Собстенность Дамира (СИ) - Крынская Юлия

Дамир опирается на спинку кровати и изучающе смотрит на бледное лицо Салаха. Вздыхает тяжко.

— Видно не судьба нам поговорить. Не знаю, когда теперь свидимся. Роза, детка, — медленно поворачивает он голову в её сторону. — Скажи, ты была в курсе, что Салах заложил в лимузин бомбу?

— В лимузин? — глаза Розы испуганно бегают и это не укрывается от Дамира. — Нет, конечно, нет.

— Допустим, — усмехается он. — Что уж тут. Дело прошлое. Но мотивы! Ты была последнее время близка с Салахом. За что он хотел меня убить?

Роза опускается в кресло и смотрит на мертвенно бледное лицо своего жениха. Нервно теребит подол халата.

— Я узнала его до тебя. Перед самым отъездом Салаха в Штаты на вечеринке у моей подруги. Он месяц красиво ухаживал за мной. Цветы, признания, поцелуи. Но будущее наше было настолько туманно, что я не поддалась уговорам красивого, чересчур пылкого парня. За год до его приезда ты взял меня силой, превратил в шлюху, — каждое слово Розы ранит меня, хоть я и знаю кем была Роза в доме Дамира. Роза перехватывает мой взгляд. — Прости, Яра, я не всё рассказала тебе. Когда Салах вернулся из Штатов, ты в первый же вечер отправил меня к нему. Я не знала, как смотреть в глаза тому, кто обращался со мной как с королевой. Салах разозлился на меня тогда и жёстко трахал всю ночь. Я и не надеялась на его хорошее отношение. Для меня теперь был только один мужчина на земле. Ты, Дамир.

— Почему ты мне раньше не рассказала про Салаха? Неужели не знала чей он брат?

— И чтобы это изменило?

— Может я оставил бы тебя целой для брата, — кусает Дамир губы.

— Ты, наверное, не услышал, — говорит Роза, совсем втянув голову в плечи. — Я тебя любила и люблю.

— Зачем тогда ты согласилась выйти за Салаха?

— Мне до последнего казалось, что я смогу сохранить ту ниточку, что соединяла меня с тобой, но она становилась всё тоньше. Она оборвалась, и я тогда… захотела, чтобы ты умер, — Роза утыкается лицом в ладони.

— Прости, что не оправдал твоих надежд, — Дамир поворачивается ко мне. — Что скажешь, Яра?

— Зло всегда возвращается злом.

— Это я уже прочувствовал на своей шкуре. Роза, чем я могу помочь тебе?

Она затихает, но плечи её продолжают вздрагивать.

— Что ж, денег я вам дал предостаточно. Простишь меня когда-нибудь, буду благодарен.

В палату влетает Руслан:

— Дамир, уходим! Менты подъехали. Уже на первом этаже.

— Прощай, Роза! — Дамир подталкивает меня к двери. — Валим!

Мы спускаемся через приёмный покой и, договорившись с водителем скорой, выезжаем за ворота. Пересаживаемся в нашу машину и мчим в аэропорт. На подъездах к нему всё оцеплено, но Дамира это лишь забавляет. Через двадцать минут наш самолёт взмывает в небо и берёт курс на Стамбул.

Эпилог

Четыре месяца спустя

Дамир

Мерю шагами пышущую ароматами диковинных растений оранжерею пентхауса. Яра обожает цветы. Устроила в одной из комнат настоящий цветник. Воздух из кондиционеров, гуляющий по просторным комнатам, холодит моё тело под просторной кандурой[1], но голова вот-вот закипит. Спокойно, Дамир! Всё будет хорошо. Ты нашёл рай на Земле.

Замираю. Прислушиваюсь к ощущениям. Уже привык к белому балахону и новое одеяние кажется удобным, но непременно под него надеваю любимые шорты и майку. Из окон небоскрёба каждый день вместо Чёрного моря вижу Персидский залив. Он, как и весь город, будто лежит у меня на ладони. Слово «нефть» теперь самое частое в моём лексиконе на встречах с партнёрами по бизнесу. Рядом со мной лучшая из женщин. Чего ещё желать?

Я готовился к побегу давно и документы на чету Ясмины и Амира Аль-Дахер получил ещё до обострения конфликта с Барановским. Пентхаус в Эмиратах приобрёл на новое имя, когда жена ходила на четвёртом месяце беременности. Потому нам с ней удалось быстро, что называется, «переобуться в воздухе» и затеряться на просторах Аравийского полуострова. С языками у меня всегда было хорошо, у Яры сложнее. Но здесь не положено жене быть говорливой, и моя львица этим прикрывает нежелание корпеть над арабским. Мусю с Димкой мы записали своими детьми. Теперь они Малика и Динияр.

