Башня Занида - Лайон де Камп

Удалившись на безопасное расстояние от Часовни, перед входом в которую вновь столпились сбитые с толку и размахивающие руками преследователи, Фредро спросил:

— Все кончено? Я могу вернуться к себе в отель?

— Вне всякого сомнения. Но когда будешь писать статью в этот свой журнал, не вздумай упоминать мое имя. И передай Перси Мджипе, что его пропавших землян мы нигде не видели.

— Я понимаю. Спасибо, спасибо вам, мистер Феллон, за вашу помощь. Друг в беде — злотый бережет. Благодарю вас, и до свидания.

Он долго тряс руку Феллона, а затем огляделся, высматривая к’изун.

— Придется тебе добираться омнибусом, — сказал Феллон.

— Тут все в точности как на Земле: как только начинается дождь, все такси куда-то загадочно исчезают.

Он оставил Фредро и пошел в западном направлении, намереваясь застать Квейса в таверне Ташина и сделать ему доклад раньше, чем развитие событий превратит добытые с опасностью для жизни сведения в древнюю историю. С каждой минутой он становился все мокрее и вскоре начал жалеть о добротном новом плаще, спрятанном у входа в Сафк — он почти воочию представил себе засунутый за доску с объявлениями сверток. Но он не был настолько безрассуден, чтобы попытаться забрать его оттуда.

Однако к тому времени, как он добрел до Квадрата Кварара, он начал хромать от удара коленкой о дверь в подземном ходу и почувствовал себя таким промокшим и несчастным, что решил заглянуть домой, глотнуть чего-нибудь крепкого и переодеться, прежде чем идти дальше. Дома у него имелась старая зимняя туника, которая могла бы с грехом пополам заменить плащ, к тому же, крюк был небольшой.

Он ковылял сквозь дождь, низко опустив голову, когда раздавшаяся сзади барабанная дробь заставила его оглянуться. По улице Асад маршировала колонна гражданских гвардейцев с пиками на плечах. Во главе колонны шагал барабанщик, задавая темп. По двум белым полоскам, нашитым на рукав каждого из гвардейцев, Феллон узнал роту Габандж. Рота Джуру в сравнении с этими бравыми вояками выглядела бы сборищем огородных пугал.

У стен домов вдоль улицы выстроились немногочисленные прохожие, наблюдавшие за чеканящим шаг войском. Феллон поспрашивал у ближайших к нему зевак, что означал этот парад, но ни один из них не сумел дать вразумительного ответа. Когда колонна прошла, Феллон побрел дальше. Уже у самого дома, когда он отпирал свою дверь, чей-то голос позвал его:

— Мас-с-стер Антане!

Это оказался Цикасса, стражник-осирианин. Он был в псевдоформенном шлеме их роты, который с трудом удерживался на верхушке его ящериной головы с помощью кожаного ремешка, застегнутого под подбородком. Через плечо у него — если только это можно было считать плечом — была переброшена перевязь с неуклюже свисавшей кришнаитской рапирой.

Он продолжил со своим странноватым акцентом:

— Неметленно с-с-собирайся и отпрафляся со мной в арс-с-сенал. Рота Чжуру получила прикас-с-с о фыступлении.

— В чем дело? Что, война началась?

— Не с-с-снаю. Я лишь перетаю прикас.

«О, Бакх! — подумал Феллон. — Надо же было этому случиться именно сейчас!». Он сказал:

— Ладно, Цикасса. Ты беги, а я скоро догоню.

— Прошу прощ-щ-щения, коспотин, но это мне сапрещено; я толшен прифес-с-сти вас лич-ч-чно.

Предлагая Цикассе уйти, Феллон хотел ненадолго исчезнуть, чтобы успеть заскочить к Квейсу, но, как видно, Кордак’ предвидел попытки кое-кого из своих гвардейцев саботировать мобилизацию и принял соответствующие меры. Убегать же от Цикассы не было смысла: не родился еще землянин, которого тот не смог бы догнать.

То, что Феллону так не хотелось отправляться на воинский сбор, вовсе не было проявлением трусости — он не имел ничего против доброй схватки — просто он опасался, что позже ему не удастся получить причитающееся с Квейса.

Он устало сказал:

— Ладно. Зайди, пока я буду собираться.

— Поторопис-с-сь, мой топрый коспотин, мне ещ-щ-ще нушно сайти са троими, после токо, как тостафлю я тебя. У тебя нет крас-с-сной туники?

— Нет, и я не успел купить подходящую, — ответил Феллон, пытаясь найти свои походные сапоги. — Не хочешь чего-нибудь выпить на дорожку?

— Нет, спасипо. Долк префыще фсеко! Я страшно фоспужтен. А ты разфе не фоспуш-ш-штен?

