Ничейной земли не бывает - Вальтер Флегель

Когда сели за стол, учительница оказалась рядом с Лоре. «Фрау Фрейер не похожа на других женщин и потому интересна… — подумала Лоре. — И чем-то напоминает мою Катрин…»

Сходство, которое фрау Вернер неожиданно обнаружила между молодой учительницей и умершей дочерью, было не внешним, а скорее внутренним, что и являлось отражением самой сути. Взять, к примеру, деревянные домики военного городка. Несмотря на то что они выкрашены в различные цвета, отличаются палисадниками, рисунком и цветом гардин на окнах, это все-таки стандартные домики, и, когда смотришь на них, почему-то становится скучно. Такое же впечатление оставляют порой и женщины, которые живут в этих одинаковых домиках на прямых, словно расчерченных по линейке улицах и ведут однообразную жизнь офицерских жен. Такая жизнь не может не оставить следов в душе человека. Как глубоки эти следы и каким образом дадут знать о себе в будущем, во многом зависит от характера женщины и от ее отношений с другими людьми.

В небольших военных городках до сих пор происходят своего рода взрывы, число которых за последние годы не только не уменьшилось, но и увеличилось. Кто-то относится к этому довольно спокойно, а кое-кто бросается на поиски каких-то перемен, сексуальных, например, или иных. Некоторые становятся строгими до жестокости по отношению к окружающим, а другие начинают увлекаться тем, чему раньше не уделяли абсолютно никакого внимания. Однако следует признать, что большинство женщин находят правильное применение своим силам — живут ради семьи и мужа.

К такому большинству относилась и Марлис Ляйхзенринг. Долгие годы Лоре и сама так жила. Ущербность подобного образа жизни она поняла только после смерти Катрин. И поняла потому, что задала себе вопрос: а ради чего, собственно, до сих пор жила она?

По сравнению с другими женщинами учительница находилась в более выгодном положении, поскольку у нее была любимая профессия. Большинство же женщин, среди которых Марлис самая молодая (ей только тридцать три года), работали не по специальности, лишь бы что-то делать. Они следовали простой житейской логике: «То, что можем сами, мы вправе ждать и от других». Руководствуясь этим правилом, они осуждали всех, кто по каким-либо причинам не нашел себе места в военном городке, подвергали критике все необычное, с их точки зрения, что вносили в их круг вновь прибывающие из других мест офицеры и их жены. Поэтому-то рисунок, предложенный молодой учительницей, и вызвал у них такую отрицательную реакцию.

Женщины молча пили кофе. Потом фрау Фрейер встала, сняла со стены свой рисунок и скатала его в рулон.

— Где-то сейчас наши мужчины? — неожиданно спросила она, ни к кому не обращаясь. — Сегодня на улице довольно свежо, не правда ли? — И она обняла себя за плечи, как это делают озябшие люди.

— Но ведь это же не зимние учения! — возразила ей Марлис.

— Они находятся где-то в районе Рабенбергена, а там они всегда поглубже закапываются в землю, — пояснила фрау Кристиан.

Учительница внимательно посмотрела на нее:

— Вы говорите так, будто уже не раз там побывали.

Фрау Кристиан носила очки с сильными линзами, которые так увеличивали ее светлые глаза, что казалось, они существуют сами по себе.

— Женщина, которая живет здесь давно, — сказала она, — и была очевидицей многочисленных учений и маневров, почти безошибочно знает не только то, где находится ее муж, но и то, чем он сейчас занимается… — И она со знанием дела объяснила, что части дивизии завтра или, самое позднее, послезавтра будут форсировать реку Хафель, а если фрау Фрейер не верит, то может спросить об этом у мужа, когда он вернется с учений.

Все это уже немолодая и бездетная фрау Кристиан произнесла не без гордости и одновременно с мягким укором. Остальные женщины разделяли ее мнение. Дело в том, что фрау Кристиан принимала непосредственное участие в создании первой воинской части народной армии. Она считала, что в настоящее время находится все меньше женщин, которые готовы к жизни в таком маленьком военном городке. И когда кто-нибудь из прибывших позднее женщин находил фрау Кристиан по меньшей мере смешной, она мгновенно разражалась упреками в ее адрес, которые иногда граничили с оскорблениями.

Однако гордость фрау Кристиан имела под собой определенную почву. Пять лет назад она отказалась следовать за мужем, когда его перевели в штаб дивизии. Она просто не пожелала уезжать из этого городка и осталась жить в маленьком деревянном домике, поступив на работу кассиршей в магазин. Конечно, и в городе она могла бы получить неплохую квартиру и работу, но там она не чувствовала бы себя личностью. К тому же здесь у нее были единомышленники, число которых, если говорить откровенно, уменьшалось с каждым годом.

