Моя профессия ураган - Люда и Игорь Тимуриды

Корабль пошел галсами против ветра.

— А ну на корабль! — Скомандовал тэйвонту, настигая. — Брысь!

Реакция моя была, само собой, нулевая.

— Я сейчас прикончу тебя за неповиновение старшему! — взбешенно гаркнул он, махая своим небольшим арбалетом. — Тай, я что сказал!

Я полностью проигнорировала его крики, стараясь уйти в сторону, чтоб потом резко обойти корабль и сесть на волну. И, еле успела уклониться от все же прошившей мою одежду арбалетной железной стрелки. Сработала не я, сработал вбитый в меня с детства инстинкт на опасность, бросивший меня в сторону.

— Следующий раз будет в голову! — пообещал, рыча, он, быстро перезаряжая арбалет. — Кто твой воспитатель, я ему оторву голову! Я узнаю, кто из них покрывает такие выбрыки!! — неистовствовал он. — Живо на корабль! Шутки кончены!

Уворачиваться от волн и стрел одновременно было не так приятно. К тому же, он настигал. Увидев, как по его крику сбежалась с заряженными арбалетами команда, подавая их ему, я снисходительно крикнула:

— Ладно! Лови!

И, поймав большую волну, я в прыжке, развернувшись прямо на встающем передо мной передней стенке вала, прямо с ее верхушки резко бросила лодку прямо на палубу словно ринувшегося вдруг теперь навстречу корабля. Намеренно постаравшись, чтобы попасть точно на этого гада, раз он так хочет.

Лодка сбила гада с ног и потому не разбилась о палубу вдребезги, совершив спокойную мягкую посадку. На его упавшее тело. Я спокойно вышла. Он охнул и отчаянно заматерился, лежа.

— Какой-то ты странный тэйвонту, — сказала я, сжалившись. Склоняясь над ним и внимательно его разглядывая. В упор. С каким-то детским глуповатым недоумением, будто птичку. — Мам, а она не летает!

— Разве тэйвонту ругаются?

Он ясно ответил мне на этот вопрос тремя выразительными словами. Так сказать все ясно, без слов.

И попытался подняться.

— Что плохо? — соболезнуя, сочувственно спросила я. Мол, я тоже знаю, как бывает плохо, когда лежишь.

Это вызвало опять взрыв негодования.

Я примирительным жестом подала ему руку, помогая подняться.

Он еле встал.

— Куда направлялась? — хмуро спросил он, держа меня за запястье.

Я пожала плечами. Откуда я знаю, в самом деле?

— Я гуляю…

Он, взглянув на дико бушующее озеро, сдавленно ахнул и чуть меня не убил за такие слова.

— Тебя хоть раз пороли?!?

— Не знаю, я не помню, — хладнокровно ляпнула я.

— Все бывает когда-то в первый раз! — пообещал он, вынимая с петель ремень одной рукой.

Я поняла, что буду в первый раз выпорота.

Я заметалась.

Он ухмылялся.

— Совсем постарел, — неожиданно пожаловался он невпопад. — Лицо твое знакомо, а имя не помню… В первый раз это… Как тебя зовут, тай?

И потом добавил ни к селу ни к городу:

— Хорошо выпорю! Тебе ж надо запомнить это… Чтоб неповадно было больше…

Так рисковать головой, дочка!

Он потащил меня туда, где палуба пошире…

Не надо было ему поворачиваться ко мне спиной. Ох, не надо. Иначе не натерпелся он такого позору. Среди такого шума что услышишь? Ничего плохого я ему не сделала.

Просто, не помня себя от унижения и возмущения, я свободной рукой схватила первую попавшуюся деревяшку, катавшуюся по палубе, и треснула ею его по затылку так, что та разлетелась. Деревяшка, а не голова, конечно. Голову тэйвонту так легко не растарабанишь. Это оказалось многострадальное весло.

Но и его вроде оказалось достаточно. Ибо он рухнул и выпустил меня.

Осмотревшись, я заметила бухту линя и, мгновенно схватив веревку, тщательно и жестко связала его, стянув его руки в локтях его же ремнем. Хорошо связала!

Для тэйвонту специально была разработана техника, ибо они в считанные минуты, а иногда и секунды избавлялись от веревок. Часто просто разрывая их.

— Ты думаешь, что ты творишь? — завопил он, очнувшись и выплевывая изо рта кусок тряпки. — Я ж тебя найду! Да йа!.. Да я!.. Да тут… Я не один… Я расскажу… Я расспрошу…

— Мммм…

Я хладнокровно заткнула ему рот тряпкой. Надеюсь, что ей давно не мыли пол. А вообще мне все равно. Ему же надо запомнить это.

Он мычал и вращал глазами, пытаясь сделать их совершенно страшными.

Но из-за кляпа его гримасы выглядели так потешно и невинно, что я захлопала в ладоши и засмеялась.

