Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг. - Карл Абсхаген

Один из высших чинов СД на допросе в Нюрнберге подробно описал характер отношений вермахта и службы безопасности. Даже если в целом его показания вызывают сильные сомнения, отдельные детали выглядят весьма правдоподобно. Он, в частности, рассказал о курсировавших в довоенные годы в офицерских кругах вермахта слухах, согласно которым Гиммлер и Гейдрих вознамерились, используя методы ВЧК, занять главенствующие позиции в вооруженных силах Германии. По его словам, он не знал, приступали ли Гиммлер и Гейдрих когда-либо к осуществлению задуманного, однако очень сомневается, так как у них не было достаточно подготовленных кадров, необходимых для реализации столь масштабных планов. Все это – личное мнение свидетеля, которому, по желанию, можно верить или нет. Между тем далее он сообщил буквально следующее: «Но факт остается фактом, что ни гестапо, ни службы безопасности в этих вопросах ничего не предпринимали. Им было запрещено вести агентурную работу в вооруженных силах. Однако Гейдрих всякий раз, когда узнавал о каких-либо происшествиях в вермахте, действовал решительно и круто. Он должен был так поступать, чтобы защититься от нападок».

Эти высказывания одного из руководителей СД заслуживают внимания. Они свидетельствуют о том, что и Гейдрих стремился тайно, через добровольных «помощников», заполучить сведения о процессах, происходящих в вооруженных силах и особенно в абвере. Беспрепятственное функционирование в стенах абвера в продолжение ряда лет центра сопротивления гитлеровскому режиму является веским доказательством, что частный осведомительный аппарат Гейдриха действовал менее успешно, чем разветвленная агентурная сеть Остера, работавшая против нацистской партии и гестапо. Сотрудники абвера не допустили проникновения в свою среду полицейских шпиков. И все-таки к этой проблеме нам придется еще вернуться.

Здесь мы лишь коротко коснемся отношений Канариса с высшими чинами гестапо. Личные контакты с Гиммлером были редкими и нейтральными, ничем не примечательными. Канарис был о нем невысокого мнения, считая, по сути, мелким провинциальным чиновником, неожиданно выскочившим в тузы, жестоким и коварным, но недалеким и трусливым. С ним, полагал Канарис, он легко справится. Сложнее были обоюдные отношения с Гейдрихом, которого Канарис серьезно опасался. То был безотчетный страх: от Гейдриха веяло чем-то зловещим. Высокого роста, плотного телосложения, с косым, почти как у монгола, разрезом глаз и холодным пронзительным взглядом змеи – тип уголовника крупного масштаба и необузданных страстей. И в то же время Канариса чем-то увлекала схватка с человеком столь высокого ума, которого он однажды назвал «умнейшей бестией». После первой служебной встречи с Гейдрихом Канарис в своем дневнике характеризует его как «беспощадного фанатика, с которым трудно будет ужиться, открыто и доверительно сотрудничать». Страх перед Гейдрихом со временем не исчез: иногда достаточно было телефонного звонка от шефа РСХА, чтобы вызвать у Канариса чувство беспокойства.

Но несмотря ни на что, Канарис старался, пока Гейдрих был жив, поддерживать с ним хорошие личные отношения. Внешне их можно было бы назвать даже дружескими. Так уж случилось, что, когда в начале февраля 1935 г. семья Канариса переехала из Свинемюнде в Берлин, она поселилась в южной части города на Дёлле-штрассе. Как, однако, скоро выяснилось, на той же улице, неподалеку, уже некоторое время жил и Гейдрих. Из деловых соображений, преодолевая скрытую неприязнь, Канарис поддерживал с ним семейное знакомство. Иногда летом 1935 г. жена и дочери Канариса отправлялись к семье Гейдриха, чтобы у них в саду поиграть в крокет. В августе 1936 г. Канарис купил небольшой дом в Шлахтензее на Дианаштрассе, переименованной затем в честь писателя Оттомара Беты в Бетацайле. Было ли это чистое совпадение, что через полгода Гейдрих купил на соседней улице, в двух минутах ходьбы от Канарисов, строящийся дом, в который по окончании строительства и вселился? Жена Канариса как-то не удержалась и, смеясь, заметила: «У вас это здорово получилось!» Гейдрих намек понял, иначе бы он не стал горячо доказывать, что совершенно случайно нашел подходящее жилье именно в этом районе. Возможно, что и в самом деле не было никакого умысла. Ведь, в конце концов, начальнику РСХА нет необходимости лично вести слежку за своим противником из абвера.

