Август 1956 год. Кризис в Северной Корее - Андрей Ланьков

В соответствии с информацией, позже предоставленной Петровым послу, «говоря о втором пути, насильственном пути смены руководства КНДР, он (Ли Пхиль-гю. — А. Л.) заявил, что если не удастся достигнуть первым путем, то перейти к подпольной работе, развернуть эту деятельность. Он сказал, что поскольку он и его сторонники поступают революционно, то их будут поддерживать революционные элементы и китайские добровольцы». Примечательно, что первоначально А. М. Петров не включил этих слов даже в рукописный» вариант «Записи беседы». Тем не менее эти заявления Ли Пхиль-гю можно обнаружить в краткой записке, которую А. М. Петров направил послу В. И. Иванову после того, как была обнаружена фальсификация машинописного текста «Записи» (написать эту дополнительную короткую записку А. М. Петрову, вероятно, пришлось под давлением улик, представленных переводчиком посольства). Однако эти дополнительные ремарки объяснительной записки подразумевают наличие «сторонников» Ли Пхиль-гю, что соответствует машинописной версии, но противоречит рукописному тексту[138].

Из машинописного текста «Записи» следует, что Ли Пхиль-гю упоминал о существовании оппозиционной группы, состоящей из высших руководителей ТПК. В тексте приводились следующие слова, якобы сказанные Ли Пхиль-гю: «В КНДР есть такие люди, которые смогут встать на этот путь и которые ведут сейчас соответствующую подготовительную работу»[139]. В машинописном тексте сообщалось, что Петров задал Ли Пхиль-гю вопрос о составе этой группы, но тот ушел от ответа. Потом Петров будто бы спросил о том, «какую позицию Ли занимает по отношению к вышеуказанной подпольной группе», но Ли Пхиль-гю снова не сказал ничего определенного. Однако в связи с этим разговором Петров написал: «Из всего тона его разговора у меня сложилось твердое мнение, что в этой группе он играет большую роль»[140]. Машинописная версия также утверждает, что дальше А. М. Петров спросил, почему Ли решил сообщить об этой ситуации советскому посольству. Ли Пхиль-гю якобы ответил на это, «что исходит из желания поставить Советское посольство в известность о том, что в КНДР могут произойти те или иные события»[141]. Немаловажно, что все эти утверждения о существовании в КНДР оппозиционной группы совершенно отсутствуют в рукописном тексте и могут являться позднейшими вставками.

В конце беседы Ли Пхиль-гю начал говорить о конкретных северокорейских сановниках. Эти высказывания о высшем руководстве ТПК, несомненно, являются аутентичными и практически не различаются в рукописном и печатном вариантах (если не принимать во внимание небольшую стилистическую правку). Ясно, что Ли Пхиль-гю был самого высокого мнения о членах яньаньской фракции (за исключением Ким Чхан-мана, горячего сторонника Ким Ир Сена, которого можно считать одним из первых создателей культа будущего «Великого вождя»). В то же время он нелестно отзывался о главе советских корейцев Пак Чжон-э, которая тоже была одним из ближайших сподвижников Ким Ир Сена, и, что удивительно, о Пак Чхан-оке, который был, как мы вскоре увидим, видным участником оппозиционной группы. Не без некоторых оснований Ли Пхиль-гю заметил, что Пак Чхан-ок нес непосредственную ответственность за возникновение культа личности Ким Ир Сена: «Пак Чан Ок — ему придется еще многое сделать для того, чтобы искупить свою вину. Он же первым назвал Ким Ир Сена незаменимым, поднял его до небес. Он основатель культа личности Ким Ир Сена»[142]. Это заявление в целом верно, он оно также указывает на соперничество между советской и яньаньской фракциями, продолжавшееся даже в таких исключительных обстоятельствах. Самой суровой критике, впрочем, подвергся Хан Соль-я: «Хан Сер Я. Его следует убить. За одну книгу "Историю" следует его убрать. Это очень плохой человек». Однако было и важное, но весьма неожиданное исключение — о Чхве Ён-гоне, втором человеке в официальной пхеньянской иерархии, Ли Пхиль-гю отзывался довольно благосклонно, несмотря на его давнюю репутацию одного из самых преданных помощников Ким Ир Сена («Цой Ен Ген в Китае не был вместе с Ким Ир Сеном. Он имеет большой революционный стаж. По чину Цой Ен Ген был выше Ким Ир Сена. Они находились вместе только в СССР. Цой Ен Ген человек со своим умом. В последнее время проявляет некоторое недовольство деятельностью Ким Ир Сена»)[143].

