Смерть в апартаментах ректора - Майкл Иннес

– Прелесть, какая извращенность. И что ты выдумал?

– Я придумал название. «Статистические исследования двенадцати разновидностей мазохистских типов со склонностью к убийству». Автор – профессор Амплштейн из Гётеборгского университета. Это в Швеции. Готт принял название, но забраковал Амплштейна. И совершенно правильно. Это, как говорят, дурной вкус.

– И поэтому не подходит для плодов ночных бдений Готта, – с сарказмом заметил Хорас. – Куда, спрашиваю я вас, катится университет? Следующим номером станет Дейтон-Кларк, по-тихому сочиняющий рекламные заставки.

– Ты сказал «ночные бдения»? – спросил Дэвид, запоздало ударившись в педантизм. – Неверное выражение. Означает что-то, сделанное ночью.

– Вроде Амплби, – отозвался Хорас. – Его отделали ночью честь по чести. Лично я вовсе не уверен, что он не результат ночного бдения Готта.

Однако Дэвид пропустил эту остроту мимо ушей и достал карту.

– Судари мои, – сказал он, – давайте держать совет.

Все трое неуверенно уставились на карту.

– Вся штука в том, – начал Хорас, – что надо влезть в шкуру преследуемого. Майк, ты читал «Тридцать девять ступеней»? Куда более достойное чтиво, нежели жуткие творения дядюшки Готта. Так вот, есть там один персонаж, который хотел сойти за шотландского дорожного рабочего. И ему это удалось с помощью вживания в роль. Он думал и действовал как настоящий дорожник. В результате он прошел тщательнейшую проверку, устроенную агентами «Черного камня». Теперь нам предстоит выступить в роли преступника. Тогда мы сможем с полной уверенностью ткнуть пальцем в карту Дэвида и заявить: «Он вот здесь!»

– Все зависит от масштаба карты, – возразил Майк. – По-моему, он в Лондоне.

– Слишком далеко.

– Нет, не совсем. Прекрасное место спрятаться – залечь на дно, как говорится у них. Скорее всего, в клубе. Лондонские клубы молчат как рыбы, когда начинают что-то спрашивать об их членах. Это очень хорошо показано у Готта в его «Яде в зоопарке»…

Дэвид и Хорас тихо застонали.

– Как бы то ни было, – продолжал Дэвид, – разве у профессуры есть клубы? По-моему, нет. Разве что у стариков, которые собираются в заведении рядом с «Герцогом Йоркским». Город нам ничего не даст. Надо действовать в радиусе тридцати километров. Давайте посмотрим, что там имеется.

Он вооружился карандашом и вскоре объявил:

– Чуть не добирается до Сент-Неотса, захватывает Бигглсуэйд, проходит сквозь Хатфилд мимо Эмершема, потом сквозь Принцес-Рисборо, не доходит несколько километров до Кингсвуда и гораздо больше до Бичестера, потом рядом с Таучестером, сюда же включает Олни и идет чуть дальше…

– Понял! – вдруг вскричал Майк. – Мы все дураки!

– Олни и чуть дальше, – суровым тоном повторил Дэвид. – Не доходит до Рашдена и закругляется рядом с Сент-Неотсом. Так что там такое, Майк?

– Штука в том, – возбужденно затараторил Майк, – что мы сильно ошиблись в расчетах. Услышав об Олни, я сразу же подумал о Келмскотте.

– И какая же связь между Олни и Келмскоттом, дубина?

– Дело в английских поэтах, невежда. Теперь слушайте. Когда я был, по словам непосвященных, еще зеленым первокурсником, на каникулах я совершил паломничество в Келмскотт – литературное паломничество. И по дороге из Келмскотта в Берфорд мне попалась деревушка, название которой не помню. А сразу за ней стоял огромный особняк или вроде того, скрытый в глубине угодий. И как раз тогда, когда я проезжал, он и вышел.

– Кто вышел?

– Наш преследуемый, как изысканно выражается Хорас. И даже тогда, если вдуматься, он вел себя как преступник. Поскольку он начал, как говорится, тщательно меня изучать, а сам, по расхожему выражению, избегал посторонних взглядов. На самом деле он лишь высунулся и тотчас исчез, прежде чем я смог рассмотреть его лицо. Но я сразу же четко опознал его по манере держаться. Он ходит, прижав кулаки к плечам, словно какой-то уродец.

– Ты это серьезно? – поинтересовался Хорас.

– Отчасти. Я вспомнил об этом, услышав монотонное бормотание старины Дэвида. Разумеется, это бог знает где. Однако если моя ветхая колымага сподобится довезти нас туда, тогда едем быстрее.