Вот какие мысли невольно приходили в голову фрау Вернер, когда она смотрела на женщин, которые как ни в чем не бывало пили кофе. Лоре чувствовала, что за последние годы она довольно далеко отошла от этих женщин, от той жизни, которую она сама вела в молодости.

Сначала разговор обычно заходил о мужьях, об их службе, а потом перекидывался на детей и продолжался долго-долго. Однако сегодня женщины неизвестно почему не затронули эту тему. Они вспоминали о далеком прошлом, называя его одним коротким, но емким словом «раньше», а это самое «раньше» было ни много ни мало как двадцать лет назад. Уже тогда жизнь в городке текла по строгому армейскому распорядку в соответствии с приказами и распоряжениями командиров и старших. Разница лишь в том, что на месте сегодняшних казарм стояли полотняные палатки, в которых и располагался личный состав. Вес остальное не касалось непосредственно этой размеренной воинской жизни, хотя и имело к ней отношение. Квартиры для офицеров и их семей, продовольствие для них, школа для их детишек — все это рассматривалось как нечто второстепенное. Женщины, жившие в военном городке со дня его основания, были дружны, а те, которые поселялись в нем значительно позже, хотели они того или не хотели, вынуждены были приспосабливаться к уже установившемуся здесь жизненному укладу.

Было время, когда зимой, чтобы подвезти в городок хлеб и молоко, командиру полка приходилось посылать танк или гусеничный тягач, так как на обычной машине до ближайшего села было просто невозможно добраться. Зато в летнее время офицерские жены с детишками ходили за водой к далекому роднику по узенькой лесной тропинке за восемь километров. В этом роднике была самая вкусная вода во всей округе. Ходили за ягодами и грибами, которых в сосновых и смешанных лесах, окружавших городок, было видимо-невидимо. Потом ягоды консервировали, а грибы солили и мариновали, и этих запасов хватало на всю зиму. Сообща заготовляли дрова на зиму, пилили, кололи и укладывали их возле домиков в длинные высокие поленницы.

Так проходила жизнь первых поселенцев, полная житейских трудностей. Они были лишены тех благ, которыми пользуется человек в городе. Но все это нисколько не смущало старожилов военного городка и даже воспринималось ими как нечто романтическое.

В то время казарменные домики в беспорядке жались друг к другу. Сейчас этого не было и в помине. За долгие годы военный городок изменил свой облик и приобрел довольно упорядоченный вид.

Фрау Вернер тоже с некоторой грустью вспоминала о тех далеких временах. Однако она никогда не сравнивала их с настоящим, потому что хорошо понимала: прошлое очень часто предстает перед человеком в романтическом свете, который порой затемняет сегодняшнее. И тогда потоком лились вздохи, жалобы, упреки.

Однако в тот вечер жалоб и упреков не было. Вероятно, сыграло роль то обстоятельство, что отсутствовали мужья, — длительные учения и маневры всегда сплачивали жен и членов семей, хотя уже не так сильно, как в первые годы их пребывания здесь.

Фрау Кунце работала почтальоном, а фрау Кристиан — кассиршей, и обе ежедневно встречались со множеством людей. Первая определяла привычки людей и даже образ их жизни по количеству отсылаемых или получаемых ими писем, а также по месту жительства адресатов и отправителей, а вторая судила о жизни той или иной женщины по купленным ею товарам. И все это, вместе взятое, давало богатую пищу для разговоров, сравнений, сожалений и всевозможных толков.

Фрау Вернер не вмешивалась в разговор женщин, она лишь незаметно наблюдала за поведением молодой учительницы, которая, казалось, не следила вовсе за ходом разговора. Она как будто бы радовалась, что в этот вечер не мучается в одиночестве, но все-таки чувствовала себя в какой-то степени уязвленной, беззащитной и молча слушала.

А вот фрау Кристиан говорила без конца. Она никак не могла понять, почему у супруги того или иного офицера или фельдфебеля ко времени подписки на газеты и журналы вдруг не оказывалось денег, хотя они были извещены об этом заранее. Не могла она понять и того, почему цветники перед некоторыми домиками находятся в плачевном состоянии. Ведь раньше такого никогда не было. Или взять хотя бы белье, которое каждая хозяйка вывешивает сушить во двор, сейчас его полощут почему-то только в холодной воде. А кто теперь знает всех жителей военного городка? За последнее время здесь появилось так много зеленой молодежи. Молодые люди то приезжают, то уезжают, и сам городок стал похож на какую-то перевалочную станцию.