Физрук-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Я — Борзый! — ответил он. — Король заречных.

— Погодь-погодь! — сказал я. — Не тебя ли я тогда на Клавку уронил?.. Ну как триппер или сифак подхватили? Лечитесь?..

— Валить его надо, Борзый, — предложил тот, кого я спугнул на лестнице.

Позади меня раздался хруст, я стремительно обернулся. Так и есть. Это был Мишаня Гришин. На этот раз не в форме. Зато в руках у него имелся толстый дрын, которым продажный ментяра помахивал, словно прутиком. Я поудобнее перехватил монтировку. Вечер переставал быть томным. И тут на сцене появился еще один герой. Кто бы сомневался, что он окажется здесь. На вечно кислой роже второго, куда более продажного ментяры, гуляла улыбка победителя. В отличие от своего подельника, Рогоносец зачем-то вырядился в милицейскую форму. Во всяком случае — шинелька с капитанскими погонами и шапка с кокардой на нем красовались. Что ж, тем хуже для него.

— Что здесь происходит? — осведомился он.

Присутствующие промолчали. И пацаны и старший сержант понимали, что все это спектакль. А я — тем более.

— Я спрашиваю, что здесь происходит⁈ — повысил голос Киреев. — Что за незаконное сборище?

И снова никто и не пискнул, лишь слышались сочные шлепки, когда оборотень без погон, по фамилии Гришин, постукивал дубинкой по своей мясистой ладони.

В продолжение представления, Эдвин показал пальцем на Серегу и приказал:

— Что это у тебя за пазухой⁈ Выкладывай!

Зимин посмотрел на меня растерянно. Я кивнул, и он принялся расстегивать пальтишко. На пол с сухим стуком посыпались коробки.

— Та-ак, украл что-то? — проговорил капитан из ОБХСС. — Подними!

Восьмиклассник опустился на корточки и принялся подбирать коробки.

— Товарищ старший сержант, — продолжал распоряжаться Рогоносец. — Оформите изъятия… А вы, — он ткнул пальцем в сторону Борзого и то ли Фомки, то ли Сарая,— будете понятыми.

Зажав дрын под мышкой, Мишаня достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги, боком обогнул меня — боится, гнида! — и передал капитану. Тот развернул лист, сделал вид, что прочитал эту заранее составленную филькину грамоту, и удовлетворенно кивнул.

— Все верно! — проговорил Киреев. — Присутствующий здесь несовершеннолетний Зимин Сергей Севостьянович, четырнадцати лет, учащийся восьмого «Г» класса средней общеобразовательной школы номер двадцать два, привез, украденные им в аптеке… Вот черт, номер аптеки забыли вписать… Украденные им лекарственные препараты для того, чтобы передать их преподавателю физической культуры той же школы Данилову Александру Сергеевичу, двадцати двух лет… Изъятие произвел капитан милиции Киреев Сильвестр Индустриевич, в присутствие понятых Хромова Ефима Аркадьевича и Борзикова Николая Васильевича… Понятые, распишитесь!

Хулиганы не сдвинулись с места. Скорее всего, их подписи уже стояли под этим липовым протоколом.

— Спасибо, товарищи понятые! — тут же подтвердил мою догадку капитан. — Старший сержант Гришин, задержите гражданина Данилова.

Мишаня хмыкнул и, вынув из кармана штатской куртешки наручники, двинулся ко мне.

— Только сунься, урод! — буркнул я.

Оборотень без погон лениво замахнулся на меня своей дубинкой, видимо, полагая, что я испугаюсь. Не на того нарвался. Второй раз безнаказанно огреть себя по башке я не дам. Ударом ноги, без разворота, я выбил у него дрын, да так, что вывихнул кисть. Во всяком случает Гришин взвыл и затряс пострадавшей рукой.

Однако его рано было считать обезвреженным противником. Подхватив дубинку левой рукой, он снова бросился на меня, словно шашкой нанося хлесткие удары. Пришлось пару раз уйти с линии атаки, прежде чем я подловил его и врезал со всей дури под дых. Сложившись пополам, противник рухнул на колени.

— Оказание сопротивления сотруднику органов охраны правопорядка при исполнении служебных обязанностей, — удовлетворенно произнес Рогоносец. — К тому же — при свидетелях.

— Кончай ты уже ломать эту комедию, Сильва! — отмахнулся я. — Думаешь, запугал пацанов, так они будут молчать?

