Тайная война воздушного штрафбата - Антон Кротков

Впрочем, рекламщика не смутило, что лётчик-испытатель фактически щёлкнул его по носу, дав понять, чтобы он не совал его, куда не следует. Его уже захватила перспектива участия в раскрутке грандиозного проекта, который станет сенсацией на международном рынке вооружений и, вне всякого сомнения, принесёт всем, кому посчастливится иметь к нему отношение, миллионы.

— О, это будет сенсационное оружие! — взволнованно проговорил он и мечтательно произнёс: — Ракета, которой можно будет производить «парфянский выстрел», как лучник колесницы парфянского царя с тысячелетних барельефов.

В душе лётчик потирал руки, будучи уверенным, что теперь рекламисты все уши прожужжат его боссам, чтобы они активизировали работы по ракетной теме и в том числе в больших объёмах обеспечивали ведущего тест-пилота, проводящего фронтовые испытания их продукции самыми новейшими комплексами вооружения.

Авиационные ракеты и в самом деле стремительно меняли характер воздушной войны. Тот, кто первый подвешивал их под крыло своего истребителя, получал громадное преимущество над противником.

Происходило примерно то же самое, что и с военным флотом. Тактика морского боя не менялась веками. Несовершенная морская артиллерия не позволяла вести бой на больших расстояниях. Вплоть до середины XIX века адмиралы были вынуждены сводить свои эскадры вплотную. После обмена орудийными залпами с расстояния «пистолетного выстрела» корабли «сваливались» в абордажные схватки. В век паруса даже появился устойчивый термин, обозначавший морское сражение, — «свалка». Морские державы, первыми принявшие на вооружение своих флотов накануне «броненосной лихорадки» 1880-х годов новейшие дальнобойные «бомбические» орудия системы полковника Анри Жозефа Пексана, получили громадное преимущество над своими противниками. Именно этими орудиями, сеявшими смерть и разрушение на средних и дальних дистанциях, русская эскадра адмирала Нахимова за 4 часа с расстояния 3–4 кабельтовых уничтожила береговые батареи и буквально превратила в пепел и щепки многочисленный турецкий флот в Синопском сражении 18 ноября 1853 года. Потери русских составили всего несколько десятков человек убитыми (ни один корабль под Андреевским флагом потоплен не был). Турки же потеряли почти все свои корабли и более трёх тысяч матросов и офицеров.

В том разговоре Эсла, что называется, сглазил себя. Разные неприятности, в том числе с ракетами, начали происходить буквально в каждом вылете. Через два дня Эсла, как обычно, отправился на своём «Сейбре» на «свободную охоту» за линию фронта. В небе творилось что-то невообразимое. Такого светопреставления налетавшему тысячи часов авиатору ещё не приходилось видеть. Необычное для этих широт бледное солнце испускало загадочный серебристый свет, в котором переливались изумрудным сиянием нитевидные облака. Огромным водоворотом они закручивались вокруг невидимой оси на высоте восьми километров, образовывая гигантскую зону высокой турбулентности. Радиус этой мельницы достигал десятков километров. Одинокий самолёт выглядел серебристой песчинкой в этом грандиозном природном действе. Видимо, приближался циклон. Но даже это обстоятельство не остановило боевые действия. Каждая из враждующих сторон готова была использовать последние часы перед штормом для завоевания господства в воздухе. И северяне, и южане надеялись на то, что противник не рискнёт поднимать в небо авиацию и подставить свои аэродромы и прочие важные наземные объекты под удар.

Эсла тоже надеялся, что небесный водоворот станет для него колесом Фортуны; что заваривающий в воздушном океане свой ядрёный кисель Всевышний пошлёт удачу тому, кто не испугается разгуливающейся стихии.

По дороге Эсла старательно обходил районы, где происходили массовые схватки с участием нескольких десятков истребителей с каждой стороны. Такие «карусели» одинокого «охотника» не интересовали. Пусть на виражах бьются и рискуют головой те, кому ещё предстоит отвоевать себе место под солнцем, и не только в воздухе…

До поры Филипп упивался своим потенциальным преимуществом над любым неприятельским лётчиком, которому не посчастливится оказаться сегодня на его пути. Новая бортовая РЛС наведения ракетного вооружения надёжно работала на встречных курсах, позволяя Эсле первым увидеть приближающегося спереди противника и сбить его задолго до сближения до дистанции, когда пилоты МиГов смогли бы применить свои мощные пушки. Однако Филипп не подозревал, что его уже переиграли. Он заметил группу МиГов в задней полусфере, когда они уже висели у него на хвосте. Чернокожий ас попытался резко развернуться и воспользоваться ракетой, пока противник ещё не вышел на дистанцию залпа, но тут выяснилось, что хвалёная аппаратура ненадёжно работает в маневренном бою. В итоге Эсла всё-таки выпустил ракету. И хотя она захватила цель, но взорвалась слишком далеко от одного из МиГов. Пришлось, как в старые добрые времена, уповать на своё мастерство пилотажника и пушки.

