Россия, кровью умытая (сборник) - Артём Веселый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Николай Александрович, терпенья не хватает, в атаку бы, что ли… Так и так пропадать.
– Бегай, Юрик, грейся. Всем плохо, и все терпят.
Корниловцы, составив ружья в козлы и не обращая внимания на высокие разрывы шрапнели, боролись, тузили друг друга по бокам. Кадет, не теряя из виду своего взвода, начал бегать от межи до какого-то столбика и обратно. Обмерзшая шинель гремела на нем, как лубяная, закоченевшие пальцы еле держали винтовку, на прикладе которой настыла ледяная корка.
Офицерский Марковский полк, пользуясь темнотой, подобрался к самому берегу.
– Господа, господа, – вполголоса агитировал Марков, бегая по цепи и хлопая себя по голенищу плетью, – за ночь мы перемерзнем здесь, как суслики. Помощи ждать неоткуда. Надо решиться.
– Мы за вами в огонь и в воду.
– Благодарю, господа! Благодарю за доверие! – Генерал сорвал залепленную мокрым снегом папаху, перекрестился. – Ну, с богом! За мной! – И, подняв над головой винтовку, первым полез в речку.
Станица была взята…
Армия, передохнув, переправилась под Елизаветинской через реку Кубань и с трех сторон обложила город.
Бой гремел второй день, но победы не было.
Корнилов вызвал в штаб Неженцева.
– Здравствуйте, дорогой.
Неженцев начал было рапортовать о состоянии полка, но командующий раздраженно перебил:
– Отставить. Не до церемоний. Садитесь и рассказывайте. Когда будем в городе?
– К сожалению, Лавр Георгиевич, ничем не могу порадовать. Полк тает. Сегодня два раза ходили в атаку и не продвинулись вперед ни на шаг.
– Знаю, знаю. Я уже распорядился выслать на пополнение полка две сотни мобилизованных казаков. Хватает ли патронов? Каково настроение? Когда будем в городе?
– Патроны на подборе. Люди измотаны, засыпают в окопах. Настроение падает. Час назад, когда я приказал возобновить атаку, цепи… не поднялись.
– Что? – Командующий вскочил и отбежал в угол комнаты. – Корниловцы отказались идти в атаку? Позор! Позор!
Командир полка опустил голову.
– Значит, действительно дела неважны, – сказал Корнилов и задумался.
– Старого состава в полку осталось меньше половины, пополнения… сами знаете…
– Все это я прекрасно понимаю и лично вас, Митрофан Осипович, ни в чем не виню. Нужно поднять дух людей и внушить им, что город должен быть взят во что бы то ни стало.
– Слушаюсь.
– Почти два месяца, как мы выступили из Ростова, и до вчерашнего дня армия с честью выполняла все приказания своего командующего. Неужели теперь, когда осталось сделать одно усилие, ряды дрогнут? Нет! Я скорее застрелюсь, чем отступлю от города, – так и передайте полку.
– Лавр Георгиевич…
– На один наш выстрел большевики отвечают залпом. Против одного нашего бойца выставляют десяток… Медлить нельзя, иначе войска потеряют сердце. Сегодня же… Я вас больше не задерживаю. Желаю удачи. С богом!
Неженцев ушел и в тот же день был убит на позиции.
Начальнику штаба полковнику Барцевичу – Романовский был уже ранен – командующий продиктовал:...ПРИКАЗ
Войскам Добровольческой армии
ФЕРМА КУБАНСКОГО Марта 29, 1918 г.
ЭКОНОМИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА 12 ч. 45 м. утра.
№ 185
1) Противник занимает северную окраину города Екатеринодара, конно-артиллерийские казармы у западной окраины города, вокзал Черноморской железной дороги и рощу к северу от города. На Черноморском пути имеется бронированный поезд, мешающий нашему продвижению к вокзалу.
2) Ввиду прибытия ген. Маркова с частями 1-го Офицерского полка возобновить наступление на Екатеринодар, нанося главный удар на северо-западную часть города.
а) Ген. – лейтенант Марков – 1-я бригада, 1-го Офицерского полка четыре роты, 1-го Кубанского стрелкового полка один батальон, 2-я отдельная батарея, 1-я инженерная рота – овладеть конно-артиллерийскими казармами и затем наступать вдоль северной окраины, выходя во фланг противнику, занимающему Черноморский вокзал, и выслать часть сил вдоль берега реки Кубани для обеспечения правого фланга.
б) Генерал-майор Богаевский – 2-я бригада. Без 2-й батареи. 3-я батарея и второе орудие 1-й отдельной батареи. Один батальон 1-го Кубанского стрелкового полка и первая сводная офицерская рота Корниловского ударного полка – наступать левее ген. Маркова, имея главной задачей захват Черноморского вокзала.
