Генерал Абакумов. Палач или жертва? - Олег Смыслов

Далее ему подчинялись: инспекция внутренней охраны, управление милиции, аппарат инспекции резервов, инспекция противопожарной охраны, старший инструктор, аппарат связи, финансовое отделение, секретариат.

По воспоминаниям одного из ветеранов ГБ, «в то время от территориальных Управлений ничего особенного не требовалось — выполняй указания Москвы и вовремя отчитывайся. Приказывали пересматривать дела на арестованных и осужденных — мы пересматривали, многих отпускали. Приказывали очистить оборонные предприятия от поляков, потенциальных вражеских агентов, — мы очищали».

Сын Берия Серго в книге про отца пишет: «В одну из таких групп включили тогда и Абакумова. Именно там он и выдвинулся. При его непосредственном участии было освобождено до 60 процентов заключенных, арестованных в Ростовской области. Потом пошла гулять версия, что Абакумов «освобождал заключенных огульно», зарабатывая на этом авторитет. Так это или нет, судить не могу, но доброе дело он сделал».

Например, все тот же Петр Кубаткин весной 1939 г., будучи старшим оперуполномоченным, назначается начальником Московского управления НКВД. Как подчеркивает М. Карих, новый начальник «там не застал практически ни одного сотрудника, звание которого было бы выше младшего лейтенанта. Большинство не имело ни соответствующего образования, ни профессиональных навыков. А между тем в наследство новому руководителю управления досталась масса незавершенных дел, возбужденных преимущественно по 58-й статье УК РСФСР: антисоветская агитация, вредительство, шпионаж. В общем потоке обвинений преобладали дела по антисоветской пропаганде. Рассмотрев часть этих дел, Кубаткин быстро разобрался, что они заведены без достаточных на то оснований. Более чем по 100 делам, заведенным по 58-й статье, он вынес мотивированное заключение об их прекращении, так что все арестованные по ней были отпущены на свободу.

Первые шаги нового руководителя спасли жизнь многим людям, но поддержки наверху не получили. Петру Николаевичу сделали внушение за увлечение «либеральной линией» и «легкий подход» к пересмотру дел».

Что-то подобное происходило и в Ростове, тем более после скандала с писателем Шолоховым. Но в инициативу благородства нового начальника УНКВД верится с трудом. Не те времена были, не те нравы…

21 августа 1938 г. был арестован профессор Лев Александрович Велихов (1875 г.р.). Он преподавал в высших учебных заведениях Новочеркасска и Ростова-на-Дону, часто выступал с лекциями в рабочих центрах Донбасса. В 1937 г. он получил инвалидность второй группы в связи с заболеванием сердца и был вынужден уйти на пенсию.

И вот арест и заключение под стражу во внутреннюю тюрьму УНКВД Ростовской области.

Как утверждает В. Шелохаев, «за время следствия, сроки которого неоднократно продлевались, его допрашивали 16 раз. Материалы следственного дела Велихова составляют пять томов. 63-летнего профессора обвиняли сразу по пяти пунктам 58 ст. Уголовного кодекса. Он якобы являлся «организатором и руководителем нелегальной организации кадетов в Ростовской области, которая вела активную борьбу против Советской власти путем вредительства, организации кадров для вооруженного восстания против Советской власти и создания террористических групп для совершения террористических актов над руководителями ВКП(б) и Советского правительства». Начальник УНКВД по Ростовской области B.C. Абакумов работал с размахом. Дело, в котором названы десятки имен бывших лидеров кадетской партии, сулило продвижение в карьере, и действительно вскоре он оказался на ключевых постах в НКВД СССР.

Сломив волю старого больного человека, следователи заставили его признаться в том, что он якобы с 1925 г. проводил контрреволюционную деятельность, регулярно встречался с бывшими членами ЦК кадетской партии в Москве и Ленинграде, получал от них соответствующие инструкции по формированию террористических групп в Ростове и Новочеркасске, готовил вооруженное восстание в казачьих районах, разрабатывал планы покушения на руководителей партии и правительства.

В показаниях зафиксированы фантастические сведения о том, например, что в кадетскую контрреволюционную террористическую организацию завербовано «свыше 1 млн граждан», что кадеты готовили покушение на Ленина в 1918 г.» и т. д. и т. п.

28 июня 1939 г. военный прокурор Северо-Кавказского военного округа отказался удовлетворить просьбу следственных органов об очередном продлении следствия, вызвал Велихова на допрос, а затем вынес решение об окончании дела в пятидневный срок.

На заседании Особого совещания в Москве 5 января 1940 г. профессору дали 8 лет с заключением в исправительно-трудовой лагерь, засчитав срок с 19 августа 1938 года.

Дальнейшая его судьба неизвестна.

Бывший генерал Георгий Николаевич Масляников (1868 г. р.) перед своим арестом 19 марта 1938 г., накануне семидесятилетия, работал главным бухгалтером артели «Геркулес». Потомок генерала В. Н. Белопольский в своем исследовании указывает: «Характерно, что обвинение было предъявлено много позже — 14 декабря 1938. Дело в том, что у следователя не было компрометирующих сведений (кроме главного по тому времени: перед ним бывший генерал!), поэтому он заявил: «Пишите о своей контрреволюционной деятельности». На ответ арестованного, что никакой контрреволюционной деятельности не ведет, последовали методы пыточного следствия: 9 суток заставили стоять «в стойке», не двигаясь, избиение кулаками по лицу и ногами по спине, оскорбления и, наконец, особенно мучительные избиения резиновыми дубинками.

Семидесятилетний старик понял, что сердце его не выдержит, и решил под влиянием сокамерников (среди них, конечно, были «подсадные утки») дать требуемые показания. Следователь снабдил его «программкой», и Масляников написал при помощи соседа по камере, что однажды к нему в артель явился ротмистр Дубровский, сказал, что он от генерала Артамонова из Парижа, и завербовал его в контрреволюционную организацию. Следователь взял показания, сказал, что это черновик, и он оформит протокол позднее. Это было 9 апреля 1938. После этого Масляникова не вызывали на допросы 8 месяцев…

На допрос генерал был вызван лишь 27 января 1939, затем было еще два допроса 7 февраля и 19 февраля 1939. Они показали, что следствие за это время получило, точнее, состряпало «улики».

Дело в том, что допрос сослуживцев Масляникова по «Геркулесу» не дал желаемого результата. Сослуживцы отзывались о нем хорошо, говорили, что он учил их бухгалтерскому делу, разговоров на политические темы не вел… Лишь один из них (культурник, кандидат в члены партии), стараясь выслужиться, показал, что Масляников был против Советской власти… поскольку на вопросы о зарплате отвечал: «Начислят сколько надо. Не мешайте работать, все равно ничего не поймете».