На злодеев глаз наметан - Энн Грэнджер

Торп поставил кружку на стол.

– Я сразу заметил, что бедняга чего-то боится.

Ага! Значит, преувеличенная жизнерадостность была маскировкой. Торп обладал проницательностью, как и положено поверенному в третьем поколении.

– Как вы догадались?

– Его состояние трудно было скрыть… Кстати, сам он произвел на меня очень приятное впечатление. Он казался славным старичком, примерно ровесником моего отца: ему было шестьдесят два года. Я сказал, что отец огорчится, не застав его, и непременно захочет еще раз повидаться с ним, но Тапли ответил, что не может ждать до вечера, тем более не может вернуться на следующий день. Он должен ехать назад, на юг. Не знаю, с чего такая спешка. Он мне не сказал.

Я спросил его, отчего он вернулся из Европы и собирается ли остаться в Англии. Он сообщил, что намерен поселиться на родине. Обмолвился, что во Франции, незадолго до отъезда, у него были «неприятности». Отчасти поэтому ему так не терпелось отдать нам на хранение шкатулку со всеми своими личными бумагами сразу по возвращении. «Чтобы на них не наложили руки», – пояснил он. «А такое возможно?» – спросил его я. Но Тапли еще больше разволновался, сказал, что ничего не знает, ни в чем не уверен. Объяснил, что месяцев шесть или семь назад, когда он жил во Франции, он тяжело заболел. Две недели он пробыл в горячке и почти месяц находился на пороге смерти. Поэтому в его воспоминаниях имеется пробел. Сверившись с календарем, я решил, что «неприятности» имели место в позапрошлом году, во время его болезни.

В позапрошлом году, подумал я. В конце того года некий мистер Паркер встретил Томаса Тапли на пляже в Довиле об руку с таинственной незнакомкой. Тапли сказал Паркеру, что на взморье приехал для поправки здоровья после болезни.

– Мистер Торп, – сказал я, – какого рода документы отдал вам на хранение Тапли?

– Паспорт, выданный министерством иностранных дел; он дальновидно обзавелся им перед тем, как покинуть Англию. Паспорт был очень потертым; если можно так выразиться, он находился в таком же плачевном состоянии, в каком пребывал и бедняга Тапли. Будучи частным лицом, которое путешествует без дипломатического поста и не желает заниматься никаким ремеслом, он, строго говоря, не нуждался в таком документе. Но он хорошо знал, что официальные лица любят проверять личность путешественников, особенно при пересечении границы. Кроме того, он отдал нам разнообразные рекомендательные письма, которые он повсюду возил с собой. Некоторые из них настолько устарели, что я не могу представить, кому он мог бы их показывать. Кроме того, он передал нам свою переписку. Отдал, в том числе, несколько писем от нас, с которых мы заранее сделали копии, разумеется. Однако Тапли хотел, чтобы мы сохранили и оригиналы. Были письма из его банка, но никаких частных писем. Тапли сообщил, что всю личную переписку вынужден был уничтожить. Он не назвал причины, просто обмолвился, что ему пришлось так поступить. Отчасти поэтому я понял, насколько силен его страх… Теперь, конечно, я сожалею, что не расспросил его обо всем подробнее. Правда, даже если бы я стал его расспрашивать, вряд ли он бы мне ответил. Кстати, за прошедшие годы он иногда пересылал нам на хранение связки личных писем. Иначе все его документы не уместились бы в одной шкатулке, ему понадобился бы целый сундук.

– Часто ли он сообщался с вами?

– Довольно регулярно в то время, пока жил во Франции. Вот почему я не усомнился в том, что он пришлет нам свой английский адрес, как только найдет жилье. Почти все свои дела он устраивал с нашей помощью и через свой банк. Кроме того, мы управляем его имением. Таково было пожелание самого Тапли, хотя оно, конечно, несколько необычно.

– Вы управляете его имением? – удивился я. – У него обширные владения?

Торп покачал головой и поднял руку:

– Я бы не назвал его владения обширными, но и ничтожными их тоже нельзя назвать. Ему принадлежит большой загородный дом, окруженный парком, а также ферма. Раньше она входила в состав поместья, но теперь сдается отдельно. Дом уже много лет снимает один человек – военный в отставке, майор Гриффитс. Ферму арендует одно местное семейство.

Почему же в таком случае Том Тапли жил в съемной квартире? Только на доход от сдачи имения можно было существовать безбедно!

Неожиданно для меня Фред Торп продолжал:

– Кстати, я договорился о том, что сегодня, если вам удобно, вы сможете осмотреть дом. Мне показалось, что вы захотите лично взглянуть на владения Томаса Тапли и повидаться с майором Гриффитсом. Майор с радостью познакомится с вами. Я послал ему сообщение, что владелец имения умер, как только узнал новость от Барнса.

