Уровень Война - Вероника Мелан

Он сам же накапал нужное количество в ложку и тут же сунул ее в покорно приоткрывшийся рот.

— Вот так, молодец. А я приду сегодня вечером. Проверю ваше состояние.

— Спасибо…

— Стивен.

— Спасибо, Стивен.

Ани притянула к себе одеяло, закуталась в него, как в спасительный плащ и сползла на подушке. Устало прикрыла глаза.

— Вы только приходите…

— Обязательно.

Эльконто фыркнул от окна; Лагерфельд жестом указал ему на выход из комнаты.

— Ну, ты и засранец!

— Я не засранец. Я ей почти ничего не сказал.

— А такси? Куда я его теперь приплету?

— Куда захочешь. Не такая уж важная деталь.

— Угу. Особенно вкупе с нахождением в моем доме.

— Придется тебе поскрипеть мозгами, что поделать…

Они стояли у порога и смотрели друг на друга — насупленный, недовольный Эльконто и деловитый, в третий раз поглядывающий на часы Стивен.

— Все, я в штаб. Там, поди, все кувырком без меня.

— Как обычно.

Дэйн злился. Сколько она проспит? Час, два, три? Сколько у него времени на нахождение и сборку удобоваримой истории для Ани? Для высасывания из пальца — выталкивания из заднего прохода — что ей наврать? Крутиться ему теперь, как ужу на сковороде. И не виноват, вроде. И виноват. Дурь, да и только.

— Скажи Грину, что он пока за главного. Не знаю, на сколько.

— Скажу.

— Пусть раздает юниты, смотрит за пересортировкой солдат, распределит выходные. Проследит, чтобы раздали новое оружие — сегодня должно было прийти…

— Скажу. Ни о чем не переживай.

— Ну, конечно!

Лагерфельд не стал отвечать; любой ответ — новая перепалка. Еще раз посмотрел на часы, потрепал по голове тихо сидящего у ног Эльконто пса и отбыл.

Будучи на нервах, он купил три пачки жареной картошки, пол-литра содовой и две упаковки крекеров с шоколадной крошкой — двойную порцию того завтрака, что обычно заказывал, высовываясь из машины и протягивая деньги в маленькое окошко, в забегаловке «У Ленни» по пути в штаб.

В этот раз путь колес черного внедорожника пролег не в штаб, а долго кружил и петлял по улицам, улочкам, проспектам, аллеям и в итоге окончился на пустой, расчерченной белыми линиями, парковке перед одной из спортивных городских площадок общего пользования.

В этот час — довольно ранний, когда стрелки часов едва приблизились к отметке в девять утра, ровно подстриженный газон был пуст. Ни гоняющих мяч обнаженных по пояс игроков — они появятся к обеду, — ни фитнес групп под руководством тренера из ближайшего клуба, ни праздно прогуливающихся, по окружающему газон длинному беговому треку, прохожих. Только один немолодой мужичок в голубом спортивном костюме и белых кроссовках бежал трусцой вдоль белых, кое-где стершихся линий. Медленно бежал, больше наслаждался погодой, нежели желал вспотеть — сам себе спортсмен. Поблескивали под вынырнувшим из-за облаков солнцем штанги застывших тренажеров; мокли от росы кожаные сиденья и спинки.

Эльконто вышел из машины, подошел к капоту, расположил на нем мешок со снедью и оперся задом на бампер. Долго рассматривал игру тени и света под деревьями, любовался синеватыми проблесками на небе и слушал раздававшуюся с соседнего стадиона далекую трель свистка. Жевал. Думал. Пытался сложить существующие «а» и «б» в правильную, подходящую всем участникам «спектакля» формулу.

Итак, что в наличии? Одна девушка, незнакомый ей дом и незнакомый мужчина, который представился другом. Доктор. Замотанная рука, ушиб головы. Она не знает его, он ее. Не знает, где она живет, но она у него дома. Такси.

Ядрит-твою-копалку, с этим такси… Как все это сложить воедино?

Она ехала на такси… Куда? К нему? Сразу домой? Но тогда как быть с его полным незнанием ее? Нет, она ехала не к нему… ехала куда-то. Но тогда как попала к нему домой? Почему к Эльконто? Вывод один. Она ехала, чтобы встретиться с ним где-то и для чего-то. Деловой беседы? В ресторан?

Белиберда получается.

Чем больше он думал над возможным объяснением, тем сильнее понимал, как сильно влип. Из любого варианта следовало, что они связаны какими-то отношениями — если не деловыми, то любовными, а снайпер меньше всего хотел, пусть даже ложно, сплетаться в любовных отношениях с незнакомой женщиной. Особенно той, которая в любую минуту может вспомнить, кто он есть на самом деле, и тут же попытаться вновь его убить. Это же все равно, что установить медвежий капкан на собственной кухне или в гостиной. В какой-то момент забудешь, выключишь свет и наступишь… Он себе враг?

Нет, надо звонить Халку — пусть прочищает ей мозги. Пусть заставит вспомнить, что она противная и вредная Ани-Ра «как-ее-там», которая сама напросилась на кулак, потому как часом ранее целила в него, Дэйна, на улице перед особняком, за что и поплатилась. Пусть вспомнит, как закладывала бомбу под джип, как до этого стреляла из снайперской винтовки. Пусть вспомнит Войну — все шестьдесят четыре дня, — своих друзей, свой поход и свой выход с нее. Дэйн объяснит, все ей объяснит — что не было смертей, не было того ужаса, который она видела, не было потерь…

Он поморщился от собственных мыслей: хорошо, были. Но кто ж виноват, что она вылезла через портал? Что столько держалась, не хотела умирать. Одна бы пуля… и все.

Но хотел бы он сам получить пулю, не зная того, что она не отправит его к смерти?

Нет.

Однозначность ответа резко сокращала желание дальнейших мысленных маневров.

— Вот чего не надо делать, так это ее «понимать». Еще хуже жалеть… — Вслух проворчал Эльконто и раздраженно закинул в рот сразу три крекера. Картошку он уже съел. Содовой тоже осталось на дне. Все ощутимее припекало, окончательно разогнавшее облака, солнце.

Халк заставит вспомнить, а он покажет ей, что ее Ивон… или как ее там — кого она упоминала так часто — жива и здорово. Покажет, понятное дело, издалека, поговорить не даст, но этого хватит, чтобы убедиться, что Война была иллюзией. Должна была стать иллюзией…

Тьфу! Такие поправки раздражали, потому что они напоминали о том, что он, все-таки, понимает ее — эту Ани-Ра. Хоть и не хочет. Да ему не надо ее понимать, черт возьми! Только отвезти после этого разговора домой и оставить там. Все! Баста. Дело закрыто.

В порыве нахлынувшей злости Дэйн достал из кармана телефон и набрал номер сенсора отряда — послышались длинные гудки; на стадион пришли двое ребят, принесли мяч, принялись его пинать. Тот, что был коротко стрижен, что-то прокричал длинноволосому с хвостом — товарищ ответил.

Наблюдая за неуклюжей, но азартной игрой, Эльконто против воли продолжал думать об оставшейся в спальне девушке. Остались ли у нее после этого «похода» друзья? А если был парень, не ушел ли? Все-таки шестьдесят четыре дня — не шутка. Время должно было вернуться назад, но для нее не вернулось — она отсутствовала дома и на работе больше двух месяцев. Чем ей это объяснять?