Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови - Наталья Штурм

Телефон мой не работал. Роуминг исчез за несколько километров до электростанции. Позвонить домой я не могла…

С трудом мы с директором сумели уговорить повести нас в соседнее здание в диспетчерскую, где был коммутатор. Не помню, по каким причинам, но звонить можно было только в определенный час дня.

Трубку в доме никто не снимал.

Я позвонила Роберту на мобильный. Ответа не было.

Я набрала мобильный дочери.

Она ответила.

– Ляль, у меня все в порядке – я буду завтра. Почему трубку не берете? Что случилось? – скороговоркой прокричала я.

Молчание… Потом взволнованный вскрик: «Мам!..» – и связь прервалась.

Диспетчер снова и снова пытался соединить меня с Москвой, но все было бесполезно.

Я испугалась. Не знала, что думать.

Может быть, Роберт обидел мою дочь? Первое, что мне пришло в голову. В газетах часто пишут, как отчимы пристают к детям и домогаются их. Конечно, подумать такое про Роберта невозможно. Но всего год назад я не верила, что меня могут ограбить. Тем не менее это случилось.

В машине по пути в аэропорт я закурила.

Курить я бросила давно, да никогда особенно серьезно и не увлекалась. Так, от случая к случаю.

Поселок Ясногорск остался позади. И праздник, и восторг зрителей тоже. Впереди была голая холодная степь, и сердце тоскливо сжималось от жутких предположений. Проклятая неизвестность – как в анекдоте.

Вскоре включился роуминг, и я снова стала дозваниваться до Москвы. Бесполезно – ни один из телефонов не отвечал. Я даже не знала, встретят ли меня.

В бизнес-классе самолета, кроме нас, летело практически все руководство Харанорской ГРЭС. Моим соседом оказался Самый Главный.

Помню, он говорил, что я его любимая певица. Точно помню, что обсуждали какие-то совместные планы.

Но потом нам принесли коньяк.

Не искушенный алкоголем организм благодарно принял первую рюмку и мгновенно опьянел.

Всю оставшуюся дорогу я, всхлипывая, рассказывала потенциальному спонсору, как безумно люблю своего мужа, что скоро у нас будет много детей, а пока он не подходит к телефону, и я боюсь за свою дочь.

Потенциальный спонсор с тоской поглядывал в иллюминатор в надежде скорее увидеть аэропорт Домодедово и тактично мне поддакивал.

В аэропорту как ни в чем не бывало меня встречал Роберт. Его лицо сохранило следы обильного возлияния. Он молча взял у меня концертный кофр, и мы направились к стоянке.

– Где Лена? – жестко спросила я.

– В колледже, – ответил он.

– Почему трубку не брали?

– Мы на тебя обиделись.

– ?!

– Ты отключила телефон, и мы решили, что не нужны тебе.

– Там связи нет!

– Так не бывает!

– Поезжай да проверь, что тебе еще сказать…

Мы молча доехали до Назарьева, я пересела в свою машину и поехала в Солнцево в колледж.

Лялька радостно бросилась мне навстречу по коридору. Тринадцать лет, высокая, стройная, черноглазая. Белая кожа, темные волосы, смешливая и раскрепощенная, вся светится от каких-то своих девичьих радостей.

Девочка моя любимая! Солнышко мое… Счастливая и беззаботная. Такая родненькая. Глазки – черные маслины. Наивный и чистый взгляд. Как сохранить мне все это в тебе подольше… Каждый миг, когда я вижу тебя, я счастлива. Спасибо, что ты такая светлая, открытая – совсем, совсем моя – и больше ничья.

Мы обнялись, и я ее поцеловала. Она застеснялась – мимо проскользнул какой-то пацан со спущенными до половины задницы штанами.

– Почему ты трубку не брала? Что происходило в доме?

Раз ребенок в порядке – можно начинать сердиться…

– Мам, это ужас какой-то. Роберт выпивал два дня, из дома вообще не выходил. Даже в спальню вашу не поднимался. Так и спал возле телевизора в гостиной. А когда ты позвонила, он запретил мне подходить к телефону. Я только успела сказать: «Мам!», он мобильник мой выхватил и отключил.

– Что за бред? Зачем?

– Он сказал, что тебе не до нас… Мам, можно я пойду, у нас сейчас время прогулки? – заволновалась дочка. Мимо опять прошел вахлак со спущенными штанами.

Ну, конечно, прогулка для ребенка – дело святое! Вне конкуренции… Именно там с подругами перетираются все девчоночьи переживания, происходят переглядки с мальчиками и все самое интересное.

– Хочешь, возьмем девчонок, в ресторан сейчас съездим пообедать? – предложила я.

Лена неодобрительно скуксила личико:

– Мам, не хочу в ресторан! Лучше позвони друзьям на «Пиццу-фабрику», пусть нам пиццу привезут… с колбаской. Только, чур, самую большую!

Вахлак со штанами потерял терпение, сел на подоконник и уставился на нас.

– А хочешь, две закажу, – я кивнула в сторону ухажера.

– Ура! Ура! – захлопала в ладоши дочка и, чмокнув меня на прощание, отправилась с друзьями на прогулку.

…Через два дня у дочки был день рождения.

Все это время мы с Робертом не разговаривали.

Вечером поехали отпраздновать, как обычно, в «Царскую охоту». Так сказать – где поближе.

Роберт демонстративно запивал тосты соком. Даже к клюквенной наливке, которую приносят в качестве комплимента, не притронулся.

…В ту ночь мы помирились.

Люсин звонок застал меня за приготовлением обеда.

– Можешь говорить? – срывающимся голосом спросила она.

Непонятно было, плачет она или смеется.

– Что, опять Жучинский отличился? – предвосхитила я события.

С тех пор как Сергей Сергеевич ушел к Люсе, прошел ровно год. За это время он успел еще пять раз вернуться к жене и снова уйти к Люсе. Этакая швейная машинка «Зингер».

Люся не огорчалась из-за его непоследовательности, потому как наблюдала в этом наметившуюся положительную динамику.

– Раз уже начал уходить – значит, скоро уйдет совсем, – горячо убеждала меня вроде неглупая подруга.

Она приготовилась ждать… еще восемнадцать лет.

На этот раз похоже было, что его машинка зависла в положении «Туда», а «Сюда» уже возвращаться не хотела.

– Он сказал, что больше не придет никогда! – захлебывалась слезами Люся. – Он сказал, что он плохой, а я хорошая. Что лучше меня у него никого не было и не будет, поэтому он уходит! Я ничего не понимаю. Может, он обиделся на что-нибудь?!

– На что еще этот урод мог обидеться – только если на себя! – предположила я.

– Вчера я позвонила ему в офис, трубку взяла секретарша. Сказала: «Его сейчас нет. Кто его спрашивает? Что передать?» Я ответила: «Его спрашивает Людмила Жучинская. Пусть перезвонит домой». А что в этом такого – секретарше-то все равно, а мне приятно лишний раз назваться такой фамилией. После этого он сбросил мне сообщение: «Не жди, я не приду». Я тут же перезвонила и начала плакать. Вот тогда он и сказал, что не достоин меня и решил все окон-ча-а-ательно… – последние слова потонули в Люсином реве.