— Просто сгораю от возбуждения, — мрачно ответил Феллон.

Арсенал был набит бойцами роты Джуру в полном составе — во всяком случае теми из них, которые успели явиться: каждую минуту подходили опоздавшие. Кордак’ сидел в очках за своим столом, а к столу выстроилась очередь тех, кто хотел получить освобождение от строевой службы.

Кордак’ выслушивал каждого и быстро решал вопрос, как правило отказывая. Если аргументы просителя казались ему легковесными, он обрушивал на него гневную тираду, обвиняя современное поколение в трусости по сравнению со славными балхибскими предками. Тех, кто утверждал, что болен, наскоро осматривал К’уран, живший по соседству врачеватель. Его метод осмотра заключался в проверке наличия у обследуемого должного числа глаз, рук и ног.

Феллон прошел в ту часть помещения, где к стене было приставлено две сотни новеньких мушкетов. Вокруг толпились и другие гвардейцы, которые щупали непонятные приспособления и терялись в догадках, пытаясь определить, что это такое. Феллон взял одно из ружей, повертел его и прицелился вверх — к его удовлетворению, мушкет хотя бы был снабжен мушкой и прицельной планкой — и в этот момент по арсеналу разнесся оглушительный голос Кордак’а:

— Внимание! Оставьте ружья и постройтесь у стены напротив, все вы, а я вам объявлю, в словах немногих, что вам сказать имею.

Феллон, зная о привычке кришнаитов не ограничиваться одним словом, когда можно было использовать десять, приготовился к длинной речи.

Кордак’ начал:

— Как всем вам, видимо, известно, войска Кваата варварские пересекли священные балхибские границы и наступают на Занид прекрасный наш. И потому великая нам выпадает честь: разбить их и назад отбросить, прогнав туда, откуда заявились супостаты. А вот пред вами средства для геройского деяния сего, о коих я упоминал уже недавно. Это — ружья, как все вы видите — ничем не хуже тех, что делают могучие земляне. Их изготовили у нас в Заниде, тайно.

Коль удивлены вы тем, что рота Джуру — из всех занидских самая лишенная порядка — выбрана была, чтобы носить оружье новое — хватает же его пока всего лишь на три роты — объясню я вам, чем вызвано отличье это. Во-первых, всем известно, что с пиками вы управляетесь бездарно, а с арбалетами еще того ужасней, в то время как другие роты равняться могут с регулярными войсками. Поэтому решили, что ни к чему лишать войска поддержки, хоть и малой, что могут оказать они. А во-вторых, тот факт, что в нашей роте немало есть существ с других планет, где смертоносные игрушки эти в большом ходу, склонил весы удачи в нашу пользу. И эти чужестранцы — имею я в виду землян с осирианами особо — могут послужить инструкторами по использование ружей.

Когда бы время позволяло нам, имело б смысл потратить дней пяток-другой на обученье — но чрезвычайность положения лишает нас возможности к тому. Поэтому мы выступим немедля и опыт обретем, какой сумеем, в дороге к полю брани. И зарубите на носу: не сметь стрелять без толку и не по приказу, поскольку ограничены запасы пуль и смеси взрывчатой. И если обнаружу я гвардейца, палящего невесть куда для развлеченья, то прикажу связать его, а остальным практиковаться, стреляя по нему вместо мишени.

Теперь о том, как с вооруженьем этим обращаться. Харсун, поставь-ка ты у той стены мешок с песком. Теперь смотрите на меня, герои, а я вам, как сумею, объясню, что делать, как стрелять и засыпать заряды. Должны мушкеты вы освоить досконально, чтоб и во сне все помнить.

Кордак' выбрал мушкет и стал объяснять, как он заряжается и как из него стреляют. Выяснилось, что поскольку замковые механизмы и курки у мушкетов отсутствовали, стрелок должен был все время держать в зубах зажженную сигару и в нужный момент воспламенять ею порох, подсыпанный в запальную лопаточку. У Феллона родилось предчувствие, что добрая половина роты расквасит себе носы, прежде чем освоится с отдачей.

Один из гвардейцев сказал:

— Ну что ж, покурим хоть задаром.

Кордак’ нахмурился на столь несерьезное отношение подчиненных к вопросам боевой подготовки, зарядил свой мушкет, прикурил сигару, прицелился в мешок с песком у дальней стены и поджег порох.

Бам!

Эхо выстрела зазвенело под сводами арсенала. Капитана закачало от отдачи, а из дула мушкета вырвался огромный клуб черного удушливого дыма. В мешке возникла аккуратная дырочка. Кашляя вместе со всеми, Феллон подумал, что хоть неле-джурдаровская смесь и работала, ее было бы лучше использовать в качестве начинки для дымовых шашек, а не для стрелкового вооружения.