Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин

Как и другие проявления активного национализма (в том числе и ненависти к России и русским), он действительно поддерживается падением уровня жизни и образования, а также общим ростом агрессивности дебилизируемого государством общества. Однако, насколько можно судить, он остается пассивным, латентным и в целом вытесняется действительно растущей неприязнью к не желающей интегрироваться в российское общество или в принципе не способной к этому части представителей народов Кавказа и Средней Азии.

На уровне же общественной элиты антисемитизм в России и вовсе практически отсутствует, что также весьма выгодно отличает нашу страну по крайней мере от многих развитых стран Европы. Исключения составляют отдельные профессиональные касты в силовых структурах, влияние которых действительно драматически выросло в результате последовательно проводимой кадровой политики «путинской шестилетки», однако первобытно низкий уровень общей культуры представителей этих социальных групп способствует их изоляции даже в современном разлагающемся российском обществе. Классической иллюстрацией отсутствия реального антисемитизма в российской элите служит достаточно высокий удельный вес евреев в ее составе и в составе награждаемых государственными наградами.

Громкое признание Путина в антисемитизме в этих условиях весьма напоминает клевету на свою страну и свое общество и схоже с выступлениями либеральных фундаменталистов, испытывающих животную, иррациональную ненависть к России, а также штатных провокаторов, посещающих оппозиционные интернет-форумы с целью недопущения возникновения на них конструктивной дискуссии.[11]

Главная цель провокации, связанной с раздуванием якобы нарастающего в России антисемитизма, заключалась, насколько можно предположить, в комплексной дискредитации потенциально наиболее влиятельных левых партий – КПРФ и «Родины», всей левой оппозиции в целом и, шире, всего массового протеста. Ведь не случайно провокация была осуществлена в конце января 2005 года, когда стихийный протест общества против людоедской, приобретшей характер социального геноцида монетизации льгот (и, соответственно, страх правящей бюрократии перед этим протестом) достиг максимальной остроты.

Адресатом этой провокации были традиционно чувствительная к теме антисемитизма либеральная общественность России и, что значительно более важно для современной правящей бюрократии, общественное мнение Запада.

Борьба миллионов неимущих россиян за право на жизнь представлялась через призму этой провокации как не более чем агрессия зоологических антисемитов, а признаваемое вполне возможным в тот момент силовое подавление народного протеста правящей бюрократией – как борьба за демократию и цивилизацию против реальной угрозы захвата власти со стороны фашиствующих группировок. Недаром именно в тот момент была в очередной раз активизирована тема «русского фашизма», хотя экстремистские группировки данного направления, как можно понять, в основном контролируются силовыми структурами и используются ими для решения различных текущих задач.

Основной информационный удар был сосредоточен на партии «Родина», хотя среди подписавших злосчастное письмо ее представители были в меньшинстве. Причина заключалась в страхе, испытанном представителями правящей бюрократии перед голодовкой группы депутатов Госдумы во главе с Рогозиным, которая, несмотря на информационную блокаду, получила неожиданно широкую поддержку в стране. Страх перед возможностью эффективного синтеза социальных и патриотических ценностей, осуществляемого представителями этой партии, усиливался из-за того, что «Родина» оказалась новой оппозиционной силой, еще не изученной правящей бюрократией: представители последней просто не знали, чего ожидать от нее (и голодовка лишь проиллюстрировала способность «Родины» к непредсказуемым действиям).

Следует признать, что основные предполагаемые цели антисемитской провокации были достигнуты. Все еще популярные в интеллигентской среде либеральные оппозиционеры (вроде Явлинского) даже не попытались возглавить стихийный протест широких масс, побрезговав близким общением с нормальными людьми. Правые и левые оппозиционеры не объединились в единый народный фронт (или, в других терминах, Движение Сопротивления), и артикуляция синтеза социальных, патриотических и либеральных ценностей, стихийно осуществленная российским обществом, вновь была отложена на неопределенный срок. И, наконец, общественное мнение развитых стран и глобальные СМИ ограничились простым сочувствием россиянам, вынужденным бороться за право на существование, не оказав им никакой действенной помощи (даже на уровне информационной поддержки).

