Возмездие обреченных - Чарльз Буковски

Я не мог вынести этого. Я слонялся по дому, но все действовало мне на нервы. В конце концов, я схватил свою кепку и вышел на улицу. Шел дождь. Первый дождь зимы. Эх, что я делал! Я портил свой новый белый свитер, но мне было все равно. Мне даже было безразлично, смотрят ли на меня люди. Очень много народу знало меня в гавани, и они знали, что я не из Стэнфорда, но мне было без разницы. Наплевать. Я мог захлебнуться от дождя, вот что меня заботило. Дождь хлестал с севера, а я шел лицом точно навстречу ему. Я промок до нитки, не пройдя и двух кварталов. На перекресте у светофора разлилась огромная лужа. Я собирался преодолеть ее вброд, прямо в башмаках, но сигнал светофора был красным, и я вынужден был подождать. По башмакам ручейками стекала вода.

Пока я ждал зеленого, желтый спортивный родстер подлетел к светофору и окатил меня с ног до головы мутной жижей из лужи.

Я закричал:

— Эй! Какого дьявола!

Но верх родстера был поднят, и водитель не слышал меня. Жижа забрызгала мне все лицо и чуть не смыла мою кепку. Черная и маслянистая, на вкус она напоминала асфальт с маслом. Весь перед моего свитера был покрыт толстым слоем мазута. Я взбесился. Я шагнул в лужу, преодолел ее, подошел к остановившейся машине и заглянул в заднее стекло.

Увидел я немного, но вполне достаточно. Водителем был Фил Манникс. Я узнал его по фотографии в газете. Девушка рядом с ним — Хазел Клифтон. Я узнал ее по фотографии в офисе Джорджа. Они укатили прежде, чем я успел что-нибудь сказать. Я стоял посреди лужи, тряс кулаками и посылал проклятия им вдогонку. Но они не слышали меня. Да и мне уже было все равно. Совершенно наплевать. Когда я подумал, как Хазел близко сидела к Филу Манниксу, держа его под руку и положив голову к нему на плечо, мне стало наплевать на все. Все кончено. Я очистился. И мне стали безразличны даже жирные черные разводы на моем свитере. Абсолютно наплевать. И, возвращаясь под дождем домой, я снял свитер, достал свой складной нож и стал методично резать и рубить его во всех направлениях. А когда он превратился в сплошные лохмотья, я скомкал его и с превеликим удовлетворением зашвырнул в сточную канаву.

Примечания к рассказу «Очищенный дождем»

Норма Ширер — американская актриса. Родилась 11 августа 1902 года в Вестмоунте, провинция Квебек, Канада, в семье инженера-шотландца и англичанки из старинного рода протестантских священников.

В 1920 (вскоре после окончания школы) миссис Ширер отвезла свою дочь в Нью-Йорк, где Норма стала играть роли «деревенских простушек» в малобюджетных фильмах-короткометражках. Вскоре она обратила на себя внимание Ирвинга Тэлберга — одного из руководителей студии «Метро Голдвин Мейер». Компания заключила с молодой актрисой довольно выгодный для нее контракт с еженедельным гонораром в 150 долларов.

Ширеры перебрались в Голливуд, и в 1924 Норма добилась успеха, снявшись в фильме «Тот, кто получает пощёчины».

В 1929 актриса вышла замуж за Тэлберга и была официально признана «Лучшей королевой MGM».

Узнав об этом, ее соперница — кинозвезда Джоан Кроуфорд ехидно заметила: «Как же может быть иначе?! Ведь она спит с боссом!». Тогда же Ширер сыграла свою первую «звуковую» роль в фильме «Испытание Мэри Дуган», причем песни из этого фильма стали настоящими хитами.

В июне 1935, через месяц после премьеры «Ромео и Джу- льеты», Тэлберг скончался в возрасте 37 лет. На финансовом положении актрисы это не отразилось — успех фильма «Мария-Антуанета» (1938) позволил Норме заключить новый двухгодичный контракт (150 тыс. долларов за 6 фильмов).

Если не считать ничем не подтвержденных романов с Тайроном Пауэром и Джорджем Рафтом, репутация актрисы оставалась безупречной, и лишь в 1942 она вышла замуж за 26–летнего лыжного инструктора Мартина Эрроуджа. В зените популярности Норма Ширер оставила кинокарьеру и поселилась с мужем и двумя детьми в своем доме в Беверли-Хиллс. В 1962 она снялась в телефильме «Падшие ангелы», и с тех пор больше не появлялась на экране. Скончалась Норма Ширер 12 июня 1983 года.

Укрощение Валенти

Я был в постели, когда позвонил Валенти.

— Приезжай скорей!

— Что такое?

— Да ты приезжай!