— А куда они денутся? — хмыкнул Киреев. — За каждым из них разные делишки числятся… Даже за твоим любимчиком, Зиминым. Как-никак — дважды покушался на государственную собственность… Ну, а так как делал он это не по собственной инициативе, а будучи принуждаем своим классным руководителем, то…

— Серега, — обратился я к своему подопечному, — пошли по домам, поздно уже…

И я двинулся к нему.

— А ну стоять! — заорал капитан.

— Сан Сеич! — в ужасе выкрикнул восьмиклассник.

Я обернулся. В руке у Рогоносца был «ПМ» и целился он в меня. Можно было метнуть в него монтировкой, но за спиной у меня был мой ученик. Поэтому я выронил железку и поднял руки.

— Правильно, молодец! — одобрил мою покладистость капитан. — Борзый, возьми у Гришина наручники и надень их на учителя. Быстро!

Хулиган подбежал ко все еще скорчившемуся старшему сержанту, схватил наручники и уже не слишком резво двинулся ко мне. И тут я увидел, как на лестничной площадке появляется старший лейтенант Красавина. Мне хотелось крикнуть ей: «Стой!», но я не успел.

— Уберите пистолет, товарищ капитан! — громко сказала она.

И раздался выстрел. Уже ни о чем не думая, я прыгнул на Киреева сзади, ибо стреляя на голос, он повернулся ко мне спиной. Я сшиб его с ног, ударом ладони по запястью заставил выпустить пистолет и заломил руку за спину, втискивая мордой в бетонный пол. Ярость на мгновение оглушила и ослепила меня. Я не видел, как рванула к лестнице тройка хулиганов, не слышал яростного визга своего противника, который пытался вывернуться из моей железной хватки. Я забыл даже о «Макарове», что валялся всего в полшаге от меня. Его, видимо, хотел подобрать Серега, но старшина Сидоров рявкнул: «Не тронь!» — и это я уже услышал.

Я передал Рогоносца Кириллу Арсентьевичу, а сам бросился к Лиле. Ноги у меня ослабели. Жива! Старший лейтенант сидела на полу, прижавшись к колонне и прижимая левую руку к правому плечу. Между пальцев сочилась кровь. Я скинул дубленку, затем — рубашку и принялся рвать ее на бинты. Девушка наблюдала за мною со слабой улыбкой.

— Прости, — пробормотал я. — Придется тебя немного раздеть.

— Ну наконец-то! — прошептала она.

Мне было не до шуток. Я осторожненько снял с пострадавшей верхнюю одежду и разорвал пропитанную кровью блузку. Рана выглядела не так уж и страшно. Я как можно туже перетянул плечо выше нее, чтобы остановить кровь, но надо было еще и перевязать саму рану и перед этим желательно промыть ее.

— Сан Сеич! — окликнул меня Зимин.

— Что тебе⁈

— Вот… Возьмите, — пробормотал он. — Они водку хотели пить и мне предлагали…

Резко обернувшись, я увидел бутылку «Московской» у него в руке.

— Молодчина, Серега! — похвалил я.

Глава 17

Я намочил носовой платок водкой и осторожно промокнул рану. Раненная, казалось, закипела, но стерпела. Что происходит за моей спиной, я не знал. Некогда было оборачиваться. Я слышал только, как матерится капитан и грозит всеми мыслимыми и немыслимыми карами, напавшим на сотрудников правоохранительных органов преступникам. Перевязав рану, я обернулся к старшине. И увидел, что тот обшаривает карманы шинели Сильвестра Индустриевича. Рогоносец, как мог, препятствовал обыску. Кирилл Арсентьевич вытащил связку ключей. Подбросил их на ладони и сказал:

— У него где-то здесь машина должна быть.

— Я знаю, где! — сказал Зимин. — Могу показать.

— Ты лучше объясни, я сам найду… Хорошо, если бы у него там рация была…

Восьмиклассник принялся объяснять, а я снова повернулся к Красавиной.

— Как ты? — спросил я. — Идти сможешь?

— Ничего, — простонала она и добавила неуверенно. — Постараюсь.

— Ладно, отдыхай пока, — участливо проговорил я.

Сидоров-старший убежал, оставив со мной моего ученика. Ну и хорошо. Сейчас бы пару жердин и брезент какой-нибудь — носилки соорудить. Сама Лиля до машины не дойдет. Скованный Киреев продолжал что-то угрожающе бубнить, а его подельник со стоном пытался подняться. У него никак это не выходило. Может, я ему ребра сломал? Попросив Зимина присмотреть за раненой, я принялся обыскивать этаж, где было полно всякого хлама. Видать строители использовали его в качестве подсобки. Раскидав рулоны рубероида, я обнаружил носилки. Не медицинские — строительные. На крайняк сойдут.