Ближний Восток. История десяти тысячелетий - Айзек Азимов

К 324 г . Александр снова был в Вавилоне, тут он и остался. На время Вавилон еще раз сделался центром и столицей величайшей державы на земле, как это было при Навуходоносоре, на двести пятьдесят лет раньше. Но город стал таковым уже не благодаря своей мощи или великолепию или каким-либо иным собственным качествам. Он стал столицей только благодаря пребыванию Александра. Мельчайшая деревушка могла в то время стать столицей мира при этом условии.

Александр выбрал Вавилон в качестве столицы с далеко идущей целью. Его мечтой было править объединенным человечеством. Он пытался стать чем-то большим, чем македонский царь и греческий полководец. Он пытался силой установить нечто вроде братства людей. Он заставлял своих македонцев брать себе персидских жен, он принял персидский обычай одеваться, манеру себя вести. Он старался устранить все препятствия к службе в своей армии для персов и лиц других национальностей. Он надеялся даже переселять народы.

В этом отношении он далеко опередил свое время и был осужден на неудачу в этой атаке на упрямую человеческую ограниченность. Его македонцы ворчали при каждом знаке милости, который он оказывал азиатам. Что было пользы от завоеваний, думали они, если они в результате не становились хозяевами, – забывая о том простом факте, что становиться хозяином означает попросту приглашать подданного сделаться хозяином в свою очередь и так продолжать эту бессмысленную карусель переворотов без конца.

Вавилон устраивал Александра. Он не был ни греческим, ни персидским и лежал как раз в середине империи – 2400 км от западной границы и 2400 км от восточной. Он был также достаточно близок к Персидскому заливу, и Александр грезил о завоевании земель, окружавших это водное пространство, – Индии на востоке и Аравии на западе.

Может быть, даже если бы Александр прожил долгую жизнь, остался бы в Вавилоне и осуществил бы свой план восстановления храмов, город все равно остался бы мертвым. Культ Мардука и других богов, восходивший к шумерским временам, вероятно, слишком подгнил для возрождения. Но всякое возрождение оказалось исключено, ибо, пробыв в Вавилоне всего несколько месяцев, ранней весной 323 г . до н. э. Александр заболел. 13 июня его не стало.

Трудно поверить, глядя на все, что он осуществил и достиг, что он умер, когда ему было всего тридцать три года.

Вавилон уходит

Неожиданная смерть Александра, молодого еще человека, разрушила труд его жизни в один момент. Он не имел подходящего родственника на роль наследника (была только персидская жена, нарожденный ребенок, сварливая мать и полоумный единокровный брат).

Логично было бы избрать полководца, одного из соратников Александра в его великом труде. Но если родственники Александра были слишком малочисленны и слабы, то его полководцы, напротив, были слишком многочисленны и сильны. Ни один не смог бы вырвать власть у всех остальных; ни один не был готов уступить ее без боя.

После смерти Александра генералы собрали в Вавилоне совет. Один из них, Пердикка, возглавил группу, которая придерживалась легитимистской точки зрения – правление должно остаться в старой македонской царской семье. Он сам предложил себя в правители, пока не родится ребенок Александра.

Некоторые другие генералы не собирались этого терпеть. Им это казалось просто средством, которое послужит, чтобы сделать Пердикку всеобщим и абсолютным правителем. Один из них, по имени Птолемей, сделал себя правителем Египта сразу же после смерти Александра и сразу решил не иметь более высоких амбиций. Зато, как он твердо решил, никто другой не будет править в Египте. Когда Пердикка выступил против него в поход, чтобы заставить его передумать, он оказал сопротивление. Маневры Пердикки кончились неудачей: он потерял популярность у своих сподвижников и в 321 г . был убит группой офицеров, возглавлявшихся другим генералом Александра, Селевком.

В награду за участие в убийстве Пердикки ссорящиеся генералы позволили Селевку править Вавилонией. Некоторое время военная судьба удерживала Селевка вдали от Вавилона, но в 312 г . до н. э. он занял город постоянно.

Это был в некотором роде «утешительный приз». В течение последующих столетий, когда македонские генералы и их наследники ссорились над медленно сжимающимися останками империи Александра, дороже всего всегда ценились территории, наиболее близкие к Греции. Именно греческая культура была предметом восхищения и желаний, все остальное было просто варварством.