Визит Ли Пхиль-гю, важный сам по себе, не был ни случайным, ни единственным. Вскоре последовали новые встречи между оппозиционерами и советскими дипломатами. 21 июля в посольстве произошла беседа советника С. Н. Филатова с Пак Чхан-оком. После смерти Хо Ка-и именно Пак Чхан-ок стал фактическим лидером советских корейцев, хотя его влияние никогда не было таким же сильным, как влияние его предшественника (и соперника) Хо Ка-и. Как мы помним, Пак Чхан-ок, председатель Госплана, был вынужден уйти в отставку в январе 1956 г. в разгар кампании против советских корейцев, во время которой он стал одним из основных объектов нападок. После окончания кампании он получил новое назначение, однако можно предположить, что его гордость была глубоко уязвлена произошедшим. Во время встречи 21 июля Пак Чхан-ок рассказал Филатову, что на следующем Пленуме ЦК ТПК будет предпринята атака на Ким Ир Сена и что сам Пак Чхан-ок намерен в ней участвовать[144].

Двумя днями позже, уже 23 июля в советском посольстве состоялась еще одна встреча. На этот раз С. Н. Филатов принимал Чхве Чхан-ика, вице-премьера Кабинета министров и члена Президиума ЦК ТПК (северокорейского Политбюро). Чхве Чхан-ик был заметным лидером яньаньской фракции. В свое время в Китае он был одним из двух заместителей председателя «Северокитайской Лиги независимости Кореи», корейской коммунистической организации, ставшей ядром будущей Новой Народной партии и впоследствии яньаньской фракции. В середине 1950-х гг. наибольшим авторитетом среди «яньаньцев» пользовался Ким Ту-бон, но этот пожилой ученый и публицист обычно не вмешивался в политические интриги. Фактическим лидером всей яньаньской группировки являлся именно Чхве Чхан-ик. Цель его визита в советское посольство была такой же, как у Ли Пхиль-гю и Пак Чхан-ока: он пришел, чтобы ознакомить посольство с планами отстранения Ким Ир Сена от власти.

Сначала Чхве Чхан-ик кратко сообщил о недавней сессии Президиума ЦК ТПК (21 июля), на которой Ким Ир Сен подробно рассказал о своем посещении Советского Союза и стран Восточной Европы. Затем Чхве Чхан-ик перешел к главному вопросу: «Я, говорил Цой, все больше убеждаюсь, что Ким Ир Сен не понимает всего вреда, который он приносит своим поведением. Он сковывает инициативу членов Президиума и других руководящих работников партии и государства, он всех запугал, никто не может высказать своего мнения по тому или иному вопросу. За малейшие критические замечания люди подвергаются репрессиям. Он окружил себя подхалимами и бездарными работниками». Чхве Чхан-ик также критически высказался по адресу некоторых бывших партизан и Ким Чхан-мана[145].

В соответствии с духом времени, Чхве Чхан-ик обвинял Ким Ир Сена главным образом в распространении культа личности в его разнообразных формах. Он говорил: «Ким Ир Сен, говорит Цой, не желает изменять формы и методы руководства, не желает подвергать критике и самокритике допущенные им недостатки. Такая линия Ким Ир Сена не может способствовать улучшению деятельности нашей партии и укреплению ее рядов. У нас в партии имеется культ личности Ким Ир Сена, он распространен и распространяется в широких масштабах, у нас в стране нарушается демократическая законность, не соблюдаются ленинские принципы коллективного руководства». Чхве Чхан-ик объяснил свой визит в посольство желанием сообщить советским представителям, что «на очередном Пленуме ЦК Ким Ир Сен по всей вероятности, будет подвергнут резкой критике, хотя это связано и с большим риском»[146].

24 июля визиты оппозиционеров продолжились. В тот день состоялась встреча Ким Сын-хва с советником Филатовым. Ким Сын-хва, занимавший тогда пост министра строительства, принадлежал к советской группировке, был близким личным другом Пак Чхан-ока и тоже пострадал во время травли советских корейцев в конце 1955 г. Он пришел, чтобы передать свой недавний разговор с Ким Ту-боном, который тогда формально считался главой северокорейского государства. В ходе этого разговора, речь о котором пойдет далее, Ким Сын-хва и Ким Ту-бон обсуждали политическую ситуацию в КНДР и попытку свержения Ким Ир Сена[147]. 2-го августа посольство посетил еще один член яньаньской фракции — министр торговли Юн Кон-хым, которому суждено было сыграть едва ли не главную роль в грядущих событиях. Юн Кон-хым тоже встретился с Филатовым и подробно рассказал ему о важном совещании, которое прошло в ЦК ТПК 30 июля (детали этого интересного совещания также рассматриваются ниже)[148]. Это был последний из череды неожиданных визитов. После него посещения членами оппозиции Советского посольства прекратились так же внезапно, как и начались. По крайней мере, среди доступных нам документов посольства записи таких бесед больше не встречаются.