Поездка за город - Алексей Иванников

“Хорошо, а остальные кандидаты?”–”Это так: шушера всякая. Про инженера я говорил: подкалымить мужик решил, и ради того и согласился поучаствовать: святое дело! А вот почему баба эта сюда полезла – директор рынка – вот уж не понимаю. Может, деньжат много лишних завелось – которые потратить больше некуда? Не слыхал я, чтобы она с Медведем в одной команде была: но баба она и есть баба, и когда она до денег и до власти дорвалась – хотя бы и над рынком – то чего только не взбредёт ей в голову!”– Он снова залился высоким жизнерадостным смехом, и на этот раз мы тоже не удержались, согласившись от начала и до конца с категоричностью такого заявления. Оно безусловно имело реальные основания, многократно проявляясь в повседневной жизни, и даже в нашей практике встречались подобные случаи: до сих пор мы выражали сочувствие одному общему знакомому – работавшему в нашей же организации, жена которого – пустившись по коммерческой волне – стала владельцем приличной фирмы и достаточно богатым человеком. Последствия же – для нашего знакомого – оказались довольно печальными: верная прежде супруга пустилась в разгульную вольную жизнь, заводя каждые несколько месяцев нового любовника, что и привело к закономерному исходу: разводу и затянувшемуся скандальному процессу, выдворившему его в коммуналку на окраине города и на обочине жизни.

“А дальше?”–”Ну, полковник тут есть один – отставной. Кажется, специалист по тыловому хозяйству. Так ведь он сам по себе идёт: ну захотелось мужику ещё и живыми людьми покомандовать, а не только табуретками – хе-хе! – ну так мало ли кому чего хочется: а на всех всё равно ведь не хватит. Потом: а кто ж потом-то? Ну как же: без представителей нацменьшинств нам просто никак нельзя. Хотя я так и не понял: какой он национальности – но у нас его все Абреком называют. Вообще он фирмач – хозяин фирмы: только что он может против тех, кому дань платит: разве возможно такое? Так что серьёзно на него никто не смотрит: вчера – один абрек, сегодня – другой, а завтра – вообще третий! Это сколько уже будет?”– Он обратился к руке, использовавшейся сначала для загибания пальцев, а после для разгибания.

“Уже семь. А кто дальше-то?”– Он даже почесал в затылке, стараясь хоть так выпустить на свободу завалявшиеся где-то воспоминания.–”Ах, да: депутатишка тут один местный – который всё выступать любит: и это ему не нравится, и то – гадость, и вообще: кто с ним лично не согласен: просто жулик и негодяй. В-общем: вылитый пуп земли. Но за такие вот выступления его многие авторитетные люди и не любят: хотя мужик-то умный, только спеси полно. Вот как раз ему-то больше всего и досталось, заодно со Строителем: его тут чуть ли не в предательстве хотели обвинить, и даже дело шили: и только сторонники в последний момент защитили, когда уже жареным запахло. Только кто ж такому позволит: они ещё не сошли с ума, чтобы подобных в святая святых допускать.”–”А ещё?”–”Ещё?”– Он сильно задумался.–”А больше нету. Тут ведь когда компания началась – желающих целая толпа набежала, так что комиссии избирательной пришлось немало потрудиться: чтоб толпу рассеять и до приемлемой цифры довести. А то ведь когда их столько мельтешит – то ведь главный кандидат затеряться может. И ещё: ему ведь в первом туре победу планируют, а попробуй докажи: что у него голосов больше, чем у пятидесяти остальных – вместе взятых. Уж в такую-то туфту никто точно не поверит. И потом: это сколько ж возни с теми бюллетенями!”– Здесь он оказывался безусловно прав, и совершенно по-другому теперь выглядела ситуация в городке, куда нас занесло нелёгким ветром: титаническая борьба обязана была наложить отпечаток и отразиться на окружающем, и без того не вполне здоровом и чистом, и явно неудачное время мы выбрали для нашей поездки: мутная взвесь поднялась с самого дна и заполнила верхние слои, перекрыв доступ света и кислорода, и под туманной завесой развелись и размножились сумрачные тяжёлые создания, пожравшие своих врагов и установившие собственные порядки, с которыми нам теперь и приходилось иметь дело, продираясь сквозь них. Мы были двумя бабочками в тропических джунглях, вот только джунгли состояли преимущественно из старых высохших стволов – ни на что давно не годных – либо наоборот: из растений-мухоловок, агрессивных и жадных, раскинувших приманки и завлекающие ловушки в поисках лёгкой доступной добычи, и немалого труда стоило бабочкам обходить их, и совершенно неоткуда было бы ждать помощи, если бы произошло самое страшное: если бы сработала ловушка и несчастное создание оказалось один на один с плотоядным хищным растением.