Было около двух ночи. Я позвонил портье — Леону — и попросил его вызвать мне такси. Валенти и Линда жили в однокомнатной квартире в районе Уилшир. Через пятнадцать минут после его звонка я подходил по коридору к их двери. Я не успел постучать.

— Заходи, — услышал я голос Валенти.

Он сидел на кухне за столом, вцепившись руками в свои черные вихры. Свет везде был выключен. Валенти плакал, негромко всхлипывая. Пересекая гостиную, я услышал гортанные звуки из ванной. Это была Линда, она тоже плакала.

— В чем дело? — спросил я его.

— Эта шлюха, — сказал он. — Эта последняя потаскуха…

— Кто — Линда?

— Эта тварь неверная. Этот кусок!..

У него перехватило дыхание. Мы с Валенти были старыми друзьями. Масса вещей доводила Валенти до слез. Он плакал в ту ночь, когда пришел ко мне в отель и сказал, что Линда выходит за него замуж. Три недели назад мы ездили в Лас-Вегас. Я был шафером. Валенти так растрогался, что старый священник вынужден был прервать церемонию, пока жених рыдал у меня на плече.

— Она снова изменила мне, — сказал Валенти.

— Снова?

Он выставил три пальца.

— Три раза за три недели.

— Да что ты врешь! — взревела Линда.

В голубом развевающемся пеньюаре она выскочила из ванной с пузатым парфюмерным флаконом в руке. Я даже глазом не успел моргнуть, как флакон полетел ракетой через кухню. Валенти присел, но присел неудачно — прямо в зону поражения, и бутыль, с капустным хрустом отлетев от его груди, упал на пол. Он крякнул от боли, вскочил на ноги и бросился на нее.

— Ты, сука ненужная!

— Ты, придурок недоделанный!

Я воткнулся между ними. Через мое плечо Валенти вцепился в белокурые волосы Линды. Она просунула руку у меня под мышкой, добралась до его физиономии и пустила в ход свои длинные ногти. Три алые полосы проступили на его щеке. Когда я унял их, они стояли, покачиваясь, как бойцовые петухи, готовые в любую секунду продолжить поединок. Вдруг Линда оторвала ступню от пола и застонала.

— Мои духи! Это был подарок моей сестры! Нет, вы только посмотрите!

Флакон, прокатившись после падения по голубому линолеуму, оставил на нем все свое содержимое. Кухню наполняло амбре «Воль де Нуа». С предсмертным воем Линда унеслась обратно в ванную. Валенти потрогал свою щеку, взглянул на окровавленные кончики пальцев. Его губы дрожали, а слезы сочились из глаз, как воск со свечи.

— И теперь она еще нападает на меня. Моя собственная жена.

— Забудь.

Он театрально расхохотался, развернувшись, как от взрыва, в мою сторону и воздев руки к потолку.

— Забыть?! Как я могу забыть это?! Чем я заслужил все это?! Я — Альфредо Валенти!

— Забудь.

— Кончай ты с этим «забудь»! Кто вообще тебя спрашивает?!

— Ты позвонил мне. Ты вытащил меня из кровати в два часа ночи.

— Зачем я только сделал это!

Я подошел к двери в ванную и постучал.

— Это я, Линда.

— Не подходи ко мне! — закричала она. — Ты тоже виноват!

Я вернулся на кухню и чуть не грохнулся на пол, поскользнувшись на разлитых духах. Валенти, сунув голову под кран, омывал оцарапанное лицо.

— Валенти, — сказал я. — Ты просто ревнуешь.

Он выпрямился. Вода стекала с его лица на рубашку.

— Я ревную?! — его большой палец ткнул в сторону ванной. — К ней?! — он дурно засмеялся. — Ну, не смеши ты меня!

— Линда порядочна. Она любит тебя.

Валенти щелкнул языком.

— Любит! Ну-ну! Сегодня вечером я прихожу домой, и кого я вижу на кухне за моим столом как у себя дома?! Собственного брата Майка!

— Ну и что?

— Да ты не знаешь этого проныру Майка! Это же тот еще жиголо! Он увел у меня всех девушек, которые у меня были! А теперь еще с Линдой!

— Чепуха. Ты женат сейчас.

— Это его еще больше устраивает! Все вообще просто становится! Он сидел у меня на кухне без пиджака!

— У тебя просто жарко. Я тоже снял пиджак.

— Да ты бы видел его шелковую рубашку! А эти красные, как у пожарного, подтяжки! Я знаю, зачем он снял пиджак! Откуда мне знать, что он здесь еще делал?!

— Забудь.

— Да хорош тебе с этим «забудь»!

— Ты сумасшедший.

— А вчера! Я работаю весь день, как собака, чтобы сделать ее счастливой, прихожу домой, и где я ее нахожу?!

Я ничего не ответил.

— На лестнице внизу! Разговаривает с этим говнюком Уолтером, никудышным торгашом обувью!