Дороги в неизвестность (сборник) - Марик Лернер

– И ты тоже?

Черепаха посмотрела мне в глаза.

– И я тоже. В этом нет позора, большинство военных вождей спрашивают мнение и слушаются своих пауков.

Я пристально смотрел на нее, пока Черепаха не отвела взгляд.

– Ладно, – сказал я, помолчав. – По закону дети Темного Стрелка будут моими. А я ни к какому виду не отношусь и ни в каком племени не состою. Я сам по себе. Нельзя так – они везде чужими и лишними будут. Хочется мне или не хочется, а Клан нужен. Только это мой Клан будет, без славных предков. Я сам себе предок, и кого я принимать буду, а кого нет – это будет только мое дело. А советы я всегда выслушаю, но решать буду сам, и власти паука надо мной не будет. Ты меня хорошо поняла?

– Да, – опустив голову и выказывая покорность, сказала Черепаха.

– Можешь идти, и подумай, нужно это тебе или нет.

Девушка гибко поднялась и, продемонстрировав подчинение младшего старшему поклоном, направилась к двери.

– Да, – сказал я ей уже в спину, – Койот позови, только чтобы Старик не слышал.

Она кивнула:

– Да, Вожак, как скажешь. – И, широко улыбнувшись, добавила: – От меня избавиться тебе все равно не удастся.

Глава 10

Жизнь на равнинах

Мы подъехали к знакомому дому и остановились. Я осторожно, чтобы не потревожить Найденыша, слез с коня и постучал в калитку. Не дожидаясь, пока кто-то услышит, мысленно позвал Зою. Как ни старался, так и не заметил ее появления. Только что ее не было, а теперь стоит и внимательно смотрит. Краем глаза я увидел, как Черепаха вздрогнула, значит, и она не увидела появления домовой.

Зоя осторожно потрогала меня рукой, проверяя что-то свое, и разрешающе сдвинулась, освобождая дорогу во двор. При этом она так же внимательно изучала каждого проходящего мимо, включая коней. Я услышал знакомое тихое жужжание со стороны Черепахи. Если мыслеречь обращена не к тебе, все равно не различишь, о чем говорят, сплошной шум, вот только каждый оборотень улавливает его по-своему. Кто-то свист, кто-то невнятный разговор, кто-то вместо звуков видел, как искры летят – у всех по-разному. У меня постоянное жужжание, как от комара. Сейчас Черепаха явно пыталась заговорить с домовой, но ответа я не услышал.

Осторожно присел перед Зоей на корточки и, развернув приготовленную тряпку, протянул ей подарок. Нож был сделан из дерева, как раз под ее или похожую руку. Если не знать, он казался детской игрушкой, но Зоя знала.

Она тронула маленьким пальчиком лезвие, и выступившая капля крови моментально впиталась в дерево, не оставляя следа. Такие ножи не изготавливались на продажу. Надо было просить духа дерева-дома вырастить его, и не каждый еще соглашался. Нож вырастал из ствола уже в готовом виде и через два-три дня сам отламывался. Лезвие легко пробивало толстую доску или тонкий лист металла и не нуждалось в заточке. Пользоваться им мог только хозяин, поделившийся кровью с ножом, у любого другого он превращался в бесполезную деревяшку. Зато и стоил он немало.

Зачем дереву деньги? Оно хотело, чтобы я посадил новый саженец от него, а это не такое простое дело было. Рощи стояли не абы как, места, где сажали новые, должны были отвечать массе необходимых признаков – вроде наличия поблизости путей миграции диких животных, воды, подходящей почвы, места силы, где сходились энергетические линии, и, что хуже всего, общего разрешения Совета пауков. Тут уж изрядно повезло с вовремя состоявшейся Войной – я имел место, куда перебраться со своим Кланом. А подарок нужен был не стандартный, очень уж мне хотелось договориться с домовыми о переселении.

От Зои явно повеяло чувством одобрения и удовольствия. Она демонстративно поклонилась, благодаря меня, и испарилась в неизвестном направлении. Отследить уход в очередной раз не удалось, невзирая на новообретенные способности. Я поднялся и увидел, как с крыльца одним прыжком соскочил Рафик. Радостно заключая меня в объятия, он заорал:

– Живой! А мы-то не поняли, что случилось. Вдруг вскочила и за дверь, ничего не говоря.

Возле открытой двери стояла Лена, держа в руках карабин. Она тоже спустилась и, повесив его на плечо, обняла и поцеловала меня в щеку. Какое-то время мы радостно тискались, потом я отстранился и, вспомнив свои обязанности, приступил к знакомству.

– Это хозяева, и зовут их Рафик и Лена. Они муж и жена, – указывая на друзей, произнес я. Затем, повернувшись к своему сопровождению, сказал: – А это Черепаха. Не моя жена и даже не моя девушка. Она маг-лекарь и по совместительству мой учитель.

Девушка кивнула и мысленно напомнила: «Ты обещал». – «Я помню», – так же мысленно ответил я.

