Лерой. Обещаю забыть (СИ) - Гордеева Алиса

 И снова касания – нежные, долгие, такие бережные и в то же время наполненные страстью. Они отличаются от безудержных и диких ласк Лероя. Они только мои. Для меня.

– Арина, – будто в подтверждение моих мыслей выдыхает Макеев, и я сдаюсь.

 Пашины поцелуи становятся более смелыми и жадными. Его губы спускаются ниже, мягко пробегая по оголённой шее к ключицам, всё же заставляя меня прикрыть от удовольствия глаза.

– Арина, – шепчет Макеев с новой силой. Он, точно, чувствует, как важно для меня слышать своё имя, знать, что в это мгновение он любит меня, а не кого-то другого.

Вот только я не люблю его. Совершенно. И сейчас, с закрытыми глазами, я понимаю это отчётливо и ясно, представляя на месте Макеева Лероя.

Чувствую, как слёзы медленно, одна за другой, стекают по лицу – от безысходности, от этого глупого и никчёмного безответного чувства. Знаю, что совершаю очередную ошибку, пытаясь обмануть саму себя, но не останавливаю Макеева. Вместо этого лишь сильнее зажмуриваюсь, проклиная Амирова…

Глава 15. Вспышки

Лерой

Я никогда не был святым.

 Жизнь, сука, заставила меня рано повзрослеть и научила переступать через принципы и общепринятые нормы морали. Работа на Горского, особенно в первые годы его становления, была грязной и безжалостной. Я не герой – скорее, подонок и сволочь! Мне часто приходилось делать людям больно, разорять, бить, порой калечить, иногда разрушать их жизни и коверкать судьбы. Но так погано на душе впервые...

 Я – долбаный ублюдок с чёртовой амнезией, сломавший девчонке жизнь! Увы, мне понадобилось слишком много времени, чтобы это понять...

 Утро вторника началось с уборки. Я ненавижу грязь и беспорядок, а потому уже к семи утра в моей спальне всё сияло чистотой, а в руках был очередной мешок с хламом. Спустившись и прихватив ещё парочку мешков, собранных клининговой службой, я поспешил к мусорному контейнеру, где и нашёл собственную скомканную простыню. Первая мысль – допился до чёртиков и выкинул её сам. Вот только, как я ни напрягал мозг, вспомнить, зачем, не получалось. С другой стороны, что могло взбрести в пьяную голову, одному Богу известно. Сейчас объяснить, за каким лешим я потянулся за белоснежным куском ткани в грязный контейнер, не могу. Наверно, хотел оценить масштабы собственной глупости. Правда, понял совершенно другое: в ту ночь что-то произошло. Но что? Порезался осколком битой посуды? Тогда почему на мне не было ни единой царапины? Этот вопрос не давал покоя, но возможность прояснить его, запросто отследив свои действия по камерам видеонаблюдения во дворе, отмёл сразу: видеть себя пьяным, да и заново окунаться в переживания минувших дней попросту не хотел. Теперь знаю: зря!

 Вместо этого я поспешил к дому Кшинских, переживая за последствия вчерашнего ужина с Макеевым. Безупречная репутация и вылизанный внешний вид последнего никак не давали мне покоя: идеальных людей не бывает.

 Арина встретила меня с натянутой улыбкой и абсолютным игнором. Всем своим видом девчонка пыталась показать мне моё место – простого охранника. Вот только делала она это чересчур старательно, явно переигрывая. Но, слишком увлечённый мыслями о Макееве, я вновь упустил из виду нечто важное. Успокаивал себя тем, что мелкая вернулась к активной жизни, а её холодное и колючее отношение оправдывал детской обидой за то, что одобрил Кшинскому кандидатуру Павла.

 Но если до этого Арина целыми днями занималась исключительно собой, то теперь переключила всё внимание на Макеева. Она не шутила, когда убеждала меня в своей симпатии к нему: нежные взгляды, робкие касания и глупые улыбки выдавали её с головой.

