Начало конца (СИ) - Заболотников Ярослав Гивиевич

– Ну что, Рэкс, следующим будешь?

– Тут такое дело… – возвысился над журчанием воды голос ассасина. – Я вдруг вспомнил, что здесь, через полмили, есть каменный мост… Жди нас: мы, пожалуй, объедем. Коня, что ль, пока почисть, а то чумазый больно, – ухмыльнулся он и развернул вороного жеребца.

Джон опустил взор к мокрому Бамбуку, который на две трети стал бежевым.

– Если он захочет тебя зарубить, я мешать не буду, – прокомментировала ребячество избранника Эрминия.

– Справлюсь, – рассмеялся убийца.

Стоявшая на месте Лайла встретилась взглядом со следопытом, который, рубанув ладонью воздух, указал ей следовать за остальными. Судя по тому, какие слова доносил ветер с дальнего берега, Джону было полезно выпустить пар в одиночестве.

***

Через четверть часа странники снова встретились. Джон вёл себя как ни в чём не бывало, отчего Рэксволд заподозрил, что тот уготовил ему какую-то гадость. Всякий раз, когда под чёрными усами возникала улыбка, ассасин видел в ней коварную усмешку. Будучи мастаком в хитростях, от шуточных подлянок до смертельных засад, он мысленно гадал, чем же ему попытается отплатить следопыт, коего в размахе низостей сильно ограничивала натура добряка: жабу за шиворот сунет, песню обидную сочинит иль таки сподобится на большее?

Но если Джон и вынашивал план отмщения, то пока бездействовал, чего нельзя было сказать о плоскогорье. В отличие от него, холмистая местность не скупилась на подлости, рассыпая их со щедростью сеявшего зерно крестьянина. Таких взбесившихся после дождей речушек насчиталось аж пять – по одной на каждую чащобную низину. В большинстве случаев уходившие под воду дороги не подразумевали мостов, вынуждая всадников испытывать удачу в мутных бродах. После переправ вымокших лошадей приходилось растирать сухой травой, чтобы они не захворали на холодном ветру, который, как назло, поднялся посвирепствовать на лысых склонах.

К полудню, после череды стремнин, животных и странников объединял одинаково грязный налёт, а к вечеру – усталость. Долгожданный покой принёс только сон, и нет бы ему длиться до рассвета, так ночью к разбитому лагерю наведалась стая волков, решившая поживиться привязанными к дереву лошадьми. Оголодавшее зверьё не смутил даже свет костра, выхватывающий во мгле призраки серых шкур. Перестук копыт с испуганным ржанием вмиг разбудили путников, и вместо свежего мяса хищники были угощены струями огня, пронзавшими покров мглы, бившими точно в цель. Растерянные волки, больше не чувствуя себя хозяевами этих земель, бросились врассыпную – спустя несколько секунд о них напоминал лишь отвратительный запах палёной шерсти. Следопыт заверил, что после столь горячего приёма стая ещё долго будет сторониться злополучного места, и странники продолжили отдых. Все, кроме Лайлы, которая никак не могла уснуть, сначала слушая бешеный ритм своего сердца, а потом треск оседавшей в пламени охапки хвороста. Но сколько тревожные мысли ни бодрили рассудок, чуть позже мерцающий костёр убаюкал и её.

***

Запоздалые птицы летели на юг, а вместе с ними и дни. Каждый рассвет сулил новые трудности, но Лайла уже смирилась, начав воспринимать тяготы чужбины как пикантную остринку путешествия, хоть порой невидимый повар и не жалел перца, делая блюдо чрезмерно жгучим. Намного важнее было то, что тёмный излом горизонта обрёл краски – Живая Гора больше не походила на туманный мираж: одела белоснежную корону и укрылась лесным плащом. С каждым закатом она становилась всё отчётливее, приближая долгожданный час знаменательного восхождения.

