О российской мафии без сенсаций - Асламбек Аслаханов

В 1997 г. Следственный комитет при МВД РФ одновременно расследовал 172 уголовных дела о мошенничестве «архитекторов» российских пирамид.

Однако дерзко обманутые инвесторы, с самого начала не полагаясь на расторопность отечественной «фемиды» объявили «охоту» на мошенников. В этой связи весьма показательной стала публикация в журнале «Ревизор», адресованная г-ну М. Мавроди — крестному отцу «МММ», успевшему укрыться за стенами Государственной Думы:

«…Несколько организаций, крупно обманутых г-ном Мавроди (человеком его назвать трудно), решили довести дело “МММ” до логического конца и создать прецедент по частичному восстановлению справедливости, а именно:

1. Приговорить Мавроди к смертной казни (мы понимаем всю неправомерность такого действия, но, к сожалению, у нас не правовое, не цивилизованное и т. п. государство и ждать справедливого возмездия супервору не приходится…

Финансирование вышеупомянутых мероприятий берут на себя несколько организаций, достаточно крупно обманутых “МММ”, а также частные лица, которых набирается достаточное (немалое) количество. Конечно, отдельно стоит статья расходов по физическому устранению СУПЕРОСТАПА, это вопрос тонкий, прямо скажем, интимный, но денег собрано в три раза больше суммы запрошенной и хватит, при промедлении ведения уголовного расследования по одному случаю, на все окружение оптом…»[83]

Самое крупное мошенничество ХХ века

Идея «строительства» пирамид Понци в России пришла в голову не только Мавроди и другим сверхпредприимчивым коммерсантам, но и чиновникам из Минфина и ЦБ России. Именно эти ведомства стали «архитекторами», возможно, самой большой из когда-либо создававшихся финансовых пирамид в мире — пирамиды ГКО (государственных краткосрочных бескупонных облигаций).

Рынок этих весьма специфических ценных бумаг, не имеющих документарной формы (право владения такой бумагой устанавливалось путем внесения соответствующей записи в электронный реестр, хранящийся в памяти ЭВМ), начал создаваться с 1993 г. За пять лет продаж ГКО государство выручило 32 млрд реальных рублей, но при этом потратило более 450 млрд руб. на выплату процентов, т. е. почти в 15 раз больше (!), чем получило. Поверить в то, что руководство Минфина и ЦБ не знало этой «арифметики», просто невозможно.

Основными покупателями ГКО выступили Газпром, Сибнефть, Транснефть, Ноябрьскнефтегаз, отечественные и зарубежные банки. Последние, как отмечает в своем исследовании проф. А. В. Вакурин[84], получали более 500 млн долл. в год. В начале 1998 г. в России доходность операций западных инвестиционных банков и фондов доходила до 40 % годовых, оплаченных за счет российского бюджета, на долю иностранных участников рынка ГКО приходится почти треть или около 30 млрд долл.

«Пирамида ГКО» выстраивалась осознанно. Идея ГКО вытекала из самой сути «семейных» отношений финансовой олигархии и государства, при которых бюджет приносится в жертву спекулятивному капиталу. Последние годы разница между ставками, по которым банк привлекал средства, и ставками Центробанка по гособязательствам достигала от 15 % до 100 % годовых в валюте. Особенно высокими были ставки весной и летом 1996 г. в период президентских выборов, когда было выпущено государственных ценных бумаг на 5,9 млрд долл. Именно тогда была пройдена критическая точка пирамиды, когда сумма собранных средств сравнялась с суммой необходимых выплат. К середине 1998 г. сформировался долговой массив в 70 млрд долл., на обслуживание которого требовалась уже треть федерального бюджета.

Правительству С. В. Кириенко не оставалось ничего другого, как объявить государство банкротом (хотя оно фактически стало банкротом в начале 1997 г.) и обрушить пирамиду, которую выстраивали его предшественники. В противном случае она «упала» бы сама через несколько месяцев.

Рынок ГКО не только обогатил негосударственные банки, но и лишил их возможности стать полноценными кредитными организациями. Через рынок ГКО банки зачастую «прокручивали» бесплатные бюджетные средства, которые они держали на своих счетах, а также деньги тех криминальных структур, которые от имени третьих фирм хранились в банках и после участия в «пирамиде» ГКО становились чистыми.