 Целую неделю я, как неприкаянный, таскался за этой парочкой по различным увеселительным мероприятиям: парки, кафе, кино, ночные клубы. Макеев старательно бросал Кшинской пыль в глаза, а та таяла от его притворного внимания, пропуская мимо ушей все мои предостережения. Глупая! Какая же она всё-таки наивная и доверчивая! Её нисколько не настораживало то, что Павлу далеко за тридцать, что за спиной у него серьёзный бизнес и немало проблем, и что вместо того, чтобы уделять время работе, тот с утра и до позднего вечера бегал с Ариной, словно подросток. Какого чёрта взрослый, состоявшийся мужик решил стать клоуном для мелкой пигалицы?! Здесь явно что-то было нечисто. Но ни Арина, ни её отец меня не слышали. И если Пётр преследовал вполне определённую цель, хоть и волновался за дочь, требуя, чтобы я не спускал с неё глаз, то объяснение поведению Арины было только одно: она влюбилась. И это её мимолётное помешательство заставило меня побегать…

 Пять дней я тенью преследовал эту якобы влюбленную парочку, не сводя глаз с обоих. Пять дней я пытался поверить в их отношения, но так и не смог. Можно называть это чутьём, интуицией, но, глядя на них, я видел только фальшь. А ещё странные, пронизывающие насквозь своей откровенностью картинки, яркими вспышками озаряющие моё сознание. Стоило Арине притронуться к Макееву, пробежаться пальчиками по его лицу, прикоснуться губами к гладко выбритой щеке, как меня почти физически било током, являя перед глазами всё более откровенные изображения, как Кшинская проделывает то же самое, но со мной.

 Это было похоже на сумасшествие, безумие! Но с каждым днём, с каждым часом эти вспышки в моей голове становились все ярче и реалистичнее, словно это были воспоминания, а не простая игра фантазии. Почему я не придал своим виде́ниям должного значения, не знаю...

 Вот и сейчас сижу в пяти метрах от этой парочки и не могу отвести взгляд от Кшинской. Её рука в его руке. Её глаза обращены к нему. Макеев что-то расписывает в красках, то и дело отпивая кофе из небольшой чашки, а Арина смотрит ему в рот и глупо улыбается. Не могу понять, что она нашла в этом напыщенном придурке, насквозь пропитанном лицемерием и притворством, как не могу и доказать его нечистоплотность. По всем фронтам тишина: никаких фактов, никаких зацепок.

 Арина на мгновение оборачивается и смотрит в мою сторону. На несколько секунд наши взгляды встречаются, но я не вижу в её глазах счастья – того самого, что обычно горит огнём во взорах влюблённых. Я чувствую: что-то не то. Но объяснить не могу.

 Смотрю на часы: уже скоро нам нужно ехать домой. При всей видимой отчуждённости Петра он рьяно следит за тем, где его дочь, и когда та возвращается. Странное проявление заботы, особенно если учесть навязывание Макеева, но кто я такой, чтобы его судить?

 Словно по будильнику, Павел встаёт из-за стола и помогает Кшинской подняться. Приобняв её за тонкую талию, ведёт в сторону парковки – на сегодня их свидание закончено. Я же плетусь следом, проклиная себя за то, что не в силах оторвать взгляд от длинных и стройных ног Арины, прикрытых лишь короткими джинсовыми шортиками. Насильно заставляю себя смотреть по сторонам, чтобы избавиться от назойливого морока, но вместо этого представляю, как Кшинская обхватывает меня ногами и прижимается ко мне всем телом.

 Я медленно и мучительно схожу с ума, не в силах понять самого себя! Как и когда вместо несуразного подростка я стал видеть в Арине привлекательную девушку, не знаю и гоню эти мысли прочь. Вот только они постоянно возвращаются, путая сознание и отвлекая меня от всего на свете!

Именно поэтому совершаю ошибку. Очередную! Я позволяю мелкой обвести себя вокруг пальца и уехать с Макеевым без меня.

 В руках её мобильник. Перед лицом – растерянный взгляд Родиона: он тоже не ожидал подобного. Мы пытаемся их догнать, но изначально берём неверное направление. Знаю, что Макеев не позволит себе обидеть Арину, и всё же закипаю от злости, безысходности, собственной беспомощности и беспросветной тупости. Я упустил её! Это только моя вина!

 Родион напряжён. Напуган. Мы колесим кругами по городу, заглядывая в самые излюбленные Ариной и Макеевым места, но их нигде нет. Мой невольный товарищ по несчастью в растерянности хлопает глазами: мы уже должны были давно привезти девчонку к дому Петра, а сами даже не знаем, где их искать. А ещё Родик, наконец, начинает со мной говорить, правда, своими словами умудряется разорвать мою душу.