Медальон (СИ) - Элейн Чаротти

Молодой индеец без того угрюмый, теперь и позеленел в добавок. Ему явно не нравится этот разговор.

— Амо, желать судьбу, как у другого не запрещено, но точно знать подходит она тебе или нет- ты обязана. Раньше было куда легче,— тяжело вздыхает Хокин,— общество, в котором вы живёте не ленится навязывать глупые стандарты...

Он тепло хлопает Мэкхью по руке. Его простое движение кажется действует на индейца отрезвляюще, он будто выходит из глубоко транса, в который неустанно сам себя загоняет. По лицу его расползается чуть заметная улыбка.

— В любом случае, выбор за тобой и какой бы он не был, он будет правильным. Рано или поздно, если человеку хватит ума и смелости отделить семена от плевел, душа соединяется с духом-это единение и есть истинное счастье. Мы все стремимся к нему, даже те кто делает вид, что это все неважно.

— Дедушка, я уже догадался, что ваша речь больше для меня, чем для Амо.

Шаман хрипло засмеялся, словно и ждал момента, когда его поймают с поличным. Он аккуратно поджег о костёр длинную самодельную сигару и медленно вдохнул дым:

— Она давно приняла решение. Из всех собравшихся колеблешься только ты.

— Я на все готов ради вашего благополучия, дедушка Хокин,— индеец снова уважительно наклоняет голову.

— А ради своего?

— Не понимаю.

— На что ты готов ради своего благополучия, Мэкхья?

Мэкхья до глубины души удивляется вопросу, попроси его шаман босиком по раскаленному углю пройтись, он бы и то меньше растерялся.

— Самобичевание, злость, изгнание... — заключает Хокин.

Я в недоумении смотрю на мужчин. Между ними безмолвный диалог. Поединок. Он оглушает своей противоречивостью. Но глаза мудрого шамана не нападают, они обнимают. В них любовь и уважение- ни намёка на агрессию и обиду. Мэкхья же отражает все попытки поддержки, он лишь просит о чем то, безмолвно спрашивает разрешение. Он похож на котёнка, что разлил молоко и все еще хочет есть.

Я делаю слабую попытку нарушить их диалог и тихо произношу:

— Я решила оста…

— Амо, нет! Ты в своём уме? — с жаром перебивает Мэкхья.

Я выпучиваю глаза от неожиданности, дедушка Хокин остаётся невозмутим и с интересом наблюдает за нами. Складывается впечатление, что его ситуация даже веселит.

Мэкхья обхватывает меня руками за плечи, вот вот готовый встряхнуть чтобы нейронные связи встали на место. Медальон предупредительно зажигается лиловым светом ослепляя его. Индеец тут же отпускает и отшатывается.

— Ты сам говорил, чтобы я выбирала сердцем.

— Я не мог такого сказать,— запыхаясь от злости произносит он.

— Сын храброго Кваху, оставь нас,— в полголоса, но тоном не

терпящим пререканий просит шаман.

Мэкхья бросает на меня очередной непонимающий взгляд, в котором грусть приправленная отчаянием, будто я его обманула, предала.

Но все же, он гордо встаёт, в очередной раз кланяется шаману и размашистым шагом покидает жилище.

— Мужчинам, особенно его породы, сложно отказаться от задуманного,— поясняет шаман,— но время и любовь меняют людей. Чаще всего это происходит незаметно и вот уже с новыми лучами солнца ты другой человек.

— Вы сказали, сын храброго Кваху? — уточняю я.

Старик вымученно улыбается.

— Того самого индейца что спас белое дитя? — допытываюсь.

И вдруг меня, как током ударяет. Все встаёт на свои места. Поэтому Мэкхья и злился, когда Точо называл его бледнолицем…

— Он сын Кваху, но лишь по духу,— разъясняет старик, — У каждого из нас есть цели в жизни, согласись Амо?

Я соглашаюсь.

— Так и у храброго Кваху цель была совсем не спасти ребёнка, а собрать щепки Священного дерева.

«Дерево, в которое попало молния считается для индейцев свящённым»?

— Но увидев дитя, он забыл о своём намерении и только вернувшись в резервацию, сообразил, что путь иногда важнее самой цели. Небеса преподносят нам дары, когда мы идём по верному пути. Ведь, долгие годы спустя, у храброго Кваху так и не появилось детей. Он обрёл куда больше, чем потерял. Но это уже совсем другая история.

Я мечтательно улыбаюсь, теперь понятны сомнения моего угрюмого индейца…

— Амо, сила медальона тяжелая ноша. У тебя на шее не просто украшение, а ключ в Царство духов. С его помощью вожди обретали небывалое могущество. Камень принадлежит нам и только нам. Как бы далеко он не был, в чьих грязных руках не побывал- он вернулся. Когда то, ради любви я предал своё племя и отдал его. Теперь меня ждёт расплата.

По телу бежит холодная дрожь, словно миллион иголок можжевельнику впиваются в кожу.

А шаман продолжает:

— Все знания уже заложены в тебя, они сидят глубоко в лабиринтах памяти, осталось только открыть для них душу.

Со временем, да возрадуется Великий Дух, ты научишься контролировать силу медальона. Ведь, вы одно целое. Но будь добра, впредь и отныне не игнорировать зов предков, иначе тебя ждёт наказание.

— Обещаю.

— Когда-нибудь и я приду к тебе….

Глаза мои загораются от предвкушения. Весь этот магический мир непонятен, затянут легкой паутиной дымки, но он манит, притягивает своей таинственностью.

Я будто всегда так и жила!

— В тебе течёт кровь твоей матери, Маниту. Это дух исцеления и врачевания, войны и разрушения. Только тебе решать куда примкнуть и в каких целях использовать мощь дарованную Великим Духом.

Какой бы путь ты не выбрала, помни…

Племя навсегда останется твоим домом.

А ты — моей единственной внучкой.