и, оттолкнувшись, за несколько мгновений выскочила на поверхность, а потом изо всех сил погребла навстречу дельфинам.

Это был Джонни с тремя дружками. Доплыв, я обхватила его голову руками и начала неистово целовать куда попало. Он повозился со мной чуть-чуть и отволок к пологому берегу, где стоял готовый к путешествию плотик.

Я быстро собрала вещички и столкнула плот на воду. Почувствовала, что Джонни чем-то озабочен: когда я пыталась погладить его рукой, он ее отталкивал, мол, не до нежностей нынче. Мне оставалось только растянуться на животе на досках и посылать свою нежность взглядами. Солнце село, стало совсем темно, потому что луна еще не взошла, дельфины гнали мой плот, по-моему, в направлении земли, которую я разглядела со скалы. Была спокойна, потому что Джонни был рядом и потому, что все шло по плану. Я абсолютно расслабилась и заснула.

«Слава богу! – вдруг сказал Джонни. – Я думал, ты никогда не угомонишься!»

«Почему ты беспокойный такой? Что-то случилось?»

«У нас проблемы. Тебя начали искать. Пока на катерах обшаривают ближайшие от Чилунгвы острова. Но скоро вспомнят про течение».

«Но мы к тому времени будем уже далеко?»

«Не так далеко, как хотелось бы. Боюсь, дело только катерами не ограничится, поэтому будем плыть всю ночь и весь день, без остановки, и высадим тебя не в том месте, где намечали вначале».

«Я видела землю со скалы».

«Нет, на этой земле высаживать тебя совсем не хочется. Это опасная земля. Но если вдруг не успеем, придется десантировать тебя туда. Запомни: наверх не поднимайся, иди лесом вдоль берега, я появлюсь».

«Спасибо. Ты так много для меня делаешь! Почему?»

«Я люблю женщин».

«Что, всех женщин?»

«Нет, только тех, которые похожи на Каролину».

«Кто такая Каролина?»

«Ты же все равно не отвяжешься, поэтому отвечу. Каролина меня спасла».

«Расскажи, как это было?»

«Связь окончена».

И больше Джонни не сказал ни слова. Проснулась я поздно, потому что изо всех сил удерживала сон, надеясь, что Джонни снова выйдет на связь.

«Джонни, ну расскажи еще что-нибудь. Где ты научился делать всякие цирковые штучки? Ты работал в дельфинарии? Сколько лет было Каролине? Она была красивой?»

Молчание было мне ответом. Я поняла, что мое канючинье абсолютно бессмысленно, и вылезла из палаточки, куда, видимо, забралась ночью. Солнце стояло высоко, «Опасная земля» просматривалась очень хорошо, а Джонни вообще не было. Плот таранили два дельфина, а Джонни с дружком, видимо, отправились по своим делам, и правда – надо же им покормиться или просто отдохнуть. Я не спеша позавтракала галетой и водой, было жарко, очень хотелось искупаться, но об этом не могло быть и речи, дельфины так сосредоточено и быстро двигали плот, что я запросто могла и отстать. Я просто зачерпнула воды и намочила лицо и волосы, которые от грязи, песка и соли жесткой зеленоватой соломой торчали в разные стороны. При этом кожа головы жутко чесалась. И я решила: первое, что сделаю после высадки, – помою голову питьевой водой. Мыло есть, воды достаточно, и я представила, какое это счастье – жить с чистой головой, промытыми волосами; потом надо будет обязательно выпить кофе, денег нет, но может быть, удастся поменять удочку на чашечку вожделенного напитка в какой-нибудь забегаловке.

Уж не знаю, насколько опасна эта земля, но не может быть, чтобы там не было забегаловки, где можно выпить настоящего кофе. А потом, что значит «опасная»? Может, местные жители охотятся на дельфинов? Или в лесах водятся дикие животные – хищники? Или змеи? Но я буду очень осторожна. У меня ведь четкие инструкции – идти лесом вдоль берега. Если почувствую опасность – сразу в воду. В общем, настроение у меня было боевое, никаких трудностей я не боялась. А вскоре появился и Джонни. Я стала радостно приветствовать его, но он даже не посмотрел в мою сорону, уткнулся носом в край плота, и скорость моего плавсредства заметно увеличилась. Я настырно, сев на колени, погладила его по голове и сразу отдернула руку. Чувствовалось, как сильно он нервничает, никогда я не видела его в таком состоянии. И вот тогда я испугалась, от моего благодушного настроения не осталось и следа. Значит, опасность действительно серьезная. Джонни не будет так нервничать из-за всякой ерунды. Я стала беспокойно оглядываться и прислушиваться и сразу поняла, в чем дело. Давно уже слышался какой-то гул, но он был смутным, и я просто не обращала внимания, занятая планами на будущее. Теперь гул стал отчетливее, и в небе показались три вертолета. Они были далеко, я пока даже не различала их цвета, но они явно летели по мою душу. Значит, меня обнаружили и значит – погоня. Ой-ой-ой! Мамочка моя родная! Вот я и влипла! Что они со мной сделают? Ну, по головке не погладят, это уж точно. В животе заныло, но я не поддалась панике. Хрен с ними, не могут же они меня убить, в самом деле. Попрошу я у них их поганое прощение и улечу домой. Еще раз с ненавистью взглянув на вертолеты, я полезла в палатку за сигаретами. Закурила прямо в палатке, хотя там и так дышать было нечем, очень уж припекло, выкурила сигарету до самого фильтра и хлебнула из маленькой фляжки джина. И сказала себе: «Ты не можешь просить у них прощения, потому что как только это сделаешь – сразу умрешь. Прямо там, на месте. Сколько можно плевать себе в душу и делать вид, что тебе все нипочем? Почему богатые подонки решили, что им все можно? Потому что их все боятся, и все им подыгрывают. Но я не хочу больше играть в их скотские игры. Я сыграю в свою игру. Убегу, доберусь до консульства, не дамся им в руки». И вылезла из палатки.