Философия Гарри Поттера: Если бы Аристотель учился в Хогвартсе - Дэвид Бэггет

Элегия Кричера: О.С.Б.Э. как притча о дискриминации, равнодушии и социальной справедливости[76]

Стивен У. Паттерсон

В цикле книг о Гарри Поттере очень распространена тема дискриминации. Почти постоянно дискриминация проявляется в поведении недвусмысленно отрицательных героев. Будь то классовая ненависть Драко Малфоя к Уизли, расистская жажда Волан-де-Морта уничтожить всех «нечистокровок», дурное обращение Люция Малфоя с Добби и прочими домовыми эльфами или ксенофобское презрение Долорес Амбридж к Хагриду, мысль автора нам ясна: дискриминация — это нечто характерное для злых людей. Никто, кто считается хорошим, не станет дискриминировать. Но так ли это? Ответ на этот вопрос зависит от того, что мы считаем дискриминацией.

В данной главе мы исследуем этот вопрос, ближе рассмотрев моральный аспект дискриминации домовых эльфов и ответные действия на эту дискриминацию, начало которым положила Гермиона: создание Общества содействия благоденствию эльфов, или О.С.Б.Э. В предлагаемой нам картине того, как дискриминация может выжить, так сказать, «ниже морального радара» хороших людей, история О.С.Б.Э. может послужить неоценимым уроком плюралистичным культурам наподобие нашей, которые до сих пор несут бремя социальных проблем, доставшихся им в наследство. Основная дискуссия будет состоять из трех частей. Сперва мы в общих чертах обрисуем само понятие дискриминации. Задав вопрос, что такое дискриминация с моральной точки зрения, мы исследуем моральную основу убеждения, что дискриминация — зло. Далее мы обсудим вопрос, является ли безразличие к положению тех, кто страдает от дискриминации, аморальным само по себе. И наконец, мы попытаемся показать, что равнодушие к дискриминации — не только недостаток морали, но и неблагоразумно с практической точки зрения.

Дискриминация и предубеждение

Философы стараются быть осторожными, когда дело касается слов, так что давайте сперва разберемся с самим словом «дискриминация». У «дискриминации» есть два значения: одно несет моральный заряд, а другое нейтрально. Очень важно внести ясность в их использование, если мы не хотим столкнуться с ошибкой двусмысленности — с использованием слова с двумя значениями, не указывая, какое из значений мы имеем в виду. (Двусмысленность — это огнемет на вооружении врагов философии. Только всё встает на свои места, он извлекается на свет и сжигает даже самую тщательно построенную аргументацию. Единственная возможная мера здесь — действовать крайне аккуратно!)

«Дискриминация» в морально-нейтральном смысле означает просто «способность различать». Такое употребление весьма распространено. Мы, например, говорим, что гастрономы — это люди с дискриминирующим вкусом, имея в виду, что их способность различать вкусовые оттенки для приготовления пищи высоко развита. «Дискриминация» здесь — просто описывающий термин, так что мы будем называть это описывающим значением.

Значение слова «дискриминация», которое интересует нас здесь, резко отличается от описывающего значения. Это значение, моральное значение, мы определим как «отношение к морально равным как к морально низшим». Это значение, в отличие от описывающего значения, не является морально-нейтральным. Разницу увидеть легко. Если мы говорим, что кто-то обладает дискриминационным характером, и используем это слово в описывающем значении, значит, мы не выносим суждения о его характере. И наоборот, если мы используем это слово в моральном значении, то это значит, что мы выносим довольно сильное негативное суждение о его характере. Так что же мы сказали на самом деле?

Что плохого в предвзятости?

Чтобы ответить на только что заданный вопрос, нам сперва придется ответить на другой. Что именно плохого в предвзятости? Первое, что приходит на ум, это то, что предвзятость — зло, поскольку никто не заслуживает подобного обращения. Короче говоря, предвзятость — зло просто потому, что каждый заслуживает изначального морального уважения, а изначальное моральное уважение несовместимо ни с какой формой предвзятости. Подобный довод весьма популярен на сегодняшний день, но корни его очень древние — они находятся в философии морали прославленного мыслителя-просветителя Иммануила Канта. Кант считал, что все разумные существа, будь то маглы или другие, имеют право на изначальное моральное равенство просто на основании того, что они разумны и обладают собственной волей. Он выразил эту мысль в форме категорического императива: «Следует всегда поступать так, чтобы любой другой человек, подобно мне самому, оставался целью, а не средством»[77]. Кант имел в виду, что каждое разумное существо обладает волей и, следовательно, присущей ему свободой выбирать свои действия, а также глобальные взгляды на жизнь. Неверно лишать людей этой свободы, заставляя их служить не их собственным интересам, а интересам кого-либо другого. На самом деле Кант считал, что это не просто неверно, а что это нерационально.

Нерационально рассматривать человека как просто средство, а не как конечную цель (как полностью разумное и независимое существо с полным набором моральных прав), поскольку моральная допустимость действия зависит от того, такое ли это действие, какое человек позволит каждому произвести. Термин Канта для такого рода действия — «всеобщее». Если действие унифицированное, тогда оно допустимо. Оказывается, что действия, которые недопустимы, это действия, которые не унифицируются без противоречия. Все это кажется сложнее, чем есть на самом деле. Следующий пример продемонстрирует, как действует философия морали Канта.

Представим, что Малфой хочет произвести диверсию с котлом Невилла на уроке по приготовлению зелий, чтобы разъяренный Снегг вышвырнул Невилла из класса. Кант сказал бы, что план Малфоя воплощает следующую установку: морально допустимо производить диверсии с котлами людей, которые мне не нравятся, для собственного развлечения. Затем Кант посмотрел бы, такое ли это действие, какое любой человек захочет позволить произвести каждому, когда бы тот ни захотел — унифицировано ли это действие. Итак, чтобы проверить, мы должны представить себе, как будут обстоять дела, если это действие будет всегда позволено. Мы начинаем с того, что переписываем установку Малфоя по отношению к его действиям с котлом следующим образом: морально допустимо для каждого производить диверсию с котлами людей, которые им не нравятся, для их собственного развлечения. Теперь мы спрашиваем себя, на что будет похож мир, если это будет всеобщей политикой? Будет, без сомнения, много неудавшихся зелий, но дело не в последствиях. Дело в том, сказал бы нам Кант, что, если мы соглашаемся с подобной политикой, значит, мы теоретически соглашаемся с диверсиями других по отношению к нашим котлам для их собственного развлечения. Иными словами, мы соглашаемся, чтобы с нами обращались как со средствами (не как с вполне разумными существами, а как с инструментами) для чужого