Цейтнот - Виктор Мясников

Гераскин на маленьком листочке мелкими неразборчивыми буквами нарисовал золотым пером: "Онисимову. Выдать капитану Рогожкину литр Бензина из Волги. Г."

Оперативники вернулись в свой кабинет, и пока Ямщиков объяснял Ерошину, в чем суть дела, Рогожкин достал из сейфа такую же, как у полковника, премиальную ручку, заправленную такими же казенными чернилами, и так же малоразборчиво вписал "пять" перед "литр", поставив точку после.

"Ночь, улица, фонарь, аптека". Саня Ерошин сидит на подоконнике в подъезде, как какой-нибудь пацан. "В соседнем доме окна жолты. По вечерам по вечерам". Лучшее средство, чтобы не рассредоточить внимание и не отвлекаться - это вспоминать стихи. Хорошо, он школу не слишком давно кончил, помнит кое-что. "...окна жолты. По вечерам - по вечерам..." Окна в доме напротив постепенно гаснут. Но те, за которыми Саня наблюдает, горят. "Скрипят задумчивые болты..." Болты или болты? Болты скрипучие - хе, а ещё гений, в школе наизусть учить заставляли. Ворота скрипят чем? Ерошин стал вспоминать: шарниры, навесы, петли... Время от времени он глядел на зашторенные окна нужной ему квартиры. Это очень удобно, что в девятиэтажках есть ещё одна площадка на дополнительном этаже для обслуживания лифта. И есть ещё одно окно на лестнице, выше всех, никто не мешает. "...а на стене Недвижный кто-то, черный кто-то Людей считает в тишине." Это он, Ерошин, считает, только на окне. С окна, то есть. Или из окна?

Во двор въехала легковушка. Из неё вышли два человека, стали громко прощаться с теми, кто остался в салоне. Саня поднял бинокль: супруги Вандлер приехали после спектакля. Вот жизнь актерская, как у опера, заполночь с работы. Он опустил бинокль и вздрогнул - окна, за которыми он наблюдал, погасли. Вандлеры ещё не успели войти в подъезд, как им навстречу вышел человек в шубе до пят. Ерошин влез на подоконник, распахнул форточку, чтобы лучше видеть. Сквозь мощные линзы он отчетливо разглядел лица актеров, освещенные лампочкой из-под козырька подъезда. Но тот, с кем они разговаривали, стоял спиной, опустив на снег рыбацкий ящик. Ясно был виден только большой рюкзак, из которого торчал коловорот и длинный чехол, очевидно, стойки для палатки. Ерошин был убежден, что это тот самый, кого сегодня надо взять - Шеф. Разговор закончился, за Вандлерами захлопнулась дверь, рыбак взялся за ящик, и Ерошин увидел его лицо. Он закрыл форточку, слез с подоконника, убрал бинокль, достал рацию и стал спускаться по темной лестнице, чувствуя под рукой перила.

* * *

Человек осторожно вошел в подъезд, придержав двери, чтобы не хлопнули. Аккуратно поставил под лестницу рыбацкий ящик и рюкзак. Щелкнул выключатель - погас свет. В тяжелой шубе и больших валенках он поднимался медленно, но бесшумно. Остановился у дверей квартиры, тихо звякнул ключ. Дверь чуть скрипнула, остановленная цепочкой.

- Не двигаться!

Луч фонаря ударил в перекошенное страхом лицо, заставил зажмуриться. Брякнулся на бетонный пол длинный штык в округлых ножнах.

- Не ждали, Игорь Сергеевич?

Ямщиков завернул Копырину руку, щелкнул браслетом наручников. Вспыхнул свет. Ерошин поднимался снизу по лестнице, держа в одной руке ящик, а в другой рюкзак. Открылась дверь напротив. Сонный всклокоченный мужчина, босой, в спортивном трико, высунулся на площадку.

- В чем дело, товарищи?

- Милиция, - махнул удостоверением Рогожкин. - Хорошо, что пришли, будете понятыми.

Из-под мышки мужчины выпростались бигуди.

- Гера, ну что там?

- Успокойся, лапочка, милиция не к нам.

Наконец и Игнатова глянула одним глазом над цепочкой, вскрикнула:

- Боже мой, Игорь!

- Впускай гостей, хозяйка! - Ямщиков помахал рукой.

Хозяйка замялась, заюлила глазами.

- Ой, у меня там беспорядок, все раскидано...

- Открывайте! - оборвал её Рогожкин. - Не в игрушки играем. Обернулся. - Ерошин, вызывай группу. И следователя Елецких пусть из койки выковыривают, ему это дело крутить.

Игнатова покорно открыла дверь, встала, кутаясь в наброшенный халат. Из спальни, робко покашливая, вышел сухощавый лысый мужичок с бородкой клинышком. Заправил рубашку в брюки, сделал что-то вроде книксена.

- Здрасте... - выдохнул коньяком.

Игнатова очнулась, забормотала:

- Это Володя. Мне страшно одной, вот, позвала. Володя, познакомься, это Игорек. Игорек, это Володя. Вот. Тоже художник...

Ерошин прыснул. Ямщиков, отвернувшись, зашелся в беззвучном хохоте.

- Идиотка! - закричал Копырин. - Дура старая! Швабра! Из-за тебя все! Связался с...! Да я из тюрьмы твоему козлу прямо в Африку напишу, как ты тут, с разными плешивыми в койке кувыркаешься, пионерка-пенсионерка! Кляча!