Птолемей удержал Египет и сделал город Александрию (основанный Александром Великим, давшим ему свое имя) своей столицей. Другие генералы вели утомительные и скучные войны за Малую Азию, Македонию и собственно Грецию. Мало кого интересовала Вавилония и, тем менее, огромные персидские провинции за нею.

В Малой Азии Антигон, полководец Александра, еще грезил об объединении всей империи под собственной властью. Он был способнейшим из генералов и имел сильную поддержку в лице равно способного сына, но почти все генералы объединились против опасного и амбициозного старика, а он никак не мог набрать достаточно сил, чтобы их всех побить. В 306 г . терпение Антигона иссякло. Он еще не добился верховной власти, но ему было уже около семидесяти пяти, и он был вынужден спешить. Поэтому он принял титул царя, взяв себе имя, если уж не мог иметь фактической власти.

Оставшиеся генералы (многие к тому времени поумирали) немедленно сделали то же самое. Птолемей сделался царем Египта, а Селевк принял титул царя в Вавилоне.

Мало-помалу Селевк распространил свою власть на иранские провинции и со временем поставил под свой контроль не только Вавилонию, но и все, лежащее к востоку. Для этой части империи Александра нет точного имени, в частности, потому, что ее границы менялись и смещались в течение последующих десятилетий. Обычно ее называют империей Селевкидов, по имени основателя. Селевк датировал ее основание 312 г ., когда он окончательно въехал в Вавилон.

Селевк унаследовал в некоторой степени мечту Александра об объединенном человечестве. Он поощрял греческую колонизацию Вавилонского и Персидского мира, но он не был националистом. Он был единственным из генералов, который сохранил персидскую жену, навязанную ему Александром. Он симпатизировал своим вавилонским подданным и снискал среди них популярность.

Фактически он и его наследники делали все, чтобы удержать на плаву тонущую вавилонскую культуру, хотя бы только для того, чтобы противопоставить ее иранской культуре, которая оставалась сильной и жизнеспособной в областях к востоку от Месопотамии и оставалась великой соперницей греков и македонян. В результате древний город Урук, например, считался центром культуры в течение всего периода Селевкидов. Старое жречество могло рассчитывать на государственную поддержку, арамейский язык поощрялся. С другой стороны, на зороастризм власти смотрели хмуро, и он приходил в упадок.

К несчастью, никакой объем искусственных вливаний не мог вернуть Вавилонию к жизни. Этому препятствовал самый характер греческой культуры. Впервые в Месопотамию вошли завоеватели, которые не чувствовали привлекательности древней культуры, вдохновленной когда-то шумерами.

Скорее наоборот, вавилоняне в первый раз почувствовали обаяние пришельцев. Греческий язык приобретал все большую популярность в высших классах. Греческая система письма на папирусе или пергаменте сделала старое письмо на керамике устаревшим, и клинопись – первая система письменности – начала таять и умирать. К концу периода Селевкидов она практически исчезла.

Сам Вавилон, великий Вавилон, зашатался.

Селевк, как кажется, желал иметь собственную столицу. Желание, естественное для любого царя, особенно для первого в своей династии, который не хочет быть окруженным воспоминаниями о прошлом, в котором он не играл роли. Птолемей имел свою Александрию, и Селевк вполне мог пожелать сравниться с товарищем, царем-генералом, в этом отношении.

В 312 г . поэтому, в год окончательного въезда в Вавилон, Селевк начал строительство ново-го города на Тигре, всего в 64 км к северу от Вавилона. Он назвал его в свою честь – Селевкией и задумал как город греческой культуры для себя и своих наследников. Вавилон должен был остаться туземной столицей.

К несчастью, Вавилон был мертв, а Селевкия была слишком близко. Самые здания старого города разбирались, чтобы строить новый. Въезд Селевка в Вавилон был поэтому последним заметным событием в жизни города, последней метой, оставленной в книгах по истории. После этого остался только медленно умирающий город, потом – медленно умирающая деревня, потом – ничто.

Только одно последнее дыхание жизни смог испустить Вавилон перед концом. Во времена Селевка одного из жрецов Мардука в Вавилоне удалось убедить написать историю Вавилона по-гречески. Его имя, возможно, было Бел-узур