Парад скелетов - Сергей Самаров

Но профессор O’Хара и сам уже, кажется, загорелся.

— Да, Боб, мне необходима эта разработка. Про людей говорят в таких случаях — нужен живым или мертвым. Как сказать про экзоскелет — не знаю. На тебя одного вся надежда. Любыми путями, с любыми жертвами, с любыми затратами. В первую очередь — система управления, и в первую очередь — силовая установка. Остальное, думаю, равнозначно нашим разработкам.

— Я готов, сэр, — спокойно, даже с уверенностью в себе ответил капитан Лосовски. — Необходимо только добыть официальные санкции. Пусть даже на работу в автономном режиме. В случае провала я буду представлять только себя или какое-то частное предприятие, и не более.

— Я сделаю это. Сделаю.

— А я сделаю остальное. Обещаю.

Он не стал отвечать расширенно, не стал говорить красиво и убедительно, хотя раньше даже слова правильные мысленно подбирал, не стал уточнять, что он не просто готов, но давно и планомерно шел к этой командировке, планировал действия и анализировал возможные последствия. Данные от агентуры ЦРУ только подтверждали изначальные представления Лосовски. Узнав случайно, что в России «с нуля» разрабатывается экзоскелет, во многом аналогичный американскому по назначению, хотя, вероятно, не являющийся аналогом по функциональности, капитан Лосовски начал собирать сведения. Сам он отправлялся тогда на испытания в Афганистан, то есть туда, где испытать оборудование можно в реальной боевой остановке. Именно такое испытание было необходимо. При этом встал вопрос: где могут испытывать свой экзоскелет русские? Естественно, в районе Северного Кавказа. Следующий вопрос возник уже в Афганистане, там же нашелся и ответ. На кого могла бы подумать американская сторона, если бы группа капитана Лосовски пропала без вести? Пусть и не пропала бы, но подверглась бы нападению и была уничтожена, а экзокостюмы похищены? Естественно, на талибов. Хотя в данном случае группу капитана прикрывали самолеты-беспилотники, которые осуществляли круглосуточно мониторинг окрестностей. Если Россия будет испытывать свои экзоскелеты на Северном Кавказе и испытатели погибнут или просто пропадут без вести вместе с костюмами? На кого могут свалить вину спецслужбы? Только на боевиков. А появление у американской стороны аналогов вызвать подозрений не может, потому что над той же проблемой работают и американские лаборатории, причем работают давно и плодотворно. Конечно, хорошо бы добыть чертежи и техническое описание русских разработок. Но, если агентуре ЦРУ это пока не под силу, то неплохо и образцом экзокостюма обойтись. Взять, к примеру, китайскую индустрию. Она не тратит больших средств на создание оригинальных образцов. Она закупает образцы и создает собственные аналоги. Во многом именно этим и обуславливается такой гигантский скачок китайской экономики, совершенный за последние десятилетия.

Вопрос был решен, причем решен не под нажимом капитана Лосовски, а под нажимом профессора O’Хары, на которого сам капитан предварительно планировал «поднажать», чтобы убедить в необходимости своих действий. Значит, следовало проработать план, а потом подключать и Ахматхана Айтмырзаева.

На подготовку отпущена всего неделя. За эту неделю предстоит не только все спланировать, но и подготовиться. И не только самому со своей группой, но и подготовить помощников там, на Северном Кавказе. Значит, следует заранее информировать Айтмырзаева, у которого могут оказаться и свои срочные дела, чтобы он эти дела отложил и включился в операцию капитана Лосовски.

Роберт не стал выключать компьютер, на котором высвечивалась спутниковая карта района предполагаемых испытаний русского экзоскелета. Глядя на карту, Лосовски вытащил трубку и набрал номер…

— Ахматхан, ты мне звонил сегодня, когда я в душе был. Я потом пытался тебе перезвонить, твоя трубка не отвечала.

— Наверное, я тоже в душ выходил, — ответил Айтмырзаев каким-то странным голосом, словно бы с откровенной издевкой, хотя раньше не позволял себе такого тона. Более того, раньше он говорил уважительно, как и положено говорить с человеком, который подарил тебе жизнь. Сейчас голос изменился.

Вернее, голос был прежним, однако интонации в нем были совершенно новые, незнакомые капитану. Но Лосовски слишком плохо владел арабским языком, на котором они разговаривали, чтобы проанализировать интонацию собеседника. Арабский язык излишне цветист и искусственно красив, что часто мешает в разговоре человеку, для которого этот язык не является родным. Но Ахматхан почти не разговаривал по-английски, и потому приходилось обходиться арабским.