А что Гейдрих, невзирая на внешне дружелюбное отношение к Канарису, видел в нем противника и при встречах с ним держал ухо востро, удостоверяют многие бывшие работники СД. Он предостерегал своих подчиненных от «этой старой лисы, перед которой нужно всегда быть начеку».

Как рассказывал Шелленберг, штандартенфюрер СС и руководитель абвера после увольнения Канариса, Гейдрих не решался разделаться с адмиралом лишь потому, что у того были спрятаны в надежном месте документы, свидетельствующие о не совсем арийском происхождении шефа службы безопасности. О том же говорили и другие лица. Однако эти документы до сих пор так и не обнаружены, хотя нет никаких сомнений в том, что в крови отца Гейдриха была солидная порция «неарийской» примеси. Вместе с тем утверждению Шелленберга противоречат многочисленные вполне достоверные показания лиц, близко знавших Канариса, о том, что он испытывал постоянный страх перед Гейдрихом и что сообщение о его гибели воспринял со вздохом облегчения. Это, однако, не помешало Канарису на похоронах Гейдриха заявить глухим голосом (будто его душили слезы) сотрудникам убитого, что он всегда уважал и высоко ценил Гейдриха как человека, государственного деятеля и преданного друга.

При всем недоверии внешне дружеское расположение Гейдриха было для деятельности Канариса весьма полезным. Несмотря на взаимную сдержанность, во многих случаях ему удавалось своевременно узнавать о планах и намерениях СД. И хотя Гейдрих относился к Канарису с подозрением, он тоже, по всей видимости, дорожил плодотворным сотрудничеством с абвером.

В связи с печальными обстоятельствами увольнения его из военного флота Гейдрих затаил обиду на вермахт, и он также не мог не заметить, что высшие офицеры ВМС и сухопутных войск, считавшие его ренегатом, старались по возможности избегать общения с ним во внеслужебное время. Потому-то, невзирая на внутреннее предубеждение, знакомство с семьей Канариса было для Гейдриха приятным, и в беседах с шефом абвера он часто был более откровенным, чем ему бы хотелось.

Глава 9

Испанская шарада

Наряду с переговорами между Канарисом и Гейдрихом о разграничении компетенций их ведомств, продолжался процесс расширения и совершенствования всех звеньев абвера. Канарис старался создать условия для того, чтобы в любое время быть в состоянии представить руководству вооруженных сил Германии как можно более полную и правдивую картину о военном, политическом и экономическом соотношении сил с вероятным противником. В связи с некоторыми публикациями последних лет в обществе получила распространение точка зрения, будто Канарис сознательно и систематически в ущерб немецким военным усилиям скрывал важную информацию, поступавшую от агентуры и из отделений абвера на местах или же направлял ее в соответствующие инстанции вермахта в искаженной, фальсифицированной форме. И в книге Гизевиуса «До горького финала» есть высказывание, которое можно интерпретировать в этом смысле. Однако лица, наблюдавшие за деятельностью спецслужб на протяжении ряда лет, называют подобные утверждения абсолютно неверными. Как правило, в Генеральный штаб сухопутных войск, а также оперативному руководству военно-воздушными и военно-морскими силами передавали информацию в том виде, в каком она поступала в отделы абвера, с указанием при необходимости характера и надежности источника. Именно это руководство и соответствующие инстанции Генерального штаба, а вовсе не абвер, были обязаны анализировать и оценивать обстановку на основании сведений, поступивших из управления Канариса, в совокупности с разведывательными данными, полученными другими путями: в результате радиоперехвата, допросов военнопленных и т. п.