Грязные игры - Фридрих Незнанский

...А это я с Люськой Немцовой... А это мы с тобой в Паланге. Помнишь, Турецкий?

Она рылась и рылась, а я сидел как на иголках, не в силах поверить своему счастью.Наконец моим мучениям пришел конец, и она вы­удила большую групповую фотографию. Над целой толпой молодых парней и девушек висел лозунг: «Привет участникам XXVII конференции ВЛКСМ».

Вот он, — Ирина ткнула пальцем в человека в строгом темном костюме и галстуке, который сто­ял в первом ряду.

Конечно, лицо Назаренко было размером с две спи­чечные головки, да и фотография порядком выцвела.

[о это был он. Тот, кто стоял на нью-йоркской набе­режной вместе с хоккеистами и Нордом. Сомнений быть не могло. Кстати, он не слишком изменился.

Я встал и приложил руку к сердцу:

Ира, от имени Генеральной прокуратуры Рос­сийской Федерации и от себя лично объявляю тебе благодарность.

Спасибо. А посущественнее за мои заслуги ни­чего не предложишь, Турецкий? — хитро прищу­рилась Ирина.

Что? — удивился я.

Она вздохнула:

Нет, ты все-таки тупица, Саша. Хоть и «важняк». Пошли. Я уже уложила Ниночку...

Она взяла меня за руку и потащила в спальню.

30 сентября 1997 года2 часа 30 минутМосква,больница Склифосовского

Ночью в палате тихо. Только время от времени из коридора раздается тихий шелест газеты — это де­журный, который по ночам бодрствует. Темно и тихо...Тренировки начались буквально на следующий день после приезда Павла в Америку. У команды «Нью-Йорк вингз» была небольшая, хорошо обору­дованная спортивная база за городом. Так что каж­дый день в шесть тридцать утра автобус подъезжал к недорогой гостинице в Нью-Йорке, где Норд посе­лил спортсменов, и отвозил их на крытый ледовый стадион. Четыре часа тренировки — перерыв на обед, потом еще четыре часа, потом игра — тренер разделял их на две команды. Кстати, к удивлению Павла, несмотря на все разглагольствования Нор­да о патриотизме, все инструкторы, тренеры, не исключая и главного, были американцы.

Тренировались ежедневно, кроме воскресенья. Па­вел заметил, что члены команды работают с ка­ким-то остервенением. Даже злостью. Между собой хоккеисты общались мало, и уж конечно Бородину не удалось вызнать, как Норду удалось собрать ко­манду из лучших русских игроков. Не говоря уже о суммах гонораров.А вот спортивные американские журналы, тот же «The Oilers» и даже именитый «Sports Illust­rated» не преминули сообщить, что на базе «Нью- Йорк вингз» создана команда из лучших русских хоккеистов, и даже помещалось интервью с Патри­ком Нордом, в котором тот без зазрения совести объявлял о больших гонорарах спортсменов. Судя по его словам, хоккеисты получали нормальные сум­мы. Однако никто не посмел возражать, из чего Бородин сделал вывод, что ко всем остальным были применены такие же меры воздействия, как и к нему.Шли месяцы. «Нью-Йорк вингз» участвовала в отборочных играх, потом начался чемпионат. И сразу же команда показала очень хорошие резуль­таты. Она не проиграла ни одного матча, а Боро­дин опять вышел на первое место в HXJI по числу забитых шайб. Журналы трубили о «новой сенса­ции», о «неудержимых русских» и тому подобном. И ни один из журналистов-ищеек не пронюхал об истинном положении вещей в команде. Небольшое недоумение вызвал только тот факт, что почти все хоккеисты «Нью-Йорк вингз» сменили своих ме­неджеров. Но и эти слухи быстро утихли. Норд за­ботился о своей репутации...

Разумеется, Бородин и не думал никому расска­зывать о том, как именно он попал в эту команду. Предпринимать какие-то шаги было бессмысленно и даже опасно. В Москве остались мать и Инна. А Норд был способен на самые решительные действия. В этом он уже убедился.

Конечно, деньги, которые платил ему Норд, лю­бой российский хоккеист счел бы манной небесной. Но ощущение подневольности, того, что его выну­дили играть в этом клубе, не давало ему покоя. Хотя в итоге он смирился, как, видимо, и все остальные. В конце концов, год — это не так уж много. Можно и потерпеть. Теперь Павел сам был согласен со сло­вами Коняева, сказанными им тогда по телефону.

И все было бы хорошо, если бы не этот случай.

Это произошло месяца за два до финального матча чемпионата. В этот день Павел решил немного пока­таться вечером, после тренировки, когда на базе ни­кого нет. И остался там ночевать. Он несколько раз так уже делал — кататься на коньках одному, на со­вершенно пустом катке доставляло ему большое удо­вольствие, несмотря на то что целый день проводил на льду. Это была его стихия. Здесь он мог хотя бы ненадолго отвлечься от того постоянного чувства по­давленности, которое не давало Бородину покоя.

