У Адских Врат - Итан Блэк

— Твоя жизнь такая шикарная, — говорила мама. Она работала регулировщицей движения транспорта возле средней школы Карр.

Отель оказывается двухэтажной итальянской виллой с собственным электрогенератором. Ее окружает стена, усыпанная сверхубитым стеклом. На крыше охрана, вооруженная «АК-47». Под потолками вращаются вентиляторы. Папоротники в горшках колышутся под искусственным ветром. Услужливый хозяин отказывается принимать плату, твердит, что Тед — «друг» генерала Айвада. До их прибытия здесь, похоже, жили только три блондинки: Тед мельком замечает их в сводчатом дверном проеме. Дамы играют в бильярд возле небольшого, но забитого под завязку бара.

— Их трое. Нас трое. Совпадение, — замечает индиец. Жара усиливает и без того сильное искушение.

— Можем устроить небольшую вечеринку, — предлагает француз. — У меня с собой восхитительное «Божоле».

Черт возьми, трах не имеет ничего общего с хорошим выполнением работы.

Все большое начинается с малого.

— Лишь небольшую вечеринку? — произносит Тед.

— А что случилось со свидетельницей и ее семьей? — спрашивает Воорт, пробираясь через толпу в сторону канцелярии Открытого чемпионата США по теннису.

— Обозленная женщина, бывший муж работал чиновником в ООН. Бросил ее и уехал в Европу. Она была вне себя от ярости. Приходит в Эн-би-си, услышав, что мы интересуемся ООН, и рассказывает потрясающую историю. Там, говорит, воруют. Участвует, мол, в этом один нью-йоркский юрист. А что ее по-настоящему бесило, так это то, что после каждой сделки ее бывший закатывался к этому юристу — Теду Стоуну — на вечеринку на его яхте. Ну, знаешь, уколоться. Потрахаться.

— Почему она не пошла в полицию?

— Хотела получить работу на телевидении. Стать помощником режиссера, если мы возьмемся за сюжет.

— И?

— Злишься, да? Наш режиссер посещает Стоуна, и тридцать шесть часов спустя женщина и ее дети погибают. Несчастный случай.

— Я даже угадаю какой. Пожар.

— Потом экс-супруг погибает в автокатастрофе в Швейцарии.

— Продолжай.

— Мелани говорила, что к тому времени Стоун в ООН уже не работал. Стал чем-то вроде финансового консультанта, ходил на занятия по ораторскому искусству, по теннису. Начинал простым бухгалтером. Пять лет назад у него уже были «мерседес», моторная яхта и квартира стоимостью в два миллиона долларов, а произведений британского искусства колониальной эпохи даже больше, чем у тебя.

— Мы свои старомодно украли. На войне. Камилла, есть вероятность, что пожар возник случайно?

— Копы просто не сводили со Стоуна глаз. Все напрасно. Но знаешь что, Воорт? Обычно, если во время следствия гибнет свидетель, это только подогревает интерес. В данном же случае режиссер на той же неделе уволился из Эн-би-си. Ушел с телевидения. Вице-президент приказал все бросить. Несколько недель работы — и все на помойку.

— По-твоему, им кто-то угрожал?

— Вице-президент сейчас работает в Эй-би-си. Арни «Козел» Хафт. Ничего не смыслит в новостях. Знаешь, эти типы с дипломами магистров делового администрирования портят все, до чего дотрагиваются. Перестраховщик. Адрес — Шестьдесят шестая улица. Поговори с ним.

Воорт находит канцелярию и прокладывает себе дорогу в устланные коврами комнаты, осаждаемые журналистами, съемочными группами, разгневанными обладателями билетов и матерью некоей звезды тенниса — Воорт видел ее по телевизору, — вопящей, что кондиционер в раздевалке вызывает у ее дочери головную боль, а это плохо сказывается на подаче.

Сотрудники канцелярии орут в телефоны. По телевизору с плоским экраном транслируют идущий в данный момент матч. Показав значок, «детектив Фрэнк Хеффнер» выясняет у привлекательной азиатки, что Теодору Стоуну принадлежит ложа 39JZ, у самого поля, в десяти рядах над кортом.

«Если Стоун — тот самый человек, то, как только я с ним поговорю, все придет в движение. Он натравит своих людей на Фрэнка Хеффнера».

Пока идет матч, в коридорах почти пусто. Воорт спешит мимо скучающих продавцов у пустующих стоек с закусками и напитками. От Теннисного клуба до стадиона «Ши», где у Воортов своя ложа, всего пятнадцать минут ходьбы, но разница просто поразительная. На «Ши» поток болельщиков никогда не останавливается. В Теннисном клубе во время матча вход перекрывают. На «Ши» никогда не перестают орать. В Теннисном клубе — Воорту видно из-за ограждения — болельщики сосредоточенно следят за прыжками мяча, поворачивая головы вправо-влево, тихие, как прихожане в церкви. Никаких разносчиков пива. Никаких танцующих талисманов. Никаких помповых стрелялок, выплевывающих в трибуны скатанные сувенирные футболки. Кажется, что во время матча неприлично даже жевать.

