Мужчина из научной фантастики - Наталья Косухина

Лица моих одногруппников все больше зеленели.

И я решила их добить:

– И вообще, эти повреждения наносятся химическим оружием, так что у каждого из вас есть шанс выглядеть так. И скажите спасибо, если попадете к хорошему специалисту, который все тщательно с вас уберет. А то останутся шрамы на всю жизнь!

Последнюю фразу я прокричала вслед убегающим одногруппникам, которые спешно направлялись в сторону туалета.

– Жестоко вы с ними, – раздался голос за моей спиной.

Развернувшись, я увидела Козеро.

– Пора им учиться ценить столь благородную и важную профессию, как врач, и то, что мы для них делаем!

Преподаватель только улыбнулся и сказал:

– Вы просто прекрасно поработали сегодня. Я вами очень доволен.

– Спасибо, сэр.

– Скажите, Мельник, почему вы выбрали специализацию хирурга и направление в лечении ракш?

– В силу своей натуры. У меня двоюродная сестра восстанавливающий врач. Она создает прекрасное. А мне больше по душе резать и штопать.

– Может, ваша сестра и создает прекрасное, но мы, практикующие хирурги, его делаем. И иногда не только прекрасное, но и невозможное. Когда спасаешь чью-то жизнь, которая должна была угаснуть, то появляется ощущение, что ты второй после бога. Уже познали это чувство?

– Да, сэр.

Внимательно на меня посмотрев, он сказал:

– Замечательно. Рад, что я в вас не ошибся. А что насчет дополнительного направления?

– У меня побратима ракша, и я не могла упустить такую возможность.

– Понимаю. Значит, вхожи в семью ракшей?

– Да, сэр.

Немного помолчав, он пробормотал:

– Ремарку очень повезло, – и, попрощавшись, ушел.

А я поплелась домой, озадаченная словами Козеро. По мне, так куратору со мной тяжело, и он вряд ли бы согласился со словами шаутбенахта.

Конечно, мои дни состояли не только из учебы. Вечером мы обычно сидели с Кирой и разговаривали. Иногда к нам присоединялся Джим, иногда я звонила друзьям или бабушке. И за этими разговорами моя соседка все больше и больше узнавала о ракшах. Так, в один из вечеров всплыл вопрос об адмиралах и их побратимстве. Не понимая некоторых моментов из нашего с другом разговора, она спросила:

– Что вообще это за узы? Общее значение я, конечно, понимаю, но вот вникнуть во все тонкости до сих пор не могу.

Мы переглянулись с Джимом, и я поняла, что честь ответить на этот такой простой и одновременно такой сложный вопрос опять выпала мне.

– Побратима – это что-то среднее между сестрой и лучшей подругой. У мужчин так же. Обычно это делается следующим образом. Два гуманоида, один из которых обязательно должен быть ракшем, решают стать побратимами. Идут в специальное учреждение, заполняют бумаги, платят налог и приобретают статус родственника в отношении друг друга.

– А количество ограничивается? – спросила Громова.

– Нет, но более трех родственных связей никто не регистрирует. Это не принято.

– Но почему люди вообще на это идут? – спросила Кира.

– Это акт доверия и выражения привязанности, – сказал Джим. – У каждой расы есть свои обычаи и правила. Этот статус сглаживает все. А у ракшей открывает путь в семью. Например, родственники Жени помогут Фисе, но и к ней в случае чего обратятся за помощью. Но если говорить конкретно, то никто уже не помнит, почему все именно так сложилось. Но тем не менее что есть, то есть.

Личных отношений в вечерних разговорах мы не касались. Ракши вообще не склонны были распространяться на эти темы. Для Киры этот вопрос являлся больным после попыток семьи выдать ее замуж. А мне нечего было рассказывать.

Ребята в группе стали относиться ко мне как к товарищу и как девушку уже не воспринимали. По крайней мере как девушку, с которой можно завести отношения. Но оно и к лучшему. Начинать роман с человеком, с которым тебе предстоит проучиться десять лет, – это как-то несерьезно. А в параллельных группах мужчины на меня косились, но почему-то не подходили. Так что моя личная жизнь оставляла желать лучшего, о чем мне не переставала говорить бабушка. Но света в конце тоннеля видно не было, и вряд ли он в ближайшее время там появится.

Глава 18

Время шло, я потихоньку привыкала, и только мои дни начали хоть отдаленно походить на будни, как первый год моего обучения подошел к концу и на горизонте замаячили экзамены.

Как-то вечером, когда я подходила к своему боксу, мне случилось около двери столкнуться с куратором. Поприветствовав старшего по званию, я спросила:

– Чем-то могу помочь, сэр?