Но наш проводник явно отличался от большинства: он был очевидно умнее и находчивее, и намного дружелюбнее, и только явная меркантильность подтверждала его происхождение. Он уверенно двигался к намеченной цели, снабжая нас увлекательными подробностями: они затмевали все остальные события местной жизни, и даже ожидаемый концерт всемирной знаменитости оказывался где-то на задворках, и – не исключено – был как раз и приурочен к компании. Во всяком случае мы сами неоднократно сталкивались с подобными вещами, и только неприкрыто грязный характер происходящего вызывал некоторое удивление.

“Кстати, Костя: ну а ты-то свой паёк получил?”–”Да давно уж. Только всё равно никуда я не пойду: все эти договорчики – липа сплошная, и сделать они мне всё равно ничего не смогут: мне брат всё о них рассказал! Просто большинство-то об этом ничего не знает: а так бы тоже на них плюнули и растёрли.”– Он даже показал, как это делается, несколько замедлив ход.–”Да ну их всех, уродов! Мы ведь в такое место идём: потом ещё спасибо скажете!”

“Так что там насчёт места: если поподробнее.”–”Да там много всего: я попрошу, так вас везде проведут и всё покажут.”–”Всё-всё?”–”Даже и не сомневайтесь: у меня ж там знакомые, и ради меня они уж постараются.”–”А если конкретнее?”–”Да тут недалеко уже: видите красный дом?”– Он показал рукой.–”Сейчас за ним сворачиваем направо: и потом до конца улицы.”– Он зашагал быстрее, стараясь избавиться, видимо, от дополнительных расспросов. Возможно, он просто устал от долгой трепотни и хотел дать себе отдых, вполне заслуженный после долгой трудовой недели, хотя у него просто могли быть намечены и другие дела, не связанные с заведением.

Мне не удалось разговорить его дальше, и до самого места назначения – длинного двухэтажного здания из стекла и стали – мы так и прошли молча и сосредоточенно, готовясь к долгоожидаемому. Рослые ребята у входа – вполне традиционной наружности – кивнули нашему провожатому, тут же отошедшему пошептаться с одним из них. Значит, его на самом деле здесь хорошо знают? Это выглядело обнадёживающе, и за его словами должны были последовать адекватные действия. Мы пока разглядывали вывеску, вмурованную в стену на уровне бритого затылка оставшегося охранника: у него, видимо ,было хорошее настроение, и он понимающе улыбнулся нам. Вывеска содержала название и длинную надпись ниже, поясняющую высокий смысл и назначение данного места: “Приют одинокого странника” именовался многофункциональным развлекательным комплексом, предназначенным для услаждения души и особенно тела – уставшего от тягот земной жизни и требующего периодических сеансов оздоровления и релаксации. По части тела предлагались тренажёрный зал, сауна, массаж в различных видах и формах, здесь не уточнявшихся, боулинг, бильярд, бар и наконец дискотечный зал, откуда, видимо, и долетали вполне внятные ритмичные звуки. Релаксации служил зал игральных автоматов и казино с рулеткой и полным набором разрешённых карточных игр. Душа здесь оказывалась в наименьшем почёте: единственным местом для её облегчения и поддержания указывался салон гадалок и магов, способных за умеренную плату привести её в должное состояние: заодно с телом, счетами в банке и прочими менее значительными атрибутами. Напротив каждого вида услуг указывалось время их возможного оказания: и в данный момент комплекс должен был работать на полную мощность, облегчая жизнь аборигенов и случайных нежданных гостей вроде нас с Аликом.