В результате реальный сектор экономики был лишен финансовых ресурсов. Доходы от ГКО приватизировались не только частными банками, но и государственными чиновниками (на беспроцентном кредите банка «СБС-Агро» фирма «Монтес Аури» («Золотые горы»), возглавлявшаяся Чубайсом, «заработала» 500 тыс. долл. Банк «СБС» получил право приватизировать Агропромбанк с его 114 тыс. отделений).

На протяжении рассматриваемого периода темпы роста заимствований оказались столь велики, что уже к началу 1997 г. в условиях относительно жесткой денежно-кредитной политики они стали упираться в потолок свободных средств банковской системы.

Темпы строительства пирамиды ГКО оказались столь высоки, что уже к 1997 г. закончился «строительный материал» — внутренний кредит достиг фантастической величины в 550 трлн руб.

В этой связи был дан «зеленый свет» иностранным инвесторам и уже к 1 апреля 1997 г. объем иностранных обязательств коммерческих банков превысил впервые сумму их иностранных активов.

Основной причиной роста иностранных вложений в банковский сектор было их желание получить сверхприбыль без принятия на себя рисков, связанных с рублевыми вложениями в ценные бумаги. В ответ Запад «разрешил» расширить операции отечественных банков за границей. В январе 1998 г. 70 банков имели 10 филиалов и 100 представительств в дальнем зарубежье. Льготы, предоставленные российским банкам, были продиктованы их монопольным положением на финансовом рынке России, который обеспечивал валютную доходность, несопоставимую с другими рынками, прежде всего, по ГКО. Доля средств иностранных инвесторов в российских межбанковских кредитах увеличилась к началу 1998 г. до 60. К этому времени, зарубежные инвесторы контролировали свыше 80 % российских акций. Массовое бегство из России иностранных спекулянтов и вкладчиков, которые изначально были «чувствительны» к любой негативной информации, «взорвало» летом 1998 г. российскую экономику и заставило Правительство РФ пойти на непопулярные меры во внутренней и во внешней политике.

Падение «пирамиды ГКО» означало завершение очередного этапа эволюции банковской системы. Итогом данного этапа стал банковский кризис более серьезный, чем в 1994–1995 гг. К концу 1998 г. наступил крах целого ряда крупнейших банков.

Недоверие населения банкам стало хроническим. Промышленность пыталась полностью изолироваться от отечественного негосударственного банковского сектора. По оценкам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, при сложившемся к концу ХХ в. в России соотношении между процентной ставкой по кредитам и рентабельностью в промышленности на один рубль прибыли, полученной от привлечения дополнительных средств через кредит, предприятие должно выплатить банку около четырех рублей в виде процентов. Таким образом, банковские кредиты стали представлять собой не средство укрепления реального сектора экономики, а инструмент разорения товаропроизводителей. Последствия перетекания капитала от товаропроизводителей к банкам выразились в том, что доля собственного капитала в оборотных средствах промышленности уменьшилась с 18 % до 7 % в 1996 г. и до 3 % в 1997 г., в то время как отношение собственного капитала к активам коммерческих банков возросло с 15 % до 20 %.

Современное хозяйство России в конце ХХ в. превратилось в двухуровневую структуру, первый уровень которой составляет реальный сектор, почти полностью обслуживаемый неденежными расчетами (денежные суррогаты, бартер, взаимозачеты по различным отраслям занимают от 40 до 85 % всех расчетов) и находящийся в сфере теневой экономики, и второй уровень — уровень финансового сектора, который находится в тесном взаимодействии с государственными структурами.

Главными направлениями деятельности российских банков и сегодня остаются борьба за доступ к бюджетным ресурсам всех уровней, соперничество за участие в инвестиционных и денежных конкурсах, перераспределение государственной и приватизированной собственности. В этих сферах при недостаточном, а иногда и слабом гражданско-правовом и государственном регулировании используется весьма широкий набор средств для достижения цели. Несмотря на принятые Правительством меры по ужесточению сбора налогов, общая задолженность банковского сектора по отчислениям в федеральный бюджет подскочила на начало 1998 г. почти на 200 %. В феврале 1998 г., как показало исследование А. В. Вакурина, которое мы уже упоминали, несмотря на угрозу финансовой катастрофы, не используемые федеральным бюджетом остатки средств в банках выросли на 75 % — с 6,5 до 11,5 млрд руб.