Чужая игра - Ольга Прусс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легкий пинок под ребра заставил полковника открыть глаза. Нависший над ним Угрюмый молча протянул гарнитуру. Смерив сорианца долгим взглядом, Евгений, нехотя поднялся.
– А из говорящих никто не захотел наушник принести? – хмыкнул Власов, вставляя его в ухо, и тут же поморщился, услышав голос Бота:
– Я бы с радостью выделил вам больше времени на отдых, Евгений Степанович, но боюсь время уже не ждет. Должен сразу же предупредить, что с этой самой минуты мы с вами непрерывно будем находиться на связи. Не снимайте и не отключайте гарнитуру. Мои люди вас сейчас отвезут на место. Цель будет там через два часа. Зал для совещаний, 23-й этаж. Обещаю, обзор вам понравится!
– Действительно, всё как я люблю. – Власов дернул головой, будто бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, и в задумчивости потеребил ухо. – Знаю я эту комнату. Специально выбрали ту, что с панорамными окнами? Оттуда открывается такой чудесный вид на парк. Через два часа говоришь? Маловато времени на подготовку на местности.
– Ничего, успеете, полковник. Вы же профессионал.
– А что потом, Бот? Что будет после выстрела?
– Как я ранее обещал, вы сможете уйти. Мие введут спасительное для нее лекарство, и вы сможете забрать жену. Координаты госпиталя я скажу. Неподалеку от входа будет ждать машина с паспортами на другие имена, и кредитная карта с небольшим вознаграждением. Советую сразу же покинуть планету, направление выберете сами.
Как сладки твои речи… Отпустишь ты нас, как же!
– А если что-нибудь пойдет не так?
– Уверен, что вы справитесь, Евгений Степанович.
– То есть возможные форс-мажорные обстоятельства ты отсекаешь сразу?
– Не тратьте время зря, полковник. Машина уже ждет. До прибытия на место ваше оружие будет у моих людей. Желаю удачи.
Давай, Герман, работай! Два часа. Надеюсь, что ты получил это сообщение.
***
Крыша здания, расположенного напротив командного центра, принадлежавшего Федерации, была густо засыпана щебенкой. Власов бросил на нее унылый взгляд, и скинул с себя куртку, оставшись на промозглом ветру в одной рубашке. Но думать о тепле сейчас не приходилось. Ему предстояло пролежать не меньше часа в одном положении, приняв определенный упор, и острые камни вряд ли будут способствовать комфорту. В былые времена Евгений мог легко приспосабливаться к любым условиям работы, сутками выносить лежание в грязи, снегу, под проливным дождем и под палящим солнцем. Он был молод, амбициозен и полон сил, часами обходился без еды, воды, без сна, и после сделанной работы еще свободно делал марш-бросок в десятки километров до возвращения на базу. Сейчас же, определив цель, собрав и подготовив винтовку, Власов растянулся плашмя на щебенке, ощущая каждой клеточкой тела, как острые грани камней сотнями холодных игл впиваются в кожу. Ветер ледяными порывами хлестал его по напряженной вспотевшей спине, заставляя то и дело покрываться мурашками.
Да уж, прощай молодость, здравствуй уважаемый преклонный средний возраст. – Грустно усмехнулся Евгений, прилаживаясь к окуляру. Ему сейчас хотелось думать о чем угодно, только не о том, что в скором времени должно произойти.
По дороге на место полковник выслушал от Собеседника последние инструкции, и в здание комплекса, принадлежащего Федерации, которое располагалось напротив главного корпуса, вошел уже один. Сорианцам ни к чему было привлекать к себе лишнее внимание, а группа людей всегда имеет шанс вызвать у охраны больший интерес, чем знакомый им агент с болтающимся на груди особым пропуском, открывающим двери на любой этаж. То, что временное одиночество по-прежнему не давало Власову никакой свободы – вслух даже не произносилось, это было ясно и так. За входами и выходами следили люди Бота, мимо незамеченным не пройдешь. Сбежать от сорианцев по крышам в связи с отсутствием стоящих рядом построек, до которых можно было бы допрыгнуть, также не представлялось возможным, да и как бежать, если в руке сидит маяк? Поначалу у Евгения была мысль рискнуть, и вытащить жучок самостоятельно вопреки предостережениям техника Гоши, это дало бы ему хоть и маленький, но все же шанс на побег. Только что потом? Операция будет сорванной, а семья окажется под ударом, их жизни и так висят на волоске. Геройствовать сейчас никак нельзя. Единственное, что полковник мог сделать – это оставаться марионеткой в руках врага, пока тот не допустит ошибки, или не откроется ему намеренно.
В интересующей Власова комнате, расположенной на 23м этаже стоящего напротив здания зажегся свет, и все мысли разом вылетели у него из головы. Работа, в которую втянул его Герман, достигла своей финальной и самой ответственной стадии. Евгений недвижимой глыбой замер на месте, не отрывая глаза от окуляра, поместив задеревеневший палец на спусковой крючок. В доли секунды он полностью отрешился от внешнего мира, перестав чувствовать холод, боль от порезов о камни, на которых лежал, сам став частью их самих. В переговорной потихоньку собирались люди. Некоторых он знал, трое были незнакомы. Рассаживаясь вокруг большого белого овального стола, они готовились к совещанию, переговариваясь, улыбаясь друг другу, доставая из принесенных с собой кейсов папки, ручки и бумагу. Пока начальство не поспело, все чувствовали себя непринужденно, словно пришли на встречу старых знакомых, а не на очередной разбор полётов, или же инструктаж перед новым заданием. Сколько часов Евгений с Горским провели в этом зале, то получая благодарность за успешно выполненную миссию, то выговор за грозящую их жизням самодеятельность, то выслушивали угрозы об увольнении со службы. Но каждый раз начальство приходило к неизбежному пониманию того, что какой бы безбашенной ни была эта парочка, лучше их команды, готовой согласиться на порой самоубийственные задания в