— Еще! — попросила я. — Пожалуйста!

Аааа! Что с ним случилось! Что с ним случилось!

Он мимикой показал, что выспросит всех и обязательно меня найдет. Ухон не велик.

— А ты скажи, скажи им, что не помнишь моего имени, — трудолюбиво посоветовала я, выдергивая еще одну веревку из кучи. — И обязательно расскажи всем, как плохо я с тобой поступила. В деталях… — мечтательно сказала я.

— Мммм! Мммм! — завопил он.

Мы как раз проходили мимо островка. Еще не доплыв до него. Я, оторвав весло со шлюпки, мгновенно спустила лодку, жестко зажав ее ногами и держась за борт. И поставила ее на воду, приноровившись к волнам и подгибаясь под них, то подымая, то опуская рыскавшую лодку под волну. А потом, полностью перенеся на нее свой вес, схватила перегнутого через палубу тэйвонту и бросила между своих ног себе в лодчонку. И оттолкнулась от корабля к островку. Волны сами в считанные секунды вынесли довольно потяжелевшую и уже захлестываемую волнами лодку на песчаный берег. Я только слегка помогала…

Я кинула тэйвонту, оттащив подальше в кусты на середину острова, чтоб его не затопило. И, даже, вынув из-за пазухи у него нож, бросила его рядом. Чтоб он мог его взять зубами, когда освободится от тряпки. От силы пять минут, и он ее выплюнет.

Видите, как я была милосердна!

— Пишите маме! — весело я крикнула ему уже издалека.

Перетащив по воде лодку на другую сторону, где не было волн, я запрыгнула в нее, отправившись вслед за кораблем. Который был уже далеко…

Когда я уже порядочно отмахала от острова, я услышала дикий рев оскорбленного в своих лучших чувствах ишака…

— Иа… Иа… Иа… Да я!..

Глава 18

Этот самый корабль повстречался на моем пути снова. По-моему, он где-то у островков залатывал течь, полученную во время бури, вот и получилось. К тому времени ветер уже почти утих, волны были в пределах нормы. Видимо шквал, бывший одним из прощальных приветов урагана, исчерпал себя. Хуже всего — пошел встречный ветер и встречные волны. Хотя скорости и легкости лодчонки с веслом мне пока хватало. С веслом я еще и умудрялась скатываться с больших волн, как с горок.

— Куда идем? — спросила я капитана, подогнав лодку ближе.

Тот назвал город. Я слышала, что он находится в излучине реки, и только.

— А дальше? Опиши мне свой маршрут! — потребовала я. Так можно было выяснить, где и что находится.

Он, на радость, оказался словоохотлив. А может быть приказ тай, почти взрослой тэйвонту, подействовал. Тэйвонту население боялось, а их просьбы выполняло в порядке государственной обязанности. Мягко высказанный приказ, иными словами… Правда, те этим не злоупотребляли.

— Вы, госпожа, куда? — дружелюбно спросил он.

Я кивнула на берег.

Тот кивнул — понял сразу, мол.

— Хотите, подвезу? — осторожно спросил он. — Ветер начинается встречный.

Намучаетесь! Да тут, кстати, одна дама и один маленький джентльмен желали бы выразить свою благодарность, — смутился он. — И я тоже! Это мой внук!

— Э, пустое, — махнула рукой я. — На моем месте каждый поступил также, не задумываясь…

Как бы не так, — мерзко подумала я. — Подавляющее количество местного люда даже не обратило бы внимания на страдания какого-то ребенка, как они ежедневно совершенно спокойно проходят мимо голодных малышей, юных бродяг, проституток, калек. Социальная атрофия совести — диагноз. Подлость, переадресованная строю.

То есть, мол, чего я могу поделать — строй такой. А я хороший. Когда такая переадресация своей подлости и равнодушия становится массовой, это называется строем. А на самом деле они как были подлецами, так и остались. И строй ничего не снимает. К тому же большинство из них горло выцарапает при смене обычаев.

— Я могу высадить вас возле берега, — предложил капитан. — Сейчас мое судно вовсе не "хилая ля-ля-ля скорлупка", просто нас потрепал ураган.

Я заалела. Оказывается, капитан все слышал. Впрочем, что там слышать, если я рявкнула так, что, наверное, уши пообрывались.

Подумав, я согласилась.

— Да, мне надо отоспаться, — сказала я. — Вы разбудите меня?

— Нет вопросов! — отрапортовал капитан.

Подогнав несколькими взмахами весла лодчонку к самому борту, я, подождав волну, ухватилась за борт и легко перекинула через себя ноги с лодчонкой на борт. Даже умудрилась не ударить ее.

Капитан только покачал головой.

— Мне бы таких матросов! — сказал он.

— Кстати, у меня ваше весло, — сказала я. — Надеюсь, вы не будете за это в обиде.