Убийственные мемуары - Фридрих Незнанский

– Алло, – сказал Грязнов в один телефон и одновременно услышал собственный голос в другом.

– В «Баскервиль», сэр, в «Баскервиль», – сказала, не просыпаясь, женщина сзади.

Это и была неуловимая Вероника Шустерман. А он сейчас сидел за рулем ее машины с ее телефоном в руке. Да, теперь у них явно будет общий маршрут, теперь она спутница.

Грязнов ехал и гадал, что такое «Баскервиль». В голову ничего не приходило. Поначалу было искушение отвезти ее все-таки в МУР, благо совсем рядом, и там потрясти хорошенько, но, еще раз глянув на Веру, он отказался от этой мысли. Пусть придет в себя, а там видно будет.

«Баскервиль» оказался бильярдным клубом, расположенным в уютном уголке парка Северного речного вокзала, действительно на Ленинградском шоссе. Едва Грязнов остановил машину, Вера открыла глаза.

– Ну и что мы тут будем делать? – не удержался от вопроса Грязнов.

– Мне надо с мужем повидаться. – Она зевнула.

– С кем?

– Ты слышал с кем. Он где-то тут должен быть. Только не говори мне, – она снова зевнула и потянулась, – что ты занервничал, все равно не поверю.

Грязнов пожал плечами. Он, конечно, плевать хотел на ее мужа, но не теряет ли он вообще время?

– Ты любишь бильярд?

– Играю иногда, и, по-моему, не очень плохо.

– Э-ээ, все так говорят, пока с моим Вадиком не встретятся.

– Что же, он у тебя такой монстр?

– Ну еще в советские времена этим на жизнь зарабатывал, и говорит, что очень неплохо. Пойдем, там классно, в «Баскервиле». – Она тянула его за рукав, чтобы вышел из машины.

Грязнов наконец подчинился. Рядом уже был служащий клуба, готовый отогнать машину на охраняемую стоянку. Сервис тут, судя по всему, был незаурядный.

Грязнов с Верой зашли в клуб, и ему сразу все стало ясно. Действительно, настоящий, выдержанный английский стиль. Мебель явно заказная. Камины. Но не аристократично, а, напротив, атмосфера английского паба – то бишь пивной. Это Грязнову пришлось по душе. Он прислушался к себе и понял, что проголодался. И тут же Вера сказала:

– Как насчет позавтракать? В теплое время года здесь можно сутками на веранде сидеть. Но и внутри ничего. Кухня у них симпатичная.

Нет, определенно эта женщина ему нравилась.

– Как в «Китайском летчике»?

Она засмеялась.

– Надо говорить просто – в «Летчике». Нет, тут пошикарнее, конечно, в «Летчик» люди не есть приходят, как ты заметил. – Она подмигнула.

Грязнов подумал, что он это заметил, еще как заметил. На глаза ему попалась надпись:

Стоимость игры за один час в долларах США:

Американский пул – 8.

Русский бильярд – 12.

Английский снукер – 12.

Они сидели в ресторане на втором этаже, Вера приканчивала яблочный штрудель с мороженым, а Грязнов расправлялся со свиными ребрышками, которые орошал соусом барбекю, и подумывал, не заказать ли еще горячей ветчины с помидорами. Поглядывал вниз на бильярдистов. Демократичный американский пул, консервативный английский снукер и азартная русская пирамида. Игра шла только на двух столах – на снукере и на пирамиде. Вокруг каждого вяло передвигались по двое игроков. Особого блеска в их игре Вячеслав Иванович не усмотрел. Впрочем, кто знает. Он вопросительно глянул на Веру.

– Нет, Вадик сейчас не играет. Кажется, я ошиблась, его вообще тут нет. Ну и ладно, не очень-то я расстроилась. В кои-то веки расслабилась по-человечески, вчера, знаешь, такой безумный день был, куча встреч, куча покупок, да еще мент какой-то сумасшедший меня разыскивал, представляешь?! Хорошо меня секретарь предупредил, так я телефон отключила. Ну вот. А ты чем занимаешься, когда в ночных клубах хамов не вырубаешь?

– Тебя ищу, – без тени улыбки сказал Грязнов.

– То есть? – не поняла Вера Шустерман.

– Это я тот сумасшедший мент.

Вадим Шустерман был обнаружен несколько часов спустя в собственной машине у подъезда собственного дома на Воробьевых горах. Он сидел, уронив голову на руль. Как показала криминалистическая экспертиза, выстрел был сделан в затылок, сверху вниз, поэтому пуля застряла в районе шейных позвонков. Она была выпущена все из того же пистолета «Джерихо-941». Свидетелей убийства не нашлось. Равно как и тех, кто слышал выстрел. Велика вероятность, что стрельба производилась из пистолета с глушителем. Убийца, вероятно, сидел сзади.

(Кстати, почти в то же самое время была найдена и «Волга» самого Грязнова, она стояла прямо на тротуаре двадцатью метрами ниже клуба «Китайский летчик Джао Да». Этот факт не слишком позитивно сказался на и без того неоднозначной репутации начальника МУРа. Вячеслав Иванович для себя сделал вывод, что кто-то из посетителей «Летчика» по-свойски взял его машину, покатался вокруг квартала, да и бросил, а те работники милиции, которые «Волгу» нашли, возможно, решили как раз иначе: поскольку уж доблестный генерал-майор провел какое-то время в ночном клубе, то, возможно, он и сам толком не помнил, где оставлял машину. Так, во всяком случае, не упустил случая позлословить Турецкий.)