Игнатова мгновенно рассверипела, с визгом вцепилась ногтями в лицо Копырина.

- Паразит! Чего ж ты ко мне бегал, к старой!

Их еле разняли. По щекам Игоря Сергеевича бежала кровь, он морщился, стиснув зубы. Только сейчас Ямщиков заметил, что у того сбриты столь приметные рыжие бакендарды. Тихий Володя, втянув голову в плечи, снял со спинки стула пиджак и направился в прихожую.

- Я уж пойду, чай, не одна теперь.

Его остановили и отправили в спальню. Хозяйку отсадили подальше. Соседей-понятых подвели поближе. В кармане рыбацкой шубы лежал старый "вальтер". Паспортов оказалось целых три, в том числе заграничный, все на разные имена. В специальном жилете множество узких длинных карманов заполняли пачки денег. Тем временем Ерошин развязал чехол с палаточными стойками. Среди стоек, завернутые в парусину, торчали шпаги, сабли, самурайский меч. Игнатова снова кинулась на Копырина, визжа:

- Ворюга! Ты же и обворовал, подонок! Доллары! Все доллары украл, все унес...

Ерошин усадил её, плачущую, в кресло. Ямщиков аккуратно распечатывал карманчики на животе Копырина, диктовал протокол и одновременно разговаривал:

- Пачка купюр в тысячу рублей в банковской упаковке, пачка купюр в пятьсот рублей в полиэтиленовом мешке. Ишь ты, я таких бумаг ещё и не видел ни разу. Дензнаки США номиналом в сто долларов в количестве - оставить место - общая сумма - тоже оставить место. Чуть позже сосчитаем. А вы, Игорь Сергеевич, знаете сумму?

- Знаю, - Копырин свысока посмотрел на оперативника, - сто пятьдесят две тысячи. Так что уработаетесь считать.

Он уже понял, что вляпался капитально. Теперь следовало вести себя по-умному, зря не конфликтовать и попытаться понять, что милиции известно. А может, думал, ничего особенного им и не известно.

- А вот и камушки зелененькие! - Ямщиков с удовольствием выложил полиэтиленовый пакетик с огранеными изумрудами. - Понятые, не отвлекайтесь, сейчас пересчитывать будем. А если у эксперта есть аптечные весы с собой, так и завесим.

- Послушайте, - Копырин заговорил совершенно спокойно, он уже полностью владел собой, - закон не запрещает иметь в собственности деньги и валюту.

- Правильно говорите, Игорь Сергеевич. Закон запрещает женщин шпагами ширять, а деньги иметь можно, если не ворованные.

- Да я и не собирался эту Игнатьиху колоть. Так только, погонять. Из ревности.

- Отличная версия для защиты. Девушка изменила! А сабли тоже из ревности украли?

- Сабли я купил. Тысячу долларов, между прочим, отдал.

- Что?! - подскочила Игнатова. - Ты же их в залог за машину дал!

- Видали? - Копырин обиженно мотнул головой. - Этой рухляди красная цена - полсотни. За тысячу я бы "тойоту" мог взять семилетнюю.

- С этим - потом, - пресек начинающуюся перепалку Рогожкин. - Вы, Копырин, сегодня днем, то есть уже вчера, - капитан глянул на часы, - вот этим штыком убили Эвелину Медведенко. Предлагаю дать показания.

Игнатова ахнула. Лицо Копырина побледнело, он качнулся, словно теряя сознание. Потом по щекам у него пошли розовые пятна.

- А-а... - голос у него сел, он сглотнул комок, - это неправда. Этого не может быть.

- Может, - жестко сказал Ямщиков. - Свидетели есть. Мы и про дом в Чупахино знаем. И братцев-тунеядцев взяли, Шеф!

Копырин заплакал. Он стоял в распахнутой шубе, с руками в наручниках за спиной, в расстегнутом пиджаке и жилетке, набитой деньгами, и плакал в голос, зажмурившись, как ребенок. Слезы прыгали по щекам. Неожиданно замолчал, резко тряхнул головой, заскрипел зубами. Заходили желваки. Раскрыл глаза, полные ненависти.

- Что, сломали? А вот хрен вам! Думали, раскололи? А вы докажите! Это она все подстроила, Линка. Убить меня хотела, это её пистолет. Я защищался. Понятно?

- Понятно, - Ямщиков не скрывал сарказма. - Заманила мальчонку в темный гараж, повернулась спиной и стала целиться. Да вы её швырнули внутрь так, что сумка в угол улетела. Скорей всего, это вы под пистолетом её в машину усадили. А штыком пугали, на психику действовали. Только драгоценности оказались в квартире Пупцова. Вы не рискнули вести её туда, побоялись, что улизнет. Может, она и не сказала, в какое место спрятала бриллианты, но вы могли и сами догадаться по её грязным рукам. Торопилась, не смыла как следует гипс. Вы её убили, взяли ключи от кваритры, там в стенном шкафу нашли форму со свежей заливкой, разбили её в ванне, осколки сложили в мусорное ведро, ванну сполоснули. Вы аккуратный человек, Игорь Сергеевич. Драгоценности лежали в полиэтиленовом мешке. Рваный мешок вы бросили там же, вместе с отличными оттисками всех этих ювелирных шедевров. Полиэтилен отлично тянется, когда на него давят. Такие дела. Ну, а с аккумулятором вы нас до колик насмешили. Не ждал, что хохму с гамма-лучами так близко к сердцу примете. Давай-ка, Ерошин, сюда эту болванку.