«Если я еще хочу уйти, это надо сделать сейчас, до того, как встречусь со Стоуном».

На «Ши» установлены щиты с рекламой спортивных радиоканалов и электроники. В Теннисном клубе рекламируют небоскреб компании «Джей-Пи Морган» в Хьюстоне. Финансовую компанию «Пейн Уэббер».

«Господи, помоги мне все сделать правильно. Защити мою семью. Микки, надеюсь, на этот раз ты прикрываешь мне спину».

Переводя взгляд с зажатой в руке схемы трибуны на ложи, видимые через открытые порталы, Воорт находит правый проход, ложу и различает девочку-подростка с длинными белокурыми волосами, а потом и ее отца, если секретарь в офисе Теда не ошиблась.

«Этот человек приказал напасть на меня?»

Ярость Воорта вспыхивает как костер, но он знает, что должен сдерживаться. Нельзя торопиться с выводами. Надо правильно определить человека.

Внезапно на стадионе появляется запах лизола. Желудок Воорта сжимается. Звонит спутниковый телефон. Судя по определителю номера, звонит с реки кузен Грег. Нашел специалиста по затонувшим судам, с которым Воорт может пойти к Адским Вратам?

Воорт собирается ответить, но в этот момент служители открывают вход, разрешая ожидающим войти, пока не начался следующий сет. Людской поток тащит Воорта к ложе.

«Я хочу, чтобы это был тот самый человек. Чтобы кто угодно оказался тем человеком. Мне надо знать, кто напал на меня».

Воорт входит на стадион под гром рукоплесканий. Но сердце стучит громче.

Мысленно он слышит голос Камиллы: «Та бедная женщина. Ее дети… их всех убрали».

Словно почувствовав появление Воорта, Тед Стоун оборачивается.

Десять лет назад: вернувшийся из Африки Тед бодро шагает сквозь метель по аэропорту Кеннеди и видит Энни. Она машет рукой, стоя возле их потрепанного зеленого «плимута». Маленькая Кандейс дремлет на заднем сиденье. Он берет у Энни ключ зажигания и дергается, услышав похожий на выстрел выхлоп машины в оставшейся позади зоне разгрузки.

Внезапно в аэропорту появляется запах горящих дров и верблюжьего молока — кисло-сладкий, едкий аромат.

— Хорошо провел время? — спрашивает Энни. Тед все еще удивлен тем, как легко оказалось пройти таможню — стоило только помахать ооновским удостоверением. Никто даже не проверил багаж. И незачем было прятать особый подарок генерала Айвада.

— Я говорю, в торговом центре открывают новую аптеку «Райт эйд», — повторяет Энни. — Правда, здорово?

Тед — пытаясь удержать воспоминания — видит трех блондинок из отеля в своей постели. Шведка делает ему минет. Немка стоит на коленях, уткнувшись пышной грудью в постель и покачивая роскошной задницей. Красотка из Айовы жует листья ката и запивает их виски. Наклоняется и целует Теда. Он пьет «Джек Дэниелс» с ее губ.

Энни говорит:

— Я приготовила на обед тушеное мясо. Твое любимое.

Он наклоняется вперед и поворачивает ключ. Как обычно, проклятая машина с первого раза не заводится. От обивки в салоне пахнет плесенью. Переднее окно даже не открывается. Снег на улице становится грязным в то же мгновение, как касается земли.

— Как я понял, вы любите антиквариат? — раздается в памяти Теда голос Мохаммеда Айвада. Полночь. Тед наконец занялся бухгалтерскими книгами на вилле диктатора — после двух восхитительных недель в Сомали. Нынешняя работа — самая важная часть поездки. До этого была дюжина хорошо организованных «задержек» при попытках добраться до книг: диктатор то «отсутствовал», то «произносил речь», то «сражался с кланом Айдида» — дни, когда Теду оставалось только развлекаться с блондинками, жевать кат, пить с Реми, ловить акул, объедаться чудесной едой… а еще — пару раз — наблюдать, как в действительности распределяется продовольственная помощь.

Тед стоял в разгромленном внутреннем дворе, заваленном мешками с канзасской пшеницей. И, поглаживая пальцами подаренные Реми новые часы, смотрел, как тощие парни в лохмотьях вскидывали мешки на плечи и исчезали в лабиринте занесенных песком улиц Могадишо. Действительно простые люди? Или солдаты Айвада? Кто знает?