Павел катался часов до одиннадцати. Потом ре­шил отправиться спать. Он пошел в раздевалку, снял коньки для фигурного катания, которые специаль­но приобрел для таких случаев, постоял в душе и отправился наверх, в комнаты для ночлега. Они находились на третьем этаже, и, чтобы попасть туда, надо было пройти длинный коридор, в кото­ром помещались административные кабинеты.

Здесь же был и кабинет Норда, который частень­ко сам присутствовал на тренировках. У Павла во­обще сложилось такое впечатление, что хоккей для Норда — что-то вроде хобби. Ну, конечно, хобби, которое приносит немало денег... Как бы там ни было, на базе «Нью-Йорк вингз» оборудовали для Патрика Норда специальный кабинет.

Павел шел по коридору и вдруг с удивлением об­наружил, что дверь кабинета открыта и оттуда видна полоска света.

«Странно, — подумал Павел, — Норда сегодня вроде не было, а по вечерам ему здесь делать нече­го. Может, охранники осматривают помещения?»

Когда он подошел поближе, из комнаты послы­шались голоса. Один из них Павел узнал сразу — это был низкий и бархатистый голос Патрика Нор­да. Второй был ему незнаком.

...некоторых игроков «Нью-Йорк вингз», и в первую очередь, Бородина, — услышал Павел ко­нец фразы. Это было произнесено незнакомым го­лосом. Сначала Павел хотел пройти мимо, но по­том упоминание его имени заинтересовало, и он решил послушать.

Ну разумеется, — голос Норда был какой-то раздраженный, — разумеется, Бородин. Это же луч­ший игрок HXJI.

Один из лучших, — поправил его неизвестный собеседник.

Это не меняет дело. Конечно, ваше... э-э... тре­бование...Просьба, господин Норд. Просто просьба. Пока, во всяком случае.

Норд вздохнул. Это было слышно даже из кори­дора.

Ну ладно. Пусть будет просьба. Но вы долж­ны понимать, что команда уже сумела зарекомен­довать себя одной из лучших в HXJI. И теперь пол­ным ходом идет к законной награде — Кубку Стэнли. Разве не так?

Я это прекрасно понимаю, — вставил неизвес­тный.

Тогда вы должны понимать и то, что развали­вать команду в такой момент было бы... было бы... не совсем умно.

И с этим Согласен... Но все-таки я не об этом.

А о чем же?

Победа в чемпионате обещает вам и извест­ным нам людям немалые деньги, не так ли?

Норд, видимо собираясь с мыслями, помолчал несколько секунд.

Да, это так. Но это не такие уж огромные сум­мы. Вы же понимаете, что налоги, содержание спортивной базы, наконец, оплата жалованья иг­рокам поглотит большую часть этих денег.

Незнакомец хохотнул:

Не надо, господин Норд. Нам известно о ва­ших доходах больше, чем вы думаете. Кстати, ка­кие размеры доходов вы планируете в случае успе­ха на чемпионате вашей команды?

Норд помолчал, потом, как показалось Бороди­ну, не очень охотно начал перечислять:

Н-ну, призовой фонд HXJI, доходы от рекла­мы, от сувенирной продукции, от выпуска плака­тов, постеров и так далее... Конечно, окончатель­ные цифры пока что прогнозировать рановато...

Ну а все-таки? — настаивал неизвестный.

Я думаю, порядка трехсот пятидесяти — че­тырехсот миллионов.

Бородин присвистнул. Про себя, конечно.

По нашим подсчетам, эти суммы несколько больше, — жестко сказал незнакомец.

Но...

Да-да. Как минимум вдвое больше. Причем значительная часть этих денег не будет облагаться налогами. А?

О чем вы говорите?

Ну-ну, Норд, перестаньте. Я уже сказал, что мы прекрасно информированы. И в том числе об уровне зарплаты спортсменов.

Я вас не понимаю.

Вот посмотрите, господин Норд.

Он зашелестел какими-то бумагами.

Эти бумаги хорошо вам известны. Во всяком случае, если не вам, то вашему бухгалтеру точно.

Что это? — голос Норда дрогнул.

А вы гляньте.

Некоторое время в тишине раздавался только ше­лест бумаги. Потом заговорил Норд:

Надо воздать должное вашему агентству. Ваши люди не зря получают зарплату.

Вы понимаете, что, если эти бумаги попадут... да куда угодно, хоть в налоговую службу США, вы погибнете.

Вы преувеличиваете.

Ничуть. И это вам хорошо известно.

У вас в руках только копии.

Не беда. Если мы сумели добыть копии, то сможем достать и оригиналы. Кстати, некоторые у нас уже есть. Хотя, для того чтобы налоговая служ­ба начала расследование, достаточно и копий.