Корпорация - Сергей Тармашев

— Не знаю, Андрей, — засмеялся Тринадцатый. — Это ты учёный, тебе видней. Но какие-то мозги у него, безусловно, есть. — Майор кивнул на прилипшее к груди серое пятно, сверкающее любознательными глазками. — Он точно намного умней собаки.

— Вы можете вспомнить конкретные фразы, которые он вам передавал?

Тринадцатый покачал головой:

— Он не передаёт фразы. Он передает образы. А чаще — просто свои эмоции. И принимает он тоже образы. По крайней мере, именно так он понимает лучше всего. — Майор легонько почесал мышонка пальцем, и серое пятно довольно пискнуло.

— Можете привести пример? — Попросил учёный.

— Я таким образом предложил ему вернуться сюда. Просто представил себе, как возвращаюсь в Бункер, настроившись на мышонка. Он обрадовался и полетел за мной. Вот и всё.

— Это надо обдумать, — сообщил Серебряков-младший. — Это может многое изменить в наших представлениях о мутировавшей фауне и флоре. Насколько я знаю, современная наука вообще не интересуется этой областью. Она признана бесперспективной. Кстати, считается, что на планете больше не существует летающих форм жизни.

— Считается, что планету нельзя возродить, — хмуро напомнил майор. — Андрей, давай вернёмся к делам. — Он кивнул на компьютер. — Я ввёл туда всю информацию и все свои предложения и пожелания по доработке комплекта, как ты хотел.

— Да, да, я знаю и уже разбираюсь со всем этим. — Учёный вывел на один из мониторов схему бронекомбинезона. — Вы не могли бы прямо здесь отметить места крепления элементов вооружения? Мне не совсем понятны некоторые моменты...

Последующие три часа ушли на тщательное обсуждение вопросов доработки снаряжения и оружия. Майор подробно изложил необходимые требования и желаемые возможности, которыми должно было обладать снаряжение, после чего они с учёным ещё долго уточняли детали.

— Таким образом, вооружение должно позволять работать как минимум в трёх режимах: повышенной мощности — для работы в обычных условиях, пониженной — для работы в условиях, исключающих нарушение герметичности, например, наш Бункер, космическая станция, или на борту воздушного судна; а также бесшумное — для специальных мероприятий, — закончил Тринадцатый. — Ну, и в каждом сегменте возможны вариации, варианты которых мы обсудили. Ведь далеко не в каждом случае будет иметь смысл тащить на себе всё, что только возможно.

Серебряков-младший некоторое время молчал, обрабатывая полученную информацию.

— Что ж, мне всё понятно, — наконец заговорил учёный. — Но это будет не так просто. Я провёл предварительные расчёты и не могу порадовать результатами ни себя, ни вас. Мы не имеем достаточного количества ресурсов для столь сложных разработок. И дело не только в недостатке энергии. Химических ресурсов также не хватает, Бункер был опустошён перед консервацией, и в хранилищах практически пусто. Согласно первичной оценке, я смогу полностью доработать только один штурмовой комплект, и это при условии, что многие материалы, необходимые для работы, придётся специально синтезировать. Полагаю, это займёт от трёх до четырёх лет. Точнее можно будет сказать по завершении подготовительных работ. — Он виновато добавил: — Простите, Тринадцатый, но это всё, что я могу сделать в таких условиях... Мне даже придётся прибегнуть к переработке некоторого оборудования, пустить его в переплавку ради выделения отдельных весьма ценных компонентов.

— Ничего не поделаешь, — пожал плечами майор. — Три так три. Или сколько там... Всё нормально, Андрей, это не твоя вина. — Он протянул ладонь к мышонку, и серая тряпочка соскользнула в руку человека, тут же приняв свою забавную форму одноухого Чебурашки.

— Согласно устоявшейся традиции, я могу полежать в анабиозе, — усмехнулся Тринадцатый. — Всё равно без оружия мы мало что можем сделать. Разбудишь меня, когда всё будет готово. Проведём финальные испытания и там решим, как быть дальше. Энергии-то хватит?

— На пару погружений — вполне, — ответил Серебряков-младший. — А что вы думаете делать с мышонком?

— Выпущу на поверхность. — Майор внимательно посмотрел в глаза зверьку. — Сейчас мы с ним на эту тему пообщаемся.

Створы шлюза открылись, и Чебурашка молнией взвился в небо. Практически непроглядная бесконечная стена пыли, поднятая в воздух нескончаемыми порывами ураганного ветра, бушующего над бескрайними болотами, казалось, совершенно не мешала мышонку. Тринадцатый сделал шаг за порог шлюза и остановился. «Дальше я не пойду, незачем зря тратить энергию, проще оставаться под защитой скалы шлюза. К тому же на этот раз я на поверхности ненадолго...»

Майор всмотрелся в непроглядную серость неба и мысленно настроился на мышонка. Чебурашка ответил тут же, прислав целую гамму счастливых эмоций: небо, ветер, свободный полёт, неукротимая скорость. Тринадцатый создал образ смены времён года и своё возвращение на поверхность через четырёхлетний интервал. Мышонок ответил ностальгией по Другу и радостью встречи с Семьёй. Вот и отлично, улыбнулся майор. Веди себя хорошо. Он мысленно попрощался со зверьком, и толстая плита шлюза отрезала его от поверхности мрачной планеты, за две тысячи лет практически забывшей о том, что такое человек, но твёрдо хранящую память о том, что он с ней сделал.

— Младшему медицинскому персоналу доставить пациента Ритайли в зал Консилиума через пятнадцать минут. — В кабинете медицинских сестёр ожила громкая связь.

Сестра Гвинс охнула и покачала головой.

— Сживут со света бедную девочку, как пить дать сживут, — сказала она сама себе и, кряхтя, поднялась из кресла.

Сегодня было её дежурство, стало быть, отводить бедняжку Элис на консилиум придётся именно ей. Старая медсестра вышла из кабинета и направилась в нужную палату. Сестра Гвинс работала в психиатрической лечебнице на Арториус-1 уже шестьдесят лет и по праву считалась старейшим и опытнейшим младшим медицинским сотрудником больницы. На её веку состав лечащих врачей полностью сменился дважды, а руководящих работников — раз пять. Никто не знал лечебницу лучше сестры Гвинс, и никто больше не пользовался такой симпатией ни у больных, ни у персонала, как эта маленькая сухонькая старушка, своей лёгкостью на подъём дававшая фору многим молодым коллегам.

Сестра Гвинс по-своему всегда переживала за Элис Ритайли. Миленькая девочка с большими грустными глазами была ну прямо совсем как нормальный человек, если бы не эти невероятные истории. На фоне остальных пациентов лечебницы Элис выглядела вполне здоровой, но стоило только разговору коснуться темы гибели её родителей, как начинались нездоровые истории про мифический Рос, могучих Древних, летающих мутантов и Солнце знает что ещё. Детская психика не вынесла самоубийства спятивших родителей, принёсших себя в жертву прямо на глазах у несчастного ребёнка. Старая медсестра печально вздохнула. Высококвалифицированные психиатры полтора года бились над этой проблемой, но так и не продвинулись ни на шаг.