Сбросив подвесной бак, пилот «Сейбра» начал разворачиваться вправо. Он попытался на форсаже «выйти из игры». Но не тут-то было! Русские не собирались отставать. Вскоре пилот ведущего МиГа выпустил в американца первую порцию 37-миллиметровых снарядов. Масса трехсекундного залпа скорострельной пушки НС-37 — 26 килограмм. Эсла сразу почувствовал это по тому, как сильно болтануло, а затем и повело в сторону его самолёт. Сквозь огромную пробоину в борту в кабину со свистом ворвался воздух. Включилась аварийная сигнализация предупреждения о пожаре в двигателе. Потоком воздуха у Эслы сорвало с лица кислородную маску. В этот момент он находился на такой высоте, что в разгерметизированной кабине, не имея возможности дышать специальной смесью, должен был в течение нескольких секунд потерять сознание. Но крепкий тренированный организм прошёл проверку на выносливость. Видя всё как бы в тумане, Эсла быстро снизился с девяти до четырёх с половиной тысяч метров. Здесь голова быстро прояснилась. Вокруг, как злые осы, шныряли МиГи.

Быстро сообразив, что просто так ему уйти не дадут, Эсла, опасно маневрируя на вертикалях, попытался «вогнать в землю» своих преследователей. Но сам в результате чуть не угробился на нисходящих. Крепкому мужику с огромным трудом удалось в последнюю секунду выдернуть свой самолёт, который на сверхзвуковой скорости почти затянуло в смертельное пике. Зато благодаря такому аттракциону чернокожему акробату всётаки удалось уйти.

На авиабазе аварийная команда уже была наготове. Как только уже основательно охваченный огнём «Сейбр» остановился в конце посадочной полосы, его тут же окружили пожарные машины. Пока брандмейстеры поливали водой и специальной пеной фонарь, двое смельчаков помогли пилоту выбраться из кабины. Чумазый, в дымящемся комбинезоне, который из белоснежного стал чёрным, залитый пламегасителем, Эсла производил жутковатое впечатление. Его самолёт тоже выглядел вернувшимся из Армагеддона. Прочный броневой фюзеляж «Сейбра» во многих местах был смят и вспорот осколками, посечён пулями и шрапнелью.

Потом у Эслы долго болел позвоночник, а также отмечалась кровь в моче из-за отравления продуктами горения. Медики предлагали лечь в госпиталь или хотя бы взять отпуск. Филипп отказался от того и другого. Теперь, когда испытания вышли на решающую прямую, он не собирался уступать сбор с таким усердием взлелеянных им плодов кому-то другому. Уж Эсла-то знал, сколько пилотов мечтает сесть вместо него в кресло экспериментальной машины. Стоит ненадолго уступить кому-то своё законное место в кабине, и можно оказаться «катапультированным» из неё навсегда.

Конечно, знаменитый ас безработным вряд ли останется. Он даже вполне может позволить себе вообще уйти из авиации. Только для Эслы дело давно уже не упиралось лишь в деньги. По сути, он являлся авианаркоманом. Без полётов, регулярного риска его жизнь потеряет всякий смысл. Предвкушение новой «охоты» буквально пьянило его, заставляло сердце азартно биться в груди. Направляясь к самолёту после предполётного инструктажа, Эсла порой дрожал от нетерпения, представляя, как будет подкрадываться к вражескому аэродрому, выслеживая подходящую добычу…

Поэтому о долгом зализывании ран не могло быть и речи. С обожжённой спиной, весь в заплатах, лётчик тем не менее снова был готов работать.

Следующий инцидент случился через шесть дней после этого случая. Всё началось с того, что инженер из заводской испытательной команды предложил тест-пилоту заманчивую идею — как сбить русских с толку возле их собственного аэродрома. За неделю до этого армейские разведчики привезли на авиабазу обломки русского МиГа. Технарь обнаружил среди искорёженного железа неплохо сохранившуюся при крушении самолёта станцию системы госопознавания «свой-чужой».