Учение Великих Махатм - Автор неизвестен

Мой дорогой друг!

Вашу записку получил. То, что вы в ней пишете, показывает, что вы испытываете некоторую боязнь о том, что замечания мистера Хьюма могут меня обидеть. Будьте спокойны, пожалуйста, я никогда не обижусь. Не содержание его замечаний меня досаждает, а то упорство, с каким он проводит свою линию аргументации, которая, я знаю, чревата вредными последствиями. Это argumentum аd hominum, возобновленное и продолженное с того места, где мы его остановили в прошлом году, было крайне мало пригодно на то, что бы отклонить Когана от его принципов или вынудить его на желательные уступки. Я опасался последствий, и мои опасения были очень обоснованы, уверяю вас. Пожалуйста, уверьте м-ра Хьюма в моей личной симпатии к нему и уважении и передайте ему мой дружеский привет. Но я в течение следующих трех месяцев не буду иметь удовольствия "подхватить" еще что-либо из его писем или ответить на них. Так как ничто из первоначальной программы Общества еще не исполнено, и я не питаю надежды, что что-либо будет сделано в ближайшем будущем, то мне приходится отказаться от намеченной поездки в Бутан, и мое место займет Брат М. Мы уже дожили до конца сентября, и ничто не может быть сделано к 1-му октября, что оправдало бы мою настойчивость в желании отправиться туда. Мои главы особенно желают, чтобы я присутствовал на наших новогодних празднествах в феврале следующего года, и чтобы быть подготовленным к этому, я должен воспользоваться этими тремя месяцами. Поэтому я прощаюсь с вами, мой милый друг, и горячо благодарю вас за все, что вы для меня сделали или пытались сделать. Я надеюсь, что в январе следующего года буду в состоянии дать вам знать о себе, и, если только не возникнут новые затруднения для Общества, не появятся с "вашего берега", вы найдете меня в таком же предрасположении и настроении, в каком расстаюсь с вами обоими. Удастся ли мне обратить моего любимого, но очень настойчивого Брата М. к моему ходу мыслей, сейчас не могу сказать. Я пытался и еще попытаюсь, но действительно опасаюсь, что м-р Хьюм и он никогда не сойдутся во взглядах. Он сказал мне, что ответит на ваше письмо и просьбу через какое-либо третье лицо, не через мадам Б. Пока она знает достаточно, чтобы снабдить м-ра Хьюма десятью лекциями для того, чтобы после прочтения он смог изменить некоторые негативные и ошибочные мысли о ней. М. мне все-таки обещал освежить ее ослабленную память и оживить все, чему она у него училась, до желательного уровня. Если это мероприятие не будет одобрено м-ром Хьюмом, я смогу лишь искренне сожалеть об этом, это лучшее, что я могу придумать.

Оставляю моему "Лишенному Наследства" приказ наблюдать за всем, насколько это в его слабых силах.

И теперь я должен кончить. У меня лишь несколько часов на подготовку длинного, очень длинного путешествия. Надеюсь, что мы расстаемся такими же добрыми друзьями, как всегда, и что можем встретиться еще лучшими. Разрешите мне теперь "астрально" пожать вашу руку и еще раз заверить вас в моих добрых чувствах.

Как всегда ваш К. Х.

Письмо 22

М. – СиннетуПолучено в Симле в 1881 г.

Ваше письмо получил. Мне кажется, что вам следовало бы попытаться и поразмыслить, не можете ли вы выражать ваши мысли менее полемично и менее сухо, чем он. Я начинаю думать, что в вас может быть что-то есть, раз вы способны так ценить моего любимого друга и брата. Я позаботился о письме браминского мальчика и стер оскорбительную фразу, заменив ее другой. Вы теперь можете показать его Маха-сахибу, ему, который так горд в своем bakbak смирении и такой смиренный в своей гордости. Что касается феноменов, то вы не получите ни единого, я написал через Олькотта. Благословен тот, кто знает нашего К. Х. и благословен тот, кто ценит его. В один прекрасный день вы поймете, что я думаю. Что касается нашего А. O. Х., то я знаю его лучше, чем вы его когда-либо узнаете.

М.

Письмо 23

М. – СиннетуПолучено в Синие в 1881 г.

Мой дорогой молодой друг, мне жаль, что расхожусь с вами во мнении относительно ваших двух последних пунктов. Если он может выдержать одну упрекающую фразу, то выдержит гораздо более того, что вы хотите, чтобы я изменил. Оu tout оn rien, – как мой офранцуженный К. Х. научил меня сказать. Я считаю предложение N1 хорошим и вполне приемлемым. Надеюсь, что вы когда-нибудь не откажете преподать мне уроки английского языка. Я велел "Бенджамину" наклеить клочок бумаги на ту страницу и подделать мой почерк, пока я курил свою трубку, лежа на спине. Не имея права следовать за К. Х., я чувствую очень одиноким без моего мальчика. В надежде, что вы простите мое письмо и мой отказ, верю, что не побоитесь сказать правду, если это понадобится, даже сыну "члена Парламента". Слишком много глаз наблюдают за вами, чтобы вы позволили себе ошибаться теперь.

М.