Сегодня самый волнительный день в моей жизни. Вот уже шесть часов моя девочка мучается от схваток. Они становятся всё сильнее, судя по крикам из телефона. Яра рожает в самой дорогой клинике Дубая. Яра строго-настрого запретила входить к ней, пока она не родит. Я в жизни видел много, но сегодня благодарен жене за такое решение. Хочется поубивать всех вокруг, лишь бы ослабить её мучения. Но это не поможет. Поэтому я предпочёл вернуться домой и набираю номер Яры каждый час. Она перестала отвечать. Остаётся ждать звонка от врача. Мобильник взрывается невыносимо громкой трелью на стеклянном столике возле раскидистой монстеры.

— Господин Амир, наши поздравления! Госпожа Ясмина подарила вам сына. Удивительно. Она говорит, что это её третьи роды, но рожала будто в первый раз, — в голосе врача слышится сарказм. Понимаю, что для опытного лепилы не проблема отличить рожавшую бабу от нерожавшей. Заткну ему рот деньгами, быть может, в прямом смысле.

— Она всё делает как в первый раз, — усмехаюсь в трубку. — Буду в клинике через четверть часа. Поговорим.

Сын! У меня сын! Из пентхауса на подземный этаж меня везёт персональный лифт. Перед зеркалом креплю на голове арафатку[2] на модный манер и, выйдя из лифта, щёлкаю брелоком. По-прежнему предпочитаю внедорожники и здесь первым делом приобрёл нулёвый гелик. Выныриваю из полумрака гаража на оживлённую улицу и вливаюсь в поток машин. Кажется, сегодня весь мир должен радоваться вместе со мной.

В палату к Яре врываюсь ураганом. Обессилила маленькая моя, но на губах играет улыбка. Она чуть ли не с первого дня нашего знакомства озадачилась родить от меня, чем поразила до глубины души.

— Ваш сын, господин Амир, — она протягивает мне малыша.

— Сладкая моя, спасибо! — Страшно брать на руки такого маленького. Прижимаю кроху к груди и с удивлением рассматриваю красное личико. Целую маленький носик.

— У него твои глаза. Не могу налюбоваться, — откидывается Яра на подушки.

— Следующей давай забацаем зеленоглазую девчонку, — отрываюсь от созерцания сына и сажусь на кровать.

— Ты ли это говоришь?

Удерживая сына одной рукой, наклоняюсь к жене, вдыхаю её нежный аромат, покрываю поцелуями тонкие запястья.

— Я, милая. Считай, что вошёл во вкус. Тем более что беременность не мешает нам заниматься любовью до последнего.

— Хочу домой. Забери меня отсюда.

— Кто-то тебя обидел? — вскидываюсь я.

Яра поглаживает поверх сорочки сдувшийся живот.

— Мне не поверили, что это мои третьи роды.

— Я уже решил вопрос, — пальцем обвожу контур личика сына.

— Врача уже доедают акулы в заливе? — Яра приподнимает бровь.

— Какая ты кровожадная. Я всего лишь придумал легенду, что был женат на твоей старшей сестре, а ты её так любила, что после смерти несчастной покорно вышла за меня замуж и приняла детей как родных. Это стало твоим пунктиком, поэтому ты пытаешься всех и вся убедить, что родила их сама.

— То есть я ещё и сумасшедшая до кучи?

— Уже то, что ты меня полюбила, убедило меня в этом, — кладу малыша Яре на живот. — Ему не пора кушать?

— Кушать — это слишком громко сказано. Он пьёт по несколько капель, — смущается Яра. — И у меня пока не очень получается.

— А чего щёки-то покраснели? — расстёгиваю пуговички на сорочке Ярославы и освобождаю пышную грудь. — Прикладывай!

Яра улыбается и подносит сына к набухшему соску. Малыш сладко спит, но он ещё не знает какой у него папка настырный. Вручную стыкую «Союз» с «Аполлоном» и с наслаждением слушаю сладкие причмокивания.

— Я люблю тебя, Яра, больше жизни, — шепчу, завороженно глядя на двух самых дорогих людей в мире.

Зелёные глаза Яры увлажняются, и две прозрачные слезы скатываются по щекам.

— Любую муку за тебя приму, — шепчут пересохшие губы. — Я только твоя, Дамир. Твоя любовь, твоя беда, твоя собственность.