– Очень приятно, – сообщила она вслух вежливо.

– Это…

Кошка, разлегшаяся возле крыльца, уселась на задницу и, протягивая лапу, произнесла «Мави», явно самопредставляясь. Голос шел не из пасти, а от ошейника. Рафик, с обалделым видом, пожал лапу, и она шумно принюхалась.

– Оч приятно, – сообщила она. И тут же с вопросительной интонацией поинтересовалась: – А в туалет?..

– Можно, – поспешно сказал я, – только осторожно, ничего не поломай.

Кошка, кивнув совсем по-человечески, скользнула мимо Лены и зашла в дом.

– Воду она тоже спускает? – с интересом спросил Рафик.

– Не волнуйся, если вы ничего не меняли, то у тебя там не цепочка, а ручка. Как раз для подобных случаев. Спустит. Это мой добровольный телохранитель, работает не за деньги или мясо, а чисто из уважения. А Мави – это Красотка в переводе.

Я снял рюкзак и продемонстрировал сидящего в нем ребенка:

– А вот это мой сын. Как это правильно – не биологически, но фактически. Мы с Рафиком пойдем лошадей расседлаем, а вы, девушки, заходите в дом. – При этом вручил рюкзак Черепахе. – Да, мой ноутбук с дисками у вас сохранился?

– Конечно, – кивнула Лена.

– Научи, пожалуйста, ее с ним обращаться, пока время есть, потом я вам все расскажу, сразу двоим, чтобы не повторяться.

Пока мы с Рафиком загоняли лошадей в конюшню, расседлывали и снимали сумки, я рассказывал ему о кошке:

– Она не животное. Ум как у человека лет пятнадцати, все прекрасно соображает, только говорить не может. Я ее специально русскому не учил, она просто сидела рядом и до сегодняшнего дня даже не показывала, что понимает. А тут «Оч приятно», – я усмехнулся. – У нее не те голосовые связки, и вообще пасть для нормальной речи не приспособлена. Зато на ошейнике усилитель, соединенный с переводчиком. Расшифровывает звуки гортани и преобразовывает в человеческую речь. Результат не идеальный. Иногда без привычки понять трудно, но все равно лучше, чем было раньше, когда пользовались системой жестов. Этот ошейник тоже Вещь, но очень специфическая, только для этого и предназначена. Если такой ошейник есть, а видно его сразу, значит это не зверь, и за ущерб будешь отвечать, как за причиненный человеку.

Рафик как раз тащил очередную сумку к выходу, но тут остановился и внимательно посмотрел на меня.

– Ты хочешь сказать, где-то там, – он неопределенно покрутил рукой, – таких много?

– Ну, не так чтобы очень много, но бывают. У меня пятеро. Есть еще два волка, медведица и лис. Все молодые, кроме медведицы. Мави еще трех лет нет.

– В смысле?

– Ну, разум-то у них человеческий, а физиология животных. На четвертый – пятый год пора рожать наступает. Живут они всего лет тридцать, не больше, вот и компенсируется им малый возраст детским поведением и разумом. Никаких рефлексий и философий, сплошные игры и шалости. Наши проблемы ей до одного места, если есть еда и кто-то вроде меня, который скажет, что хорошо и что плохо. Зато убить для нее никаких проблем – сама без причины не бросится, но защита своих – это первый закон жизни.

– У тебя, значит, целая стая имеется, – пробурчал Рафик.

– Куда это ты смотришь? – спросил я, видя, что Рафик внимательно что-то рассматривает, стоя у дверей конюшни. Тот не ответил, и я подошел и встал рядом. Мави шла вдоль забора, внимательно его время от времени обнюхивая, а потом поворачивалась к нему задом, поднимала хвост почти вертикально вверх и обрызгивала доски. Сзади шла Зоя и явно что-то внушала, на что кошка не обращала ни малейшего внимания, и на морде у нее явно было видно удовольствие. Каждый раз, перед тем как пустить очередную струйку, она оглядывалась на домовую и вроде даже подмигивала.

– Нормально, – сообщил я. – Метит свою территорию с обязательством защищать ее и вас. Ни одно животное теперь добровольно не полезет во двор. Расскажи лучше, как жизнь.

– Да нечего особенно рассказывать, – он знакомым жестом почесал затылок. – Как ты тогда исчез, мы пытались пробиться вниз несколько дней, а потом засыпали вход, и больше туда ни ногой. Соседние здания раскапываем потихоньку, ничего особо ценного не нашли, но на жизнь хватает. Так и ходим каждый год до холодов в знакомое место.

– Постой, – сообразил я, – ты что, виноватым себя чувствуешь из-за того, что случилось? Брось! Я сам полез, а помочь вы ничем не могли, выбросило меня на другой конец континента, чуть не к самым горам. Все нормально, – я хлопнул Рафика по плечу. – Все что ни делается – к лучшему. Вы с Леной здесь единственные мне близкие люди, и я бы пришел повидаться обязательно, даже если бы мне от вас ничего не надо было.