Призраки не умеют лгать - Анна Сокол

— Себя, — призналась я.

— То-то.

Я спустилась на первый этаж. Выход на стоянку через коридор направо. Псионник должен быть где-то поблизости от автомобиля.

— Мне долго ждать? — проворчала бабушка.

Двойные грязно-зелёные двери на улицу.

— Лена?

Асфальтовая парковка прямо перед входом была, низенькое железное ограждение тоже, чахлые кустики всё так же росли на куцем газоне. Два автомобиля замерли у дальнего края. Машины Дмитрия не было.

— Алленария!

Я повертела головой.

— Бабушка, ты не могла бы перезвонить?

— Нет, не могла бы, — Нирра вздохнула, и скомандовала. — Приезжайте. Найди парня и сразу сюда.

— Но…

— Не перебивай. У меня здесь три дела из архива, аналогичных твоему. Блуждающие не в первый раз преодолевают привязку. Всё поняла?

— Может, ты сама вернёшься? У нас тоже есть, что рассказать.

— Ленка, — попеняла бабушка, — не наводи на грех. Кто мне такие документы даст вывезти? Дела проходят по закрытой категории, их даже в базе данных нет, и запросы на совпадения по ним не проходят.

— Хорошо, — согласилась я, в конце концов, столько уже изъездили, что пять сотен километров погоды не сделают, да и слишком серьёзным получится этот разговор, лучше уж нам, действительно, встретиться, чем говорить по телефону, — мы приедем.

— Сделай одолжение, — по-старчески пробрюзжала Нирра. — И передай парню, чтоб не болтался, где попало, он за тебя головой отвечает.

— Хорошо.

— Тогда всё. К вечеру жду.

— До свида… — договаривать в монотонно пикающую трубку я не стала, убрала телефон и снова огляделась.

Куда исчез Демон? Пожалуй, слово "исчез" неудачное. В голову полезли неприятные мысли, успокаивало то, что уж псионник за себя постоять в состоянии.

На обратном пути к палате родителей я забежала в туалет. Мельком оглядела себя в зеркале, отметив осунувшуюся физиономию и мятую одежду. Плеснула в лицо водой и чуть пригладила точащие волосы, когда кое-что странное, висевшее прямо за правым плечом, заставило меня резко развернуться и прижаться поясницей к раковине. Беловатая клякса воды без всякой опоры повисла в воздухе. Так изображают воду в состоянии невесомости, с тем различием, что здесь капли не разлетались по всему помещению, а образовывали единое тягуче подвижное пятно. Я уже видела подобное. Блуждающий перед материализацией, призрак, готовящийся принять человеческий облик.

За спиной журчала вода, вытекая из потемневшего местами крана, несколько сантиметров свободного падения — струя разбивалась о фаянс раковины, холодные очертания которой чувствовались даже сквозь одежду.

Дмитрия нет, и если на этот раз призрак одолеет камень, помочь мне будет некому, в лучшем случае останусь в больнице в качестве пациентки. Не так уж плохо, всегда буду вместе с родителями, только бабушку жалко, да и Демону достанется.

Но блуждающий медлил, не зная, на что потратить энергию: принять облик или пойти в атаку.

— Кто ты?

Звук голоса поколебал кляксу. Вместо ответа пятно приблизилось. Я вцепилась руками в края раковины и отступила вбок.

— Что тебе нужно?

Второй вопрос без ответа и с теми же последствиями. Призрак медленно приближался. Внутри субстанции, как в водовороте, закружились мелкие пузырьки воздуха. Близко, очень близко.

Прежде, чем коснуться, блуждающий всё-таки принял решение: я поняла это, когда волна липкой студенистой жидкости окатила меня с головы до ног. Он материализовался, и физический контакт произошёл сразу же, слишком близко мы были друг от друга.

Мгновение, долю секунды я могла видеть её. Псионник был прав, в монастыре меня узнали. Невысокая, худенькая, с белёсыми, какими-то прозрачными волосами девушка грустно смотрела на мир моими же глазами и улыбнулась моей же улыбкой. Всего миг, глаза в глаза, а потом видение разлетелось тысячью мелких брызг. Мы давно уже по разные стороны реальности.

Я вытерла лицо рукой и склонилась к раковине. Если честно, было нехорошо. Тошно. Зеркало, вот как это называется. Искажённое зеркало времени. Я — убийца. Убийца собственной матери, вернувшейся через столько лет и решившей взыскать долги с живых. Ключевое тут местоимение "я", не будь меня, не было бы и всего остального.

Ни разу с момента, как стало известно о моем происхождении, я не подумала, каково было ей. Марината. Молодая девушка, запертая в монастыре и, на свою беду, влюбившаяся в отца. Во мне не было ни жалости, ни сожаления. Всего лишь незнакомка, давшая мне жизнь.

Первым, кого я увидела, когда вышла, был Дмитрий. Он подбежал ко мне, схватил в охапку и заорал:

— Где здесь душ?

— Демон, я в… — псионник, не дав договорить, зажал рот ладонью и потащил куда-то.

Сестры, врачи, больные, посетители и ещё бог знает кто — все оглядывались на нас.

— Молчи. Всё будет в порядке. Не бойся, — скороговоркой бормотал он, продолжая периодически спрашивать у кого-то, где душ. — Внештатная ситуация! Служба контроля!

В итоге кто-то из персонала указал на нужную комнату. Станин опустил меня на эмалированный металл старой ванной. Прямо так, в одежде, ботинках, и повернул вентиль. Струя холодной воды ударила в макушку, я взвизгнула. Псионник толкнул меня обратно, не дав выскочить, и стал вертеть под ледяными струями.

— Потерпи, сейчас всё будет в порядке, — увещевал он.

Я чувствовала себя куклой в руках неумелого ребёнка, решившего, что игрушке не повредит купание и не потрудившегося снять одежду.

— Тихо, тихо. Яд смоется.

В какой-то момент я увидела в комнате молоденькую девушку в белом халате с расширенными от ужаса глазами. Кто из нас: кричащая на всё отделение девушка, или мужчина, производивший впечатление безумного, — напугал её больше, непонятно. Но когда я сморгнула влагу с глаз, она исчезла. Демон ожесточённо вытирал меня прямо сквозь одежду тоненьким вафельным полотенцем, не обращая внимания на стоны и всхлипывания. Ничего ласкового или интимного в его действиях не было.

— Зззааачем? — еле справившись с дрожью, прошептала я.

Странно, но он услышал, душераздирающие крики пропускал мимо ушей, а на тихий вопрос отреагировал.

— Материя блуждающего — яд для человека.