Надо отдать должное Барнсу, Торпу, Гриффитсу и остальным местным жителям, с которыми я еще не имел чести познакомиться, они времени даром не теряли. Распланировали время моего пребывания в Харрогите с точностью до получаса!

– Наверное, – сказал я, – имение входит в имущество покойного мистера Тапли? И он распорядился им в своем завещании?

– Да, – кивнул Торп.

В голову мне пришла неожиданная мысль.

– Не было ли среди бумаг, которые Томас Тапли привез вам в прошлом году, нового завещания?

Торп покачал головой:

– Нет, хотя я его спрашивал. После того как он составил предыдущее завещание, прошло много лет и многое переменилось. Я спросил, не хочет ли он внести какие-либо поправки. Бедняга так расстроился, что мне показалось: он вот-вот потеряет сознание. И особенно он настаивал на том, что ничего не хочет менять в своем завещании.

– Позвольте спросить, – продолжал я, – кто является главным выгодоприобретателем?

– Его дочь, мисс Флора Тапли, – ответил Торп. – Не вижу причин, по которым я не могу вам это сказать. Она живет в Лондоне, в доме мистера Джонатана Тапли и его жены.

– Я уже познакомился с этой молодой леди, – кивнул я. – А имение, которое сейчас занимает майор Гриффитс, также является составной частью наследства мисс Флоры?

– Да.

– Майор Гриффитс, наверное, огорчился, узнав о смерти Тапли. Но ведь срок аренды еще не кончился? Он не сразу перестает быть арендатором?

– Договор аренды истекает еще через пару лет, если только новый владелец, по условиям существующего договора, не пожелает прервать его досрочно. Он имеет такое право… Но до конца срока осталось так мало времени, что новой владелице, по-моему, проще подождать. Времени пройдет почти столько, сколько понадобится на законное вступление в ее права. И тем не менее майору Гриффитсу не терпится познакомиться с вами, инспектор. Может быть, мы сейчас же и отправимся к нему? Я распорядился, чтобы нам приготовили пони и двуколку.

Теперь ничего меньшего я уже не ожидал.

– Едем. – Я взял шляпу. Все предвещало еще одно приключение. Какие сюрпризы приготовил для меня майор Гриффитс?

Путь в имение Тапли лежал по вересковой пустоши и по проселочным дорогам. Двуколка раскачивалась и подпрыгивала, что мешало нам разговаривать, хотя Торп старался, как мог.

– С такими чудаками, как майор, интересно познакомиться! – прокричал он, придерживая шляпу, чтобы ее не унесло порывом ветра.

– Тапли тоже казался соседям довольно эксцентричным старичком! – прокричал я в ответ, придерживая свою шляпу.

– Все Тапли немного странные! – вмешался в разговор наш возница, обернувшись через плечо. – Всегда такими были! Они не тронутые, не подумайте, просто немного не такие, как мы с вами!

– Уильям местный! – объяснил Торп, указывая на возницу. – Правда, все Тапли считались… так сказать, немного другими в те дни, когда они еще жили в наших краях. Но остальные ничего не имели против них, правда, Уильям?

– Народ к ним привык, – простодушно ответил Уильям. – Только никто из них вот уже много лет у нас не объявлялся. Говорите, мистер Томас умер?

– Его убили! – прокричал Торп. – В Лондоне!

– Ага! – ответил возница. – Так и знал, что в Лондоне. В наших краях его бы не убили.

Несколько минут мы ехали вдоль каменной стены по правую руку от нас. Затем остановились перед закрытыми металлическими воротами. Возница спустился на землю и позвонил в звонок, вделанный в стену. Неблагозвучное треньканье резало уши. В ответ дверь маленькой сторожки открылась, и оттуда вышел крепкого сложения малый в крагах и жилете из кротовьих шкурок, похожий на привратника. Он распахнул створки ворот, и мы въехали внутрь.

Привратник отдал нам честь и недружелюбно уставился на меня – во всяком случае, мне так показалось. После смерти владельца имения его будущее неожиданно стало неопределенным; в конце концов, договор аренды истекал всего через два года. Наверное, фермер-арендатор и его семья тоже полны дурных предчувствий. Надо было заранее догадаться, что на меня станут смотреть как на горевестника.

Скоро мы добрались до дома. Прочное здание периода короля Иакова I, пропорциональное, с рядами одинаковых окон, так давно стояло на этом месте, что казалось естественной чертой пейзажа, а его высокие, узкие дымовые трубы словно выросли из замшелой крыши, похожие на длинношеих птиц, которые тянут головы к небу.