– Да. Мне нужно с вами поговорить по поводу предстоящих экзаменов.

– Конечно, сэр. Давайте пройдем в бокс.

И, открыв дверь, я пропустила командира внутрь. Он уже привычно прошел в гостиную и, расположившись в кресле, посмотрел на меня.

– Кофе, сэр?

Чуть улыбнувшись, Ремарк ответил:

– Не отказался бы.

Скрипнув зубами, я отправилась варить восточный напиток. Нет, ну вот что за противный мужик? Сказал бы, что хотел, и шел бы себе дальше. Но нет. Развалился, и кофе ему подавай! Я еще не забыла, чем закончился его последний визит ко мне. Студентки гражданского отделения полгода дежурили около моей двери, дабы увидеть что-то еще, и замирали, стоило им лицезреть, как мы с адмиралом разговариваем. Детский сад какой-то.

Вернувшись в комнату с горячим напитком, я передала его куратору. И он, попробовав, сказал:

– Умм… Прекрасно. У вас талант.

– Спасибо, сэр. Это Кира меня научила. У нее выходит лучше.

– Поверю вам на слово. Ну что ж, перейдем к делу. Этот месяц в первом семестре последний, и преподаватели с понедельника начнут готовить вас к экзаменам. Соответственно нагрузка увеличится, и увеличится многократно.

Куда дальше! И так только учеба, учеба и еще раз учеба!

– Вижу, вас это не радует, но ничего не поделаешь. После этого группе дадут неделю на подготовку к экзаменам, и затем начнется сессия. Сначала будут проверяться теоретические знания, и только потом подойдет очередь практических рейдов. Они направлены на то, чтобы определить, насколько усвоены вами полученные знания.

Чувствую, в моей жизни наступает кризис…

– Теперь о том, почему я вам все это сообщаю и разжевываю, помимо того, что уже сбросил расписание экзаменов.

Вот и мне интересно, чем я обязана видеть его сегодня.

– Вы должны довольно хорошо донести до группы, что от итогов сдачи предметов будет зависеть дальнейшая учеба. После первой сессии начинается отсев, который будет продолжаться на протяжении семи лет. И насколько группа понесет потери, частично зависит и от вас.

Я просто «счастлива».

Посмотрев на угрюмое выражение моего лица, адмирал добавил:

– Помните, Мельник, что не бывает плохих команд, бывают плохие командиры.

– Конечно, сэр. Все остальные группы уже знают?

– Им я сообщил через средства связи.

За что же мне такая честь?

Видимо, прочитав в моих глазах невысказанный вопрос, Ремарк ответил:

– У каждого куратора есть любимая группа, которую он выделяет на фоне остальных. В этот раз, это ваша.

И сказав это, он покинул мою скромную обитель, оставив меня обдумывать «радостные» новости.

Когда я приняла душ и расположилась на диване прослушивать лекции, наконец-то пришла Кира.

– Что это ты взялась за учебу? Воскресенье ведь, – первым делом поинтересовалась соседка.

А я, угрюмо посмотрев на нее, поспешила обрадовать одногруппницу новостями. Громова впечатлилась.

– Вот невезение, – подытожила Кира.

– И не говори.

– Только жизнь более-менее устаканилась.

– Покой нам только снился. Так что давай иди кушай и садись за учебу.

– Я вот думаю, как я это осилю?

– А я думаю, как завтра отреагирует на эти новости группа.

Наутро я сообщила группе все новости, рассказанные мне адмиралом, и добавила:

– Напоследок мне было сказано, что наша группа у него «любимая», поэтому я думаю, к нам будет особый подход. И еще: после экзаменов и рейдов начнутся первые отчисления студентов.

После этого я отошла в сторонку и посмотрела на реакцию студентов. А она последовала, хоть и не сразу. Первое мгновение они переваривали неожиданную информацию, а потом началось возмущение. Они ругались, обсуждали новости. Потом настала более глубокая стадия – осознание. Она сопровождалась молчанием, а следом пришла паника. Они начали искать пути решения, которых не было. Ибо в этом заведении есть только один выход – учить.

Но, думая так, я и не представляла, как тяжело мне дастся эта истина, ибо последующий месяц явился для всех просто адом! На лекциях нас загружали информацией и домашними заданиями, завершая начитку за этот год. И, помимо этого, Саймак начал гонять нас по специально разработанным полосам препятствий. Я возвращалась вечером домой совершенно разбитой, где меня ждали домашние задания, которые приходилось делать до самой ночи. А утром – подъем в шесть часов.

И вот, когда мой организм уже начал сдавать от подобных нагрузок, нас собрал Ремарк в той же аудитории, что и год назад, но уже на заключительную лекцию.