Письмо 24

М. – Синнету

Мистер Синнет, вы получите длинное письмо, отправленное по почте в воскресенье в Бомбее, от юноши брамина. Кут-Хуми посетил его (так как он его ученик), прежде чем уйти в "Тонг-па-нги" – состояние, в котором он теперь находится, и оставил у него некоторые приказания. Юноша в этом послании немного напутал, так что будьте очень осторожны, прежде чем послать его мистеру Хьюму, чтобы последний опять не истолковал неправильно истинное значение слов моего Брата. Я больше не потерплю никаких глупостей или недобрых чувств в отношении его, но сразу удалюсь. Мы делаем все, что можем.

М.

Письмо 25

М. – Синнету

Очень любезному Синнету-сахибу – многие спасибо и селями за табачную машину. Наш офранцуженный и объиностраненный пандит говорит мне, что эту коротенькую вещицу надо охлаждать – что бы он и не подразумевал под этим, – я так и буду продолжать делать. Трубка коротка, а мой нос длинный, таким образом, я надуюсь, мы подойдем друг другу. Спасибо, большое спасибо. Положение более серьезное, нежели вы можете себе представить, и мы будем нуждаться в ваших лучших силах и руках, чтобы отогнать несчастье. Но если ваш Коган захочет и вы будете помогать, мы так или иначе выкарабкаемся. Имеются тучи, которые ниже вашего горизонта, и К. Х. прав: буря угрожает. Если бы вы могли поехать в Бомбей на Годовщину, К. Х. и я были бы вам чрезвычайно обязаны, но вы сами лучше знаете. Это собрание будет или триумфом Общества или же его гибелью и бездной. Вы неправы в отношении Сахиба-Пелинга, в качестве друга он так же опасен, как враг – очень, очень плохой в качестве любого, – я его хорошо знаю. Как бы то ни было, вы, Синнет-сахиб, примирили меня со многими, вы правдивы и правдивым буду я.

Всегда ваш М.

Письмо 26

М. – Синнету

В ответ на ваше письмо мне придется ответить вам довольно длинным письмом. Прежде всего я могу сказать следующее: м-р Хьюм думает и говорит обо мне в таких выражениях, которые следует замечать лишь постольку, поскольку это отзывается на его образе мыслей, с которыми он намеревается обратиться ко мне за философскими наставлениями. Его уважением я интересуюсь столь же мало, как он моим недовольством. Но, не обращая внимания на его внешнюю неприветливость, я полностью признаю доброту его побуждений, его способности, его потенциальную полезность. Нам лучше опять стать на работу без дальнейших разговоров, и пока он будет проявлять настойчивость, он всегда найдет меня готовым ему помочь, но не льстить или спорить.

Он настолько неправильно понял дух, в каком и записка, и постскриптум были написаны, что если бы он не заставил меня преисполниться к нему чувством глубокой благодарности за то, что он делает для моего бедного старого ученика, я бы никогда не стал беспокоиться о совершении чего-либо, что могло бы казаться извинением или объяснением, или тем и другим вместе. Однако, как бы то ни было, этот долг благодарности настолько священен, что я теперь делаю ради нее то, что я мог отказаться сделать даже для Общества: я прошу разрешения Сахиба ознакомить их с некоторыми фактами. Наиболее сообразительные английские сановники еще не знакомы с нашим индо-тибетским образом действий. Информация, которую я даю, может оказаться полезной в наших будущих делах. Я буду искренним и откровенным, и мистеру Хьюму придется извинить меня. Раз я вынужден говорить, я должен сказать все, или ничего не говорить.

Я не такой первоклассный ученый, как мой благословенный Брат. Но тем не менее я полагаю, что знаю цену слов. И если я это знаю, то я в недоумении. Я не могу понять, что в моем постскриптуме могло вызвать ироническое недовольство мистера Хьюма в отношении меня. Мы, живущие в индо-тибетских хижинах, никогда не ссоримся (это в ответ на некоторые выраженные им мысли в связи с этой темой); ссоры и дискуссии мы оставляем тем, кто не будучи способен оценить ситуацию с одного взгляда, вынужден, впредь до принятия окончательного решения, анализировать и взвешивать все по частям, снова и снова возвращаясь к каждой детали. Каждый раз, когда мы – по крайней мере те из нас, которые являются dikhita – кажемся европейцу "не совсем уверенными в фактах", это может быть вызвано следующей особенностью. То, что большинством людей рассматривается как факт, нам может казаться только простым следствием, запоздалым суждением, недостойным нашего внимания, вообще привлекаемого только к первичным фактам. Жизнь, уважаемый Сахиб, даже если она продлена на неограниченное время, слишком коротка, чтобы обременять наши мозги быстро проносящимися деталями, которые являются только тенями. Когда мы наблюдаем развитие бури, мы фиксируем наш взгляд на производящей ее причине и предоставляем облака капризам ветра, который формирует их. Имея постоянно под рукой средства, чтобы доставить нашей осведомленности второстепенные детали (если они абсолютно необходимы), мы интересуемся только главными фактами. Следовательно, навряд ли мы можем быть абсолютно не правы, как вы нас часто обвиняете, ибо наши заключения никогда не выводятся из второстепенных данных, а изо всей ситуации в целом.