— Ты хотел что-то сообщить мне? — настороженно спросил Лосовски.

— Да, хотел поинтересоваться состоянием твоего здоровья.

Теперь издевка была настолько явственной, что пропустить ее мимо ушей невозможно.

— Это важный повод для звонка, — согласился Лосовски. — Здоровье у меня хорошее.

— А мне сказали, что тебя после моего взрыва вертолетом в Москву отправили. В военный госпиталь. Как настоящего героя, который своим телом солдат прикрыл…

Капитан какое-то время соображал, не понимая, о чем говорит Айтмырзаев. Но предпочел уточнить, потому что чувствовал в словах кавказского бандита какое-то заблуждение. И именно это заблуждение, видимо, заставляло Ахматхана говорить в таком тоне.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Скоро увидимся. Тогда поймешь. Я в любом случае до тебя доберусь, — это была уже угроза, но угроза, высказанная вскользь, хотя и уверенно. — Только есть к тебе одна просьба.

— Слушаю.

— Не улыбайся мне при встрече.

— Тебе моя улыбка не нравится?

— Мне становится жутко. А я в таких случаях обычно стреляю на опережение.

— Где ты видел мою улыбку? — спросил капитан, не обращая внимания на угрозу.

— Там, в Афгане, ты улыбнулся на прощание. Я едва сдержался, чтобы не выстрелить…

— Не понимаю твоих претензий.

— Объясню при личной встрече.

— Да, я готовлюсь вылететь к тебе. Жди через несколько дней. Место встречи определим при следующем разговоре.

— Вылетаешь? Когда?

— Максимум через пять дней. Через семь нам уже предстоит работать.

— Не тешь себя надеждами. Через пять дней ты еще не встанешь на ноги. В моем взрывном устройстве осколки были тяжелыми.

— Я стою на ногах. И не понимаю ни твоего тона, ни твоих слов.

— Стоишь на ногах? В реанимационной палате? Ты… Ты… — возмущенно и излишне резко сказал бандит и тут же отключился от разговора, видимо, чтобы не сорваться и не наговорить грубостей.

Лосовски показалось, что операция на грани срыва. Но капитан не знал, как ему прояснить ситуацию… 

Глава двенадцатая

Я без труда нашел свой взвод. Надежды мои оправдались, и, как меня уверил «исполняющий обязанности» командира взвода подполковник Велеречивый, сначала внимательно осмотревший мой диковинный для него костюм, никто не намеревался кавалерийской саблей рубить дрова на всю грядущую зиму. То есть выполнять охранные и караульные обязанности спецназ никто не заставлял и не планировал. На это всегда найдутся комендантские подразделения. И вообще, как из охотника не может получиться птица — предмет охоты, так и из диверсанта-спецназовца не сделать охранника. Снять охрану — пожалуйста, причем любого уровня подготовки. А вот охранять — это нам не свойственно. Это мы умеем плохо. И потому у меня вызывал смех факт достаточно частый, когда офицера спецназа, вышедшего в отставку, приглашают в охрану…

Оказалось, что подполковник Велеречивый поверил всерьез моему обещанию приехать. Честно говоря, я шутил, когда угрожал своим приездом. Тем не менее под покровительством полковника Михайленкова такая поездка оказалась возможной, хотя врачи считали ее излишне рискованной. Но если всегда верить врачам, не стоит жить. Этот принцип я усвоил в детстве из слов своего отца, кадрового офицера-десантника. За время службы не раз убеждался, что человеческая воля во многом оказывается сильнее врачебных приговоров. В моем случае на помощь человеческой воле пришла еще и практическая наука. Конечно, я не имел ранений, не совместимых с жизнью. Хотя и имел множественные ранения, ограничивающие жизнь. Подполковник Велеречивый встретил меня сразу после оперативного совещания в штабе «синих». А по условиям учений «синие» противостояли «зеленым», причем под «зелеными» в данном случае подразумевались не исламские фундаменталисты, а настоящие воинские подразделения регулярной армии. Беседовать в присутствии солдат моего взвода, которыми подполковник временно командовал, существенно понизив себя в должности, Велеречивый не пожелал и отвел меня в сторону:

— Пойдем, «железный человек», поговорим.

«Железным человеком» начальник штаба бригады назвал меня, судя по всему, не оценивая мои способности по восстановлению боеспособности, а только исходя из новой внешности, которую создал мой экзокостюм. Но я не стал что-то уточнять, поскольку скромно не желал считать «железным человеком» себя, любимого. А что касается костюма, то он в самом деле сильно маскировал меня под боевого робота из фантастических фильмов.