Внешность покойного Шустермана в значительной степени совпадала с портретом, составленным со слов профессора Андреева.

Вероника Шустерман позднее рассказала, что вышла за него замуж больше десяти лет назад, едва закончив Строгановское художественное училище. Вадим Шустерман и надоумил ее в свое время заняться коллекционированием современных молодых еще не раскрученных отечественных художников и малоизвестных арабских. У него был приличный вкус, который, помноженный на образование жены, уже через несколько лет стал приносить серьезные результаты. Впрочем, бизнес галериста был ему неинтересен, он по-прежнему боьшую часть своей жизни проводил у бильярдного стола, а делами галереи «Третий глаз» полностью занималась Вероника. А Вадим Шустерман был одним из тренеров сборной России по русской пирамиде. По слухам, он уже очень давно не играл в бильярд на деньги, необходимость в таком заработке окончательно отпала больше пяти лет назад, когда галерея стала приносить серьезный доход.

О визите своего мужа к Ракитскому (с целью не то купить Хатума, не то посмотреть на Левитана) Вероника ничего не знала, она не знала даже, кто такой этот самый Ракитский, никогда его не видела и по предъявленной фотографии не признала. Значит, у Шустермана были веские основания действовать в обход ее, сделали вывод Турецкий с Грязновым. А какие тут могут быть основания? Однозначно финансовые, – если человек вдруг снова занялся бизнесом, который его не интересовал уже несколько лет, и при этом никто из его ближайшего окружения не в курсе этого. И Грязнов принялся отрабатывать круг знакомых бильярдиста.

– Хорошо тебе, – разозлился Турецкий, – можешь позволить себе всякой фигней заниматься, а как мне, скажи пожалуйста, украденную картину искать? Или тоже фоторобот делать будем со слов всех, кто ее видел?!

– А что, хорошая мысль, – хладнокровно оценил Грязнов. – Позовем Сазонова, пусть блеснет на старости лет, сделает копию без оригинала.

Поводы для расстройства у Турецкого действительно только накапливались. Вот и покойного Капустина Вероника Шустерман не опознала. Это уже просто взбесило Турецкого, ведь в обратном случае сразу же образовывалось бы заветное уравнение: Эксперт + Исполнитель = Заказчик. А теперь так и неизвестно вообще, была ли связь между Шустерманом и Капустиным, возможно, уравнений тут гораздо больше одного. Но есть постоянное неизвестное, присутствующее во всех схемах, зловещее Неизвестное, неутомимо устраняющее все остальные величины.

"…Несмотря на то что основным направлением моей деятельности в Южной Африке была Ангола, несколько раз мне пришлось выполнять поручения, связанные с нашей помощью АНК.

В суровые времена апартеида идеи коммунизма были для чернокожих южноафриканцев единственным лучом света. Между прочим, именно СССР да еще Куба поддерживали АНК на протяжении тех десятилетий, когда Запад оставался безучастным к борьбе против жесточайшей расовой дискриминации. Мы поддерживали контакты с лидерами рабочих профсоюзов, активистами АНК, помогали литературой, оружием, иногда деньгами.

Вспоминаю один разговор, состоявшийся у меня со старым шахтером. Он потерял руку в алмазной шахте и был выброшен с работы без всякой пенсии. Он долго выспрашивал меня, как живут старики в Советском Союзе. Недоверчиво качал седой головой и настойчиво требовал у меня ответа:

– Если СССР такая могучая страна, если у нее так много сильных друзей, таких, как Куба и ГДР, почему же советская армия не приплывет или не прилетит в ЮАР и не поможет своей военной мощью скорейшему свершению социалистической революции?!

Многие африканцы, так же как и этот старик, были слишком радикальны в своих взглядах, были максималистами, полагали, что СССР просто обязан немедленно начать мировую социалистическую революцию. И малейшее промедление равносильно предательству интересов простого народа Африки. К несчастью, именно этот радикализм привел к тому, что мне пришлось прервать свою миссию в Йоханнесбурге задолго до намеченного руководством срока. Именно поэтому я вспомнил о том разговоре. Но обо всем по порядку. Это случилось в канун Рождества. Католического, конечно. Я, будучи по легенде канадцем и католиком, не имел права признаваться в своем атеизме и даже иногда посещал службы в католическом соборе. Мишель Бонали же, напротив, была католичкой ревностной. Иногда она донимала меня душеспасительными беседами и упреками в том, что моя вера слишком слаба и частенько зависит от обстоятельств. Устроить маленький рождественский праздник в узком кругу предложила именно она. Конечно, достать елку в Йоханнесбурге было проблемой, да и с традиционными рождественскими блюдами, привычными вкусу европейца, возникли некоторые трудности. Но мы довольно приятно проводили время в моем небольшом особняке, когда я услышал, что через черный вход, который я почти никогда не запирал, на кухню кто-то вошел. Я попросил Мишель оставаться за столом и вышел, плотно притворив за собой дверь. В этот вечер я никого не ждал, но прекрасно понимал, что всегда могли возникнуть какие-то непредвиденные обстоятельства, срочная необходимость что-то мне передать и воспользоваться обычными каналами связи уже не было времени. Короче говоря, я рассчитывал увидеть на своей кухне связника, знакомить с которым Мишель не входило в мои планы.