05-Мой престол - Небо (Дилогия) - Сергей Абрамов

Ах, какие они у меня молодцы, совсем не по-библейски счастливо подумал Петр.

— Посвяти меня, Предтеча, и очисти душу мою, — просто сказал Иешуа, прекрасно сознавая, что все сказанные сейчас слова будут запомнены и разнесены по стране и сказать надо то и так, чтобы легко было запомнить и разнести.

И Иоанн почувствовал серьезность момента.

— Посвящаю тебя тем, что дал мне Господь для Посвящения Ему человеков водой, — громко и достаточно торжественно произнес он, — чищу тело твое для того, чтобы ты, идущий впереди, мог чистить души людей — тем, что тебе для Посвящения дал Господь: Духом святости Его…

Сложно, подумал Петр. Но ничего: евангелисты потом упростят и подредактируют — как все должно быть. И уж конечно, заменят Посвящение на привычное и, увы, логичное Крещение.

Иоанн провел пальцами по лицу Иешуа и — Петр не исключил, что не без тайного, тщательно скрытого от подслушивающих, удовольствия! — окунул с головой в воду. И еще два раза повторил процедуру. Абсолютно мокрый и, судя по всему, вполне счастливый Иешуа обнял тоже не сухого Иоанна, и они расцеловались.

В Библии об этом — ни слова.

Но народ — принял. Зашумел, задвигался вокруг Предтечи и Машиаха, кто-то запел маловнятное, кто-то тянулся к благословению, кто-то просто и незатейливо прыгал от радости.

Момент, если честно, был не просто серьезный — исторический. Первое явление Машиаха народу! Первый выход Иешуа-назаретянина не в качестве вечного ученика, но в роли Учителя. Именно с этого момента начался звездный и скорбный путь Иисуса как по земле Сынов Израилевых, так и дальше — по времени, в страшную даль! И для первого выхода он выглядел очень убедительно — никаких замечаний к роли. Хотя чего восхищаться? Он же не играл ее — жил в ней. Или лучше — просто жил.

Петр внезапно почувствовал, как страшно устал. Вдруг навалилось что-то, в глазах потемнело — грань обморока. Полез в давешний карман за капсулой стимулятора, проглотил — вроде отпустило. Увидел встревоженные лица учеников. Помыслил им: все в порядке, жив я, жив… Встал, потащился к палатке — подальше от празднества. Лег и сразу заснул. Как выключили.

А включили обратно — Иешуа с Иоанном, которые вторглись в тесное козлиное пространство, затормошили, разбудили Петра.

— Сколько я проспал? — ошарашенно спросил Петр.

— Долго, Равви, — засмеялся Иешуа. — Ночь уже пришла.

— Надо бы поесть, — сказал Иоанн. — Что-нибудь осталось?

Осталось от вчерашнего, и сегодняшнее добрые люди донесли: все те же хлеб, сыр, зелень, молоко. Дорожная пища. Петр всегда был неприхотлив в еде, профессия приучила.

Ели молча.

Петр нет-нет да поглядывал: что изменилось в Иешуа? И отмечал: ничего не изменилось. Как был — спокойный, не слишком торопливый в движениях, часто улыбающийся не только собеседнику — в данном случае сотрапезникам, — но и самому себе, чему-то внутри себя. Опять появились мысленные блоки — и у Иешуа, и У Иоанна. Петр полагал, что блоки — не от него, а друг от друга: все-таки сторожатся ученики, не хотят открываться. Иоанн — это понятно, это предполагалось. А Иешуа-то с чего? Иоанн ему — не соперник, скорее — помощник. Если уж совсем принизить роль Предтечи — всего лишь человек, громогласно объявивший о приходе Назаретянина. Конферансье. Мавр сделал свое дело…

Но сказать так, значит абсолютно не понимать те общественные законы, которые неписано существовали в религиозной ситуации первого века. Вне зависимости от роли — и заслуг! — Службы Времени вообще и Петра лично, более того — задолго до их незваного прибытия в Палестину в этом ближневосточном котле религий готовилась акция явления Сына Божьего. Отлично спланированная «пи-аровская», как говорится, акция! Клэр права: религия евреев, как величайшая монотеистская религия, едва родившись, начала готовить логичные, продуманные, на века растянутые действия, разделенные на этапы и долженствующие не просто сохранить религию на те же века, но и завоевать ею мир. Сначала — души, то есть нематериальную составляющую мира. Потом — все то, что за душами, то есть земли, страны, собственность, власть.

И Бог бы с тем, что Религия в итоге послужила лишь основой, фундаментом для христианства! Как без фундамента? Да к тому же такого прочного, абсолютно неразрушаемого, времени неподвластного. Плюс хитрость, в том фундаменте запрятанная — богоизбранность одного народа. Все остальные народы — лишь следующие за ним, Бог их не избрал…

Аарон… Моисей… Иисус Христос… Три ключевых имени на многотысячелетнем пути монотеизма. Все остальные персонажи истории, уложенной в книги Ветхого Завета, лишь предсказывали появление следующих. Сам Моисей, пророки смутных лет существования Сынов Израилевых и их веры — все обещали явление Мессии. Он, Христос, был придуман едва ли не с самого начала, и Иоанн последнее звено между надеждой, тысячу с лишним лет, со времени Моисея, питавшей веру, и реальностью, исполненной — тут Петр мог законно погордиться! — современниками Петра.

Иоанн и Иешуа — неразрывная пара. Последний из пророков, не просто предсказавший Мессию, но явивший его миру. И совершивший над ним таинство крещения, на котором две с лишним тысячи лет держится христианство. Жаль, что сегодня они всего лишь — два живых человека, не могущих понять свои роли в грядущей Истории…

— Спасибо за ужин, — сказал Иешуа, вытирая губы краем платка. — Пора и поговорить…

— О чем ты хочешь говорить? — спросил Петр.

— Обо мне. О брате моем, ныне обретенном, о Йоханане. О тебе, Равви…

— Начинай… — Петр отдал инициативу, хотел помолчать, послушать.

— Йоханан знаменит, — осторожно начал Иешуа, — весть о нем и его деяниях разлетелась повсюду. Он посвящает людей Богу и предсказывает явление Машиаха. Сегодня он сказал, что Машиах — я, и люди поверили, что я, четыре дня и три ночи шедший с ними из Галиля на юг, деливший с ними хлеб и ночлег, что я и есть Помазанник Божий…

— Ну, поверили, — сказал Петр. — И что?.. Будь попроще, Иешуа, ты не перед толпой выступаешь…

Иоанн молчал. Не он начал разговор — не ему встревать. Плюс — непонятно, Что хочет «обретенный брат».

— А если не я? Если Йоханан ошибся?

Иоанн в темноте хмыкнул.

— Йоханан не ошибся, — раздраженно сказал Петр. — Йоханан просто не мог ошибиться, потому что он знает то, что знаю я. И что знаешь ты, кстати… — не удержался, подколол.

И тут же подумал: зря подколол. В голове Иешуа варилась сейчас немыслимая каша. Все, что Петр годами вкладывал в него — знания, образы, умение, силу, память, волю, что еще?.. — в один момент ни с того ни с сего перемешалось и потерялось в мешанине. Еще вчера знавший свое предназначение в жизни, более того — абсолюта уверенный и своих знаниях, сейчас Иешуа растерялся или, точнее, потерялся — в знаниях как раз и потерялся. Петр отчетливо слышал просьбу о помощи и почувствовал угрызения совести: надо помочь. И надо, чтоб Иоанн помог тоже.