Тем не менее не следует забывать, что «вслед за» – не означает «потому что».

Цели правящей бюрократии, обслуживаемые в том числе и рассматриваемой провокацией, были достигнуты, как представляется, не благодаря ее успешности, но лишь из-за преступных неготовности, самовлюбленности, напыщенности и сибаритства самих лидеров оппозиции – как правой, так и левой. Не только в то время, в начале 2005 года, но и по сей день они все еще не осознали в полной мере бессмысленность и, более того, пагубность любого сотрудничества с действующей и разлагающейся заживо властью.

Сама провокация, несмотря на колоссальное воодушевление «демшизы», вновь почувствовавшей себя неотъемлемой частью государственной машины, получила лишь весьма ограниченный резонанс, который так и не стал самоподдерживающимся. С одной стороны, российское общество, даже разумное большинство представителей либеральной интеллигенции, в целом скептически отнеслось к идее о внезапном проявлении антисемитизма левых оппозиционеров и сочло его проявлением не столько их собственной активности, сколько активности правящей бюрократии, дирижирующей в собственных корыстных целях деятельностью основной части экстремистских сил.

С другой стороны, при всей неприязни друг к другу правые и левые оппозиционеры, во-первых, хорошо знали друг друга и понимали, какие обвинения соответствуют (или в принципе могут соответствовать) действительности, а какие нет и, во-вторых, испытывали значительно большую неприязнь к правящей бюрократии, чем друг к другу. Разумеется, это относится не к некоторым лидерам, готовым продаваться за возможность приватизации дачи (так, Зюганов накануне выборов в Мосгордуму в декабре 2005 года с восторгом присоединился к травле «Родины») или просто за доброе слово кремлевского «куратора», а к широкой массе руководителей среднего уровня и рядовых участников оппозиционных партий и движений.

Поэтому трагическая для нашей страны неспособность оппозиционных групп (язык не поворачивается назвать их «силами») использовать шанс начала 2005 года является безусловным поражением России, но отнюдь не победой правящей бюрократии и тем более не успехом конкретной провокации, хотя на ее раздувание и были брошены колоссальные и достаточно разнообразные силы.

Вероятное осознание профессиональной частью правящей бюрократии неудачи антисемитской провокации, как и понимание того, что провоцируемый в среде противников раскол должен быть обоюдным (ибо односторонняя обида урегулируется значительно легче взаимной), привело к возбуждению ненависти социально-патриотических сил общества к либеральной оппозиции. При этом разжигании использовались многие реальные факторы – от ужесточающейся глобальной конкуренции, в которой основной ущерб России наносит именно Запад, до действительно имеющей место, а часто даже и вовсе не скрываемой вражды целого ряда видных либералов к России как таковой.

Дополнительным стимулом активности на этом направлении стал, по-видимому, иррациональный ужас правящей бюрократии перед перспективой возникновения в России «оранжевой революции», причины которой недоступны ее пониманию, так как она в принципе не может поверить в способность населения осознать и тем более самостоятельно защищать свои интересы.

Играет свою роль и стремление изолировать внутри нашей страны правых, чтобы получаемая ими поддержка Запада и крупного бизнеса не привела к усилению социально и патриотически ориентированных крыльев оппозиции.

Демонстрация покушения на Чубайса (в силу профессиональной нелепости действий потенциальных террористов поверить в серьезность этого покушения крайне сложно) представляется далеко не только попыткой запугать его (вероятно, для изъятия из-под его контроля тех или иных финансовых потоков или механизма принятия стратегических коммерческих решений РАО «ЕЭС России»). Весьма вероятно, что целью данной операции (как и целью публичных заявлений Чубайса и его сотрудников в декабре 2005 года с обещаниями массированных отключений света в Москве в случае похолодания) стало и напоминание обществу об этой полузабытой, но по-прежнему омерзительной политической фигуре, призванное вновь разжечь ненависть к нему лично, а заодно и к его подельникам-либералам.