в) Генерал Эрдели – Отдельная конная бригада, без Черкесского конного полка, – наступать левее генерала Богаевского, содействуя исполнению задачи последнего и обеспечению его левого фланга и портя железные дороги на Тихорецкую и Кавказскую.
3) Атаку начать в 17 часов сегодня.
4) Я буду на ферме Кубанского экономического общества.
Ген. Корнилов.
Город сотрясался от орудийной пальбы.
В ночном небе пласталось зарево пожаров – горели артиллерийские казармы, кожевенные заводы, дома и лавки на сенном базаре.
К городу – на огонь и гул – со всей Кубани устремлялись партизанские отряды. По степным дорогам пылили подводы с пехотой, летела кавалерия, и к вокзалу то и дело подкатывали эшелоны с Тихорецкой, Кавказской, Тамани, из Новороссийска.
У подъезда штаба обороны дежурили автомобили с потушенными огнями, вестовые держали наготове подседланных коней. На парадном, присев за пулеметом на корточки, покуривал печатник Астафьев. На лестницах и по коридорам спали вповалку.
Штаб обороны заседал беспрерывно.
Покровский перед бегством из города разгромил левые революционные организации. Много рядовых большевиков погибло в застенках, выловленные главари большевистского временного исполкома были уведены как заложники. Городская общественность руками и языками эсеров и меньшевиков помогала раде и сбором средств, и организацией благотворительных вечеров, и сколачиванием ученических дружин. Рада бежала, и политические ваньки-встаньки вызвались служить совдепам. У большевиков своих сил не хватало. Случалось, на должности директоров и управителей посылались люди, еле умеющие подписывать свою фамилию. Торжествующие говоруны были введены и в общественные организации, и в штаб обороны. С фронта хорошие вести, и работа штаба кипела – скрипели перья, пищали полевые телефоны, получив назначение, убегали агитаторы, сновали ординарцы и фуражиры, командиры прибывающих частей получали боевые задания. Но достаточно было разорваться где-нибудь поблизости шальному снаряду или пронестись тревожному слуху, и в штабе – паника: кто хватался за портфель, кто за чемодан, секретарь, комкая, рассовывал по карманам протоколы, в задохнувшейся тишине хлопали двери, ящики столов.
В углу зала на диване с мокрым полотенцем на голове лежал юный главком Кубано-Черноморской республики Автономов.
– Вставай, вставай, обормот, – расталкивал главкома его помощник Сорокин, вызванный в штаб на совещание. – На мягких диванах твое дело дрыхнуть да парады принимать, а воевать тебя нет.
– Доктора… – стонал пьяный главком. – Умираю.
– Плетей тебе хороших, поганец. Штатские вон уговариваются город сдавать, а ты и не чешешься.
– Иван Лукич, голубчик, – подступал к Сорокину один из самых влиятельных членов штаба, – вы не так меня поняли. Никто и не помышляет об отступлении. Я лишь предлагаю перенести штаб на вокзал, на колеса. Ведь ежели ворвутся кадеты, то нас, идейных, перевешают в первую голову, и революция, лишившись вождей, надолго заглохнет во всем крае.
– Перебьют, перевешают, бежать надо, бежать, – басил из угла другой член штаба. – Впустим белых в город, как в западню, а потом окружим и прихлопнем.
Сорокин возгорелся гневом:
– Штатская сволочь! Предатели! Забирайте свои зонты, калоши и валитесь к чертовой матери!.. Останусь без вождей, но с верными революции войсками. Город не сдам.
Большевики Петя Рыжов, Фрол и длинноволосый анархист Африканов наперебой кричали Сорокину, что они и сами не согласны со своими товарищами, но тот уже ничего не хотел слушать и, выхватив шашку, кинулся к дверям.
– На фронт, друзья, на фронт! Долг зовет!
Следом за ним, ровно собаки за хозяином, побежали телохранители – казаки Гайченец и Черный.
– Подлец! – кричал Сорокин уже на улице, остановив начальника гарнизона Золотарева. – На фронте кипит святая борьба, а у тебя в тылу убийства и грабежи не прекращаются. Пьяные шайки бродят по улицам, раздевают своих раненых и нагоняют панику на мирных жителей. Часовые на посту курят, разговаривают и никак не соблюдают правил устава. Я сам люблю выпить, но пью, когда боев нет.
Золотарев тянулся и бормотал извинения. Командующий ухватил его за плечи и принялся колотить головой о забор:
– Мерзавец… Всеми мерами рассудка и совести ты должен отрезвлять пропойц и громил, а ты сам пьянствуешь, грабишь и ночи напролет прогуливаешь со шлюхами.
– Прости…
– Ну, иди. На глаза пьяный не попадайся, застрелю. Приказываю немедленно восстановить и поддерживать в городе порядочек. Всякие безобразия подавлять силой оружия.
