Наложница особых кровей (СИ) - Агата Грин

— Да, нужна… нет, не нужна.

Царевич отпустил меня, развернулся и быстро ушел; как только двери автоматически за ним закрылись, я на дрожащих ногах дошла до кровати и опустилась на нее.

Что это было? И что будет дальше?

Той ночью Регнан не пришел ко мне, и я проворочалась без сна до самого утра; я сходила с ума от переживаний за Ксюшу и о себе тоже переживала. Едва рассвело, явился его высочество – как всегда опрятный, вежливый и не считываемый; обычно, выезжая по делам, он надевает форменную одежду. Увидев его снова в белом-парадном, я предположила, что сегодня мне придется поработать эмпатом.

Но я ошиблась.

— Ответ от вашей тети еще не пришел, — сразу перешел к главному Регнан, — как только будет получено извещение, вам сразу сообщат. Не вставайте, — произнес мужчина, когда я откинула покрывало. — Отдохните – я вижу, что вы совсем не спали. Я улетаю; меня не будет дней десять, соответственно, нужды в ваших услугах как эмпата не будет. Отдыхайте, — снова сказал царевич и ушел.

Просто ушел… не подошел, не взял за руку, не сказал, что все с Ксю непременно будет хорошо… Да что это я? Не нужно мне его сочувствие! Просто, видимо, произошедшее вчера раздосадовало царевича, вот он и взял сухой деловой тон.

В кровати я не осталась – все равно сна не будет, и, поднявшись, проследовала в ванную комнату. После контрастного душа я взбодрилась и, хотя тупая боль в висках от недосыпа не прошла, почувствовала себя лучше. Пришли служанки, принесли завтрак – те самые выверенные-отобранные мной яйца, булочку да чай. Позавтракав, я приоделась и вышла погулять по дворцу: прошлась по приглянувшемуся крытому переходу, откуда открываются дивные виды на побережье, поболтала с наложницами, которых встретила в саду, провела время со Знающей: она пообещала показать вечером оптические иллюзии на воде. Но вечером я так и не пошла смотреть на оптические иллюзии, потому что тетя передала на Аэл сообщение – простое текстовое и очень короткое: «Операция прошла успешно! С Ксюшей все хорошо! Люблю!» Я разревелась от облегчения прямо при Знающей, которая и доставила сообщение, и все-все стало неважным, померкло от радости.

Ксюха спасена! Значит, я прилетела сюда не просто так! Значит, не зря терпела Отбор, притворялась наложницей и стрессовала с Регнаном!

Мои слезы присутствующих не смутили; когда первая волна эмоций схлынула, и я вспомнила о том, что нахожусь в комнате не одна, то сказала служанкам и Знающей:

— Все хорошо, операция прошла успешно… моя сестренка теперь в безопасности!

Они стали поздравлять меня и радоваться вместе со мной; их эмоции были светлы и искренни, да и Знающая тоже порадовалась. Подойдя, она посмотрела в мое опухшее от слез, но счастливое лицо, и сказала:

— Это очень хорошая новость, госпожа, и мы все за вас очень рады! Не желаете ли раздать угощения во дворце? Может, устроим праздник?

— Праздник? — озадачилась я. — Это, наверное, слишком…

— Насколько я знаю, госпожа, ваша маленькая сестренка была смертельно больна и теперь, когда она излечена, это достойный повод для того, чтобы порадоваться. Никто не сочтет это неуместным. Вы – наложница его высочества, первая отобранная на Отборе. Ваша радость – наша радость.

— Хорошо, — не стала я спорить, — праздник так праздник! Часть угощений я могу приготовить и сама.

— Как пожелаете, госпожа, — учтиво склонила голову Знающая.

Той же ночью мы явились на дворцовую кухню: пока Знающая давала общие указания, сколько и чего нужно приготовить на завтра, я изучала набор продуктов и прикидывала, что могу приготовить сама – мне хотелось привнести на Аэл чего-то земного, знакомого. Так, в приятных заботах, и пролетело время, и уже к обеду по Малому дворцу саду разносить подносы с пирожными, которые испекла сама наложница-его-высочества-царевича-Регнана; я также наделала разных легких закусок на свой вкус, и их подали с таким видом, словно они золотые. Вообще много всего наготовили, и то, к чему я приложила руку, выделили особо – мол, не пропустите, это сама Дэрия готовила. Вечером же в саду собрались наряженные тщательнее обычного наложницы, а также их служанки и Знающая; обычно мне некомфортно в их обществе, но в этот раз я расслабилась и развеселилась. Оказалось, некоторые наложницы умеют играть на аэлских музыкальных инструментов, и они сыграли для нас; другие наложницы принялись учить меня местным танцам, а Знающая, смеясь, наблюдала за нами.

Девушки, раньше усердно державшие дистанцию, перестали меня дичиться, начали расспрашивать о Союзе и Солнечной системе в частности. Я утолила любопытство спрашивающих и осознала вдруг, что присутствие наложниц меня больше не тяготит – то ли праздник улучшил им настроение, то ли просто лед между нами треснул, и я больше не ощущаю столько зависти и подозрительности. Разговоры, что закономерно, когда дело касается молодых женщин, вскоре устремились к любви.

— Скажите, Дэрия, — спросила одна из наложниц, — как вы завоевали царевича Регнана? Он каждую ночь проводит с вами.

— Да-да, — поддержали ее другие, — в чем секрет?

Ну, что я могла ответить? Правду? А правду я и сама не понимаю… Поэтому я положилась на свой не самый большой опыт в отношениях и протянула многозначительно:

— Как завоевала? Никак – я не старалась никого завоевать. Мне кажется, пытаться кого-то влюбить в себя бесполезно, это заранее проигрышный вариант. Если женщина нравится мужчине, он выберет ее безо всяких игр. И наоборот: если мужчина нравится женщине, она будет с ним безо всяких условностей. В отношениях полов нет никакой загадки: это химия тела.

— Вы это как врач говорите?

— Биология однозначно играет в этом деле первую скрипку.

— Вы ошибаетесь, Дэрия, — возразила Знающая и села с нами. — Биология подчиняется уму. Мы не животные и вольны выбирать, подчиняться ли телу или подчинять его себе. Центавриане, например, подбирают партнеров по генетическим картам. Полное совпадение показателей с точки зрения биологии должно обеспечить влечение и любовь, но не обеспечивает. Любовь – это выбор. Это не диктовка тела. Это не животное – это человеческое. Как и ненависть.

— Повезло вам, Дэрия, — вздохнула одна из наложниц; эта тема ее сильно беспокоит. — А вот Цесаревич Демрис не знает о моем существовании…

— Он сюда почти никогда не прилетает, — вздохнула и другая. — Мы живем