Александр Македонский. Царь четырех сторон света - Питер Грин

После битвы при Гавгамелах

В Арбеле Александр задержался дня на два. Он велел похоронить павших македонских воинов, но убитые персы захоронены не были. Военная экспедиция во главе с Филоксеном была отправлена по прямому пути в Сузы, чтобы принять капитуляцию этого города и казну. Сам же Александр с войском перешел Тигр и направился в Вавилон. Во время этого похода совершилась сделка между Александром и Мазеем, вернувшимся после Гавгамел к обязанностям вавилонского сатрапа. Александр был заинтересован в бескровной сдаче города, а Мазей – в сохранении своего положения при новом режиме. Несмотря на эту сделку, Александр отнюдь не доверял недавнему противнику и, вступая в Вавилон, был готов к любому вероломству.

Утомленным после трудного перехода вдоль Евфрата македонянам город Вавилон с его величественными стенами и башнями, белыми высокими террасами, роскошными садами должен был, очевидно, показаться чем-то вроде сказочного миража. Его внешние крепостные кирпичные стены были столь широки, что на них могли бы поместиться рядом две колесницы, запряженные четверкой лошадей. Не менее впечатляющей была, очевидно, и торжественная процессия с трубами и ударными инструментами, вышедшая из города приветствовать Александра и его войско.

Впереди ехал перебежчик-сатрап Мазей, торжественно вручивший македонскому царю власть над городом, цитаделью и вавилонской казной. Александр уселся на колесницу, выстроил свое войско в несколько колонн (он все еще подозревал возможность ловушки) и торжественно въехал в город. Улица была украшена цветами и гирляндами, на серебряных алтарях возжигали благовония в честь победителя. Когда Александр проезжал под великолепными воротами богини Иштар, украшенными геральдическими быками и драконами, толпа народа на террасе восторженно приветствовала его и осыпала розами.

Радостный прием, оказанный Александру, был во многом связан с его обещанием (которое, конечно, передал Мазей) почитать вавилонских богов и, в особенности, восстановить эсагилский храм Мардука, разрушенный при Ксерксе в 482 г. до н. э. Снова, теперь уже в последний раз, Александр мог предстать в роли избавителя от персидского ига, и благодарные вавилоняне были более чем радушными хозяевами. Солдаты и командиры были размещены в роскошных частных домах, и никто из них не знал нужды в пище, вине или женщинах. Помимо куртизанок, пришельцы пользовались расположением многих местных жительниц, включая женщин и девушек из лучших семей. Гостям показывали все местные достопримечательности, включая «висячие сады», созданные ассирийским царем, чья жена тосковала по горным лесам родного Ирана.

Пока войско наслаждалось отдыхом, а Каллисфен старательно переписывал труды вавилонских жрецов по астрономии, царь занимался проблемами управления. Прежде всего он утвердил Мазея сатрапом Вавилона с традиционным правом чеканки серебряной монеты. Выбор этого вельможи был связан также с тем, что он женат был на вавилонянке и имел в городе большие родственные связи. Разумеется, Александр не был так безрассуден, чтобы предоставить ему полную свободу. Начальник гарнизона и ответственный за сбор податей были македонянами. Финансами ведал помощник Александрова казначея Гарпала, который в свое время таинственно исчез и вернулся снова – после возвращения армии в Тир.

Судя по огромному жалованью, которое Александр выплачивал в это время, ему было нелегко уговорить своих воинов покинуть вавилонские «котлы с мясом». Кавалеристы получали по 600 драхм каждый (почти годовое жалованье), а остальные – пропорциональные количества, согласно рангам. Всего было истрачено около 2000 талантов, но вавилонская казна окупила расходы.

На Сузы

Сузы, вторая столица персидских царей, находилась примерно в 375 милях к юго-востоку от Вавилона. Равнина, на которой стоял этот город, была чрезвычайно плодородной, но, так как ее окружали горы, там стояла страшная жара девять месяцев в году. В середине ноября, во время похода Александра, начались сезонные дожди. Здесь с армией соединились новые пополнения из Эллады, приведенные Аминтой: 1500 конников и 13 500 пехотинцев, из которых примерно треть была из Македонии. Их прибытие заставило Александра сделать остановку дня на два и внести изменения в структуру войска. В пехоте сохранился территориальный принцип формирования, и был создан новый, седьмой отряд фаланги. В кавалерии же территориальные подразделения были расформированы и созданы два корпуса, в которые включали пополнения на нерегиональной основе. В дальнейшем назначение на должность командиров не было связано с происхождением или старшинством, что давало царю больше власти над командным составом. Такие перемены, вместе со щедрой платой в Вавилоне, говорили о том, что Александр уже столкнулся с, мягко говоря, недостатком энтузиазма в рядах своего войска. Перестройка должна была служить усилению как боеспособности, так и верности армии. Еще по пути в Сузы к Александру прибыл гонец от Филоксена с сообщением о капитуляции этого города. Снова македонская армия была принята по-царски. Самого Александра по прибытии провели в царский дворец, в сокровищницу. Там сатрап Абулит вручил царю около пятидесяти тысяч талантов золотых монет Дария. Кроме того, в сокровищнице находилось до ста тонн гермионских пурпурных тканей, окраска которых не потускнела почти за двести лет. Здесь хранилась вся добыча, вывезенная еще Ксерксом из Греции, кувшины с нильской и дунайской водой, присланные вассалами в знак верности, украшения из золота и драгоценных камней. Если бы Дарий надеялся таким образом соблазнить Александра сказочными сокровищами, чтобы тем временем подготовиться к новой войне, то едва ли мог бы придумать лучшую ловушку.

Но притязания Александра шли куда дальше захвата добычи, которая сама по себе никогда не была для него особо привлекательной. После посещения сокровищницы Александр (и это, очевидно, был продуманный жест) демонстративно сел на трон Дария. Царь Македонии не мог не знать, что это означало смерть для всякого, кроме законного монарха. Старый Демарат из Коринфа пролил слезы радости, увидев это. Однако этот символический жест оказался неожиданно сопряженным с забавным происшествием. Дарий был очень высоким, Александр же несколько ниже среднего роста; поэтому, когда последний уселся на трон, его конечности повисли, не достигнув царской подставки для ног. Один из царских слуг тактично отодвинул подставку и придвинул вместо нее столик. При этом евнух-перс, стоявший тут же, начал плакать. Александр спросил его, что случилось, а тот объяснил, что за этим столиком его прежний господин Дарий обычно ел. Александр, не желавший нарушать ахеменидских религиозных табу, хотел отодвинуть стол обратно. Однако Филота заметил, что это действие царя, совершенное по неведению, следует расценивать как особый знак. Александр, в библейском стиле, превратил стол врага в подставку для ног. Стол был оставлен на месте.