Горная местность казалась вампирше малообитаемой. За время странствий ей удалось заметить только пару крестьянских домиков и одного возвращавшегося с охоты всадника, с притороченной к седлу связкой куропаток. Зато не счесть было пропастей и расщелин, куда, по-видимому, и попадало большинство жителей Виверхэля. С ужасом глядя на очередную бездну, Лайла дивилась, как потускневшие волосы ещё не украсила седая прядь. Рэксволда же забавили эмоции подруги, и при каждом удобном случае он с гадкой усмешкой напоминал ей про грядущее возвращение. Благо Джон, вспомнивший несколько весёлых мелодий, иногда брал в руки лютню и разгонял пасмурное настроение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Неделя пронеслась подобно стреле, и прохладным утром восьмого дня странники наконец достигли подножия Живой Горы. Выехав вперёд, вампирша смерила ровным взглядом устремлявшийся в небеса серпантин. Это была та самая дорога, по которой четыре века назад поднимался её отец, непреклонный монарх, обречённый искать спасение в мудрости дракона. Пусть древние создания и канули в небытие, но город оракулов стоял на вершине по сей день. Настало время пролить свет на тёмную судьбу первого короля Эльтарона и последнего правителя династии Рон, даже если вкус правды окажется невыносимо горьким…

Глава 10

Путь наверх обвивал гору, словно душившая кролика змея, и пролегал через взбиравшийся по склонам голубой ельник. На фоне кроваво-красных мхов с янтарными вкраплениями кустарников и увядших трав, благородная лазурь хвои смотрелась неестественно, но к полудню, когда каменистую дорогу сковал иней, деревья идеально вписывались в заснеженный пейзаж.

Чем выше поднимались всадники, тем злее щипался мороз. Падавшая с неба мелкая крупа становилась всё кучнее и пушистее, пока не закружилась в метель, которая за новым поворотом серпантина обернулась беспощадным бураном, обжигавшим лица и пробиравшим до самых костей. Рэксволд опустил подбородок поглубже в намотанную вокруг шеи тряпку, что не позволяла вьюге нырять за шиворот и катиться по спине талыми каплями.

– Как тебе погодка, Лайла? – пытаясь пересилить вой ветра, заговорил он. – Непохоже на эльтаронскую зиму, скажи?

– Я уже привыкла, – лукавство вампирши вернулось в уста колючим серебром снега, отчего она тут же закашлялась.

– Я вижу… – ассасин утопил усмешку в импровизированном шарфе. – Надо было слушать нас с Джоном, а не равняться на Эрми. Она не ты: полжизни во льдах провела, – он скосил взор на северянку, которая одна не ёжилась от мороза, изредка прищуриваясь от сильных порывов ветра.

– Надо было… – пробурчала Лайла и скрестила руки под шерстяной накидкой. В отличие от воинов, её голую шею продолжал терзать ветер, периодически роняя за воротник россыпи снежинок. Но останавливаться, чтобы вытащить из-под седла тканую подстилку, вампирша не имела никакого желания: онемевшие от стужи пальцы крючились, словно серпы, едва чувствуя утащенные под одежду поводья. Джон уже не раз предлагал возлюбленной свой шарф, но воспользоваться его заботой Лайле не позволяла совесть.

– Мы хоть на ту гору въезжаем? – невнятно пробормотал в тряпьё следопыт. Он зажмурился от вновь ударившего в лицо бурана. – Для единственного пути в город как-то слишком пусто. Ни путников, ни повозок…

– Чего ты там бубнишь? – Рэксволд оглянулся на черноволосого воина с пылавшими как маки щеками. – Свои сомнения при себе держи. Мы там, где и должны быть, – заметив темневшие в снежной буре деревья, убийца направил коня чуть правее, чтобы снова выехать на дорогу. – Рано или поздно упрёмся в ворота. Может, даже лбом. С такой-то видимостью.

***

Долгий час буран хлестал всадников вьюжным кнутом, колол тысячами ледяных кристаллов, пеленал взор метелью. Но сколько он ни старался, странники упорно поднимались – всё выше и выше, пока копья солнечных лучей не пронзили белую завесу, что со стоном поверженного зверя сползла по крутому склону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Наконец-таки, – с трудом разомкнула посиневшие губы Лайла. – Буря утихла… – время от времени, скрестив руки под накидкой, вампирша грела бока колдовскими рунами, однако всё равно чувствовала себя коченеющим мертвецом. Возможно, будь она человеком, тела коих хранили больше жизненного тепла, не так страдала бы от стужи.

– Ты просто не понимаешь своего счастья, – Рэксволд поднёс ко лбу ладонь, рассматривая искрившуюся в свете дня заснеженную дорогу, которую скрывали вдалеке бугристые скалы.