Дэвид согласно кивнул. Хорас, развалившийся в любимой позе на ковре и окуривавший дымом спавшую кошку, поднялся на ноги, после чего троица вывалилась во двор. «Ветхая колымага» Майка, мощный новенький «Де Дион», стоивший любящей тетушке целое состояние, через мгновение грозно зарычала. Вскоре они резво мчались в сторону Фаррингдона, лихо рассекая бодрящий зимний воздух. Никто из них всерьез не верил, что в их действиях присутствовала какая-то цель: они просто развлекались и куражились, как это делают более-менее смышленые студенты. Все это великолепно: пообедать в «Трех голубях», прокатиться на лоне природы, опьянеть от ветра и скорости, словно герои Шелли, а в перерывах поиграть в замысловатую игру, ими же самими и придуманную. Вот в таком настроении он проехали Уонтадж.

Внезапно Майк отпустил сцепление и с такой силой ударил по тормозам, что Хорас зажмурился в ожидании неминуемой катастрофы. Но «Де Дион» лишь плавно сбавил ход и остановился. Перед ними стояло ничем не примечательное кирпичное здание с вывеской «Прачечная».

– Здесь мы кое-что купим, – объяснил Майк, вылезая из машины. – Вы можете ко мне присоединиться, если угодно, – вежливо добавил он.

Втроем они пересекли дорогу и зашли в душную и неприглядную контору, где восседала суровая дама неопределенного возраста, с подозрением взиравшая на них. Майк снял шляпу еще на улице. Теперь он поклонился точно так же, как каждый вечер проделывал это в роли псаломщика у «высокого стола» в Святом Антонии.

– Осмелюсь спросить, сударыня, в вашем заведении используют… э-э… корзины для белья?

– Корзины? Да, конечно.

– И, конечно, вы ими пользуетесь?

– Разумеется, мы пользуемся корзинами.

– Вы можете продать мне одну корзину?

– Продать корзину, сэр! У нас прачечная, а не корзинная мастерская. Лишних корзин нет.

– Сударыня, вы уверены? Дело весьма срочное. Позвольте объясниться. Моя двоюродная бабушка, вы ее, возможно, знаете, миссис Амплби из приюта Святого Антония, завтра отплывает в Индию. Она привыкла упаковывать обычные и стеганые одеяла вот в такие корзины. Буквально сейчас она обнаружила, что ее корзину изгрызли мыши, поэтому попросила меня…

– Мыши! – недоверчиво вставила осмотрительная дама.

– Попросила меня ей помочь. Как я понял, корзина обычно стоит пять фунтов…

Майк вытащил бумажник, а осторожная дама, больше не беспокоясь, вытащила корзину. Та представляла собой огромное плетеное изделие, запиравшееся на жуткую металлическую щеколду, две защелки и замок. Майк с озабоченным видом проследил за погрузкой корзины в багажник, расплатился с удивленной дамой, вынес ей благодарность от имени двоюродной бабушки, дал на чай и махнул рукой друзьям, что пора в путь. «Де Дион» с урчанием помчался дальше.

Хорас подумал, что Майк, возможно, и есть Аристотелев идеальный человек. Его развлечения отличались некой «божественностью». Однако расходы на корзину просто потрясли его.

– Зачем она тебе? – спросил он.

– Одна клетка для Баязета, – ответил Майк. Затем продолжил загадочным тоном: – Один град Римский, один покров для Солнца и Луны, один дракон для Фауста…

Накануне он с головой погрузился в изучение елизаветинской драмы и вскоре уже декламировал из Марлоу:

И там, в грязи болотной, я стоялВсе десять дней. И чтобы не уснул я,Там монотонно били в барабан.Кормили хлебом и водой – и это короля!Скажите королеве Изабелле, что совсем инойЗа честь ее во Франции сражался…

Хорас, сидевший сзади, стал стучать по корзине и вторить:

Я – Одиссей, я – сын Лаэрта сущий.Я побеждаю всех благоразумьем,Которое молва возносит до небес.Живу я в Итаке, краю чудесном,Что славится горою Неритон,Под сенью кипарисов, охраняющей мои владенья…

Затем вступил Дэвид со строками из Пиндара, и состязание в цитировании классиков развеселило их еще больше. «Де Дион» победно рассекал воздух, и двое слушали песни третьего о дивном новом мире. В приподнятом настроении они прибыли в Лечлейд и остановились на площади, чтобы осмотреться. Вскоре друзья двинулись по узким переулкам и долгое время хранили полное и очень странное молчание.

– Теперь нам следует, – наконец произнес Дэвид, – столкнуться с грубой реальностью, с которой нас свели наши развлечения.

Именно так. В конце концов, именно в этих местах Майк однажды видел его…

– Вот, – вскоре объявил Майк, – та самая деревушка. А вон там дом.

Деревушка оказалась маленькой и ничем не примечательной. Дом представлял собой большое и мрачное строение, производившее отталкивающее впечатление: здание с облицовкой из грубого красного кирпича, чем-то напоминавшее прачечную и бросавшее вызов окружавшим его домам из серого известняка. Однако оно спряталось за обширным ухоженным садом и высокой кирпичной стеной. У сторожки рядом с открытой створкой ворот стоял велосипед почтальона.