Язычество Древней Руси - Рыбаков Борис Александрович

К сожалению, до сих пор нет еще исследования, которое объединило бы археологические данные с обильным, но не систематизированным этнографическим материалом. Общая тенденция эволюции русской погребальной обрядности за VI - XIII вв. такова: обряд захоронения погребальных урн с прахом сожженного покойника в деревянных избушках-домовинах, существовавший около тысячи лет, сменяется захоронением в курганах-"могылах", что связано (как явствует из географии ранних курганов) со стремлением укрыть и уберечь прах предков от опасности.

Домовина с костями погребенных несомненно повлияла на известнейший фольклорный сюжет - "избушку на курьих ножках", в которой живет Баба-Яга - Костяная Нога, одно из олицетворений Смерти.

Курганы VI-X вв. скрыли от современников и потомков погребальные сооружения, но основное содержание обряда оставалось прежним - умерший предавался огню, его тело сжигалось на большом погребальном костре. Объектом культа предков становилось место захоронения горшка для еды, наполненного прахом предка. В IX-XI вв. происходит еще один существенный перелом в религиозном сознании наших предков - они отказываются от сожжения и переходят к ингумации, к простому трупоположению. Наличие массивной курганной насыпи позволяло хоронить прямо на земле или даже в насыпи, но постепенно устанавливается обычай вырывать для покойника яму.

Хоронили покойников головою на запад.( У радимичей (а частично и у других племен) существовала также и восточная ориентировка. См.: Седов В. В. Восточные славяне …, карта № 12.) Смысл такого трупоположения был в том, что глаза умершего были обращены на восток, на восход солнца - при ожидаемом в будущем воскресении воскресший увидит солнце в момент восхода. Постепенно устанавливался обычай хоронить в гробах или колодах, которые и в XIX в. именовали домовинами.

Пережитки трупосожжения в виде ритуальных костров на месте будущего погребения или у могилы ("дымы" XI в.) сохранялись вплоть до конца XIX в.( Карту трупоположений на кострищах у дреговичей, радимичей и кривичей составил В. В. Седов. См.: Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья М 1970, с. 115, рис. 31.)

Отказ от кремации во много раз увеличил количество вещей, сохраненных до вскрытия курганов археологами. Ранее "милодары", положенные с покойником, уничтожались сначала огнем "крады великой", а затем временем, а при погребении без огня могли уцелеть украшения, головное убранство, одежда, обувь и ряд различных предметов, сопровождавших умершего. По-прежнему покойникам клали в могилу посуду с едой и питьем, но её количество никогда не было так изобильно, как, например, в богатых черняховских погребениях; обычно ставили один-два горшка.

Женщин и девушек хоронили в подвенечном уборе; старух "опрятывали" более скромно.( Рыбаков Б. А. Древности Чернигова, с. 21.)

Переход от сожжения к простому захоронению произошел в основном на рубеже X и XI вв. Возможно, что в дальнейшем специальными разысканиями удастся уточнить эту дату или определить протяженность того отрезка времени, когда происходил этот процесс в разных концах Киевской Руси. Хронологическая близость отказа от кремации к крещению Руси (988 г.) подсказывала многим ученым сближение этих двух фактов, но, пожалуй, здесь проявляется одна из известных логических ошибок: "post hoc, ergo propter hoc" - "после того, значит, вследствие того". Полвека тому назад, полемизируя со А. А. Спицыным, я писал: "Очень легко толковать этот резкий перелом в религиозных взглядах древних славян влиянием христианства - это освобождает от поисков других причин, но христианство ответа все же не дает".( Рыбаков Б. А. Радзiмiчi, Минск, 1932, с. 123.)

Этот тезис сохраняет силу и поныне. Отказ от сожжения наблюдался в первый раз за пять веков до "рождества Христова"; второй раз - в II - IV вв., когда трудно предполагать крещение половины Черняховского населения и в третий раз переход от кремации к трупоположению начался в IX - X вв. В. В. Богомольников указал целый ряд несоответствий радимичских захоронений требованиям церковного канона: положение рук погребенных людей, восточная и северная ориентировка в ряде случаев и др.( Богомольников В. В. Причины изменения погребального обряда радимичей - В кн.: Древности Белоруссии и Литвы. Минск, 1982, с. 101.)

Христианские символы (крестики, нательные иконки) появляются в русских деревенских курганах не ранее рубежа XII - XIII вв. Кроме того, очень важным аргументом против мнения о том, что духовенство будто бы сумело изменить коренным образом погребальный обряд русской деревни уже к началу XI в., является полное отсутствие в церковных поучениях темы погребальных костров. В поучениях XI - XIII вв. бичуются ритуальные пляски, принесение жертв языческим богам, моление под овином, в бане, почитание мелких демонов, различные суеверия, но ни разу, ни в одном из поучений не говорится о старом языческом обычае сожжения покойников. Церковь, разумеется, должна была противодействовать кремации, которая не согласуется с христианскими канонами, но во времена Владимира Святого, когда происходила смена обряда, русская церковь была еще очень далека от русской деревни, еще не проникала туда и едва ли могла эту смену организовать. Отказ городского населения X-XI вв. от кремации, безусловно, прямо связан с принятием христианства. Одновременно с этим происходил повсеместный распад старых родовых отношений, рождалась соседская община, древнее слово "вервь", означавшее единство родственников, приобретало новый, обратный смысл. Вот с этим-то широким социальным процессом и следует, по всей вероятности, связывать не менее широкий по географическому охвату переход от сожжений с коллективным захоронением урн к простому погребению в земле, но с разведением у могилы ритуальных костров Однако следует сказать, что этими словами намечено только возможное направление поиска, но прямого ответа не дано.

Погребение умерших у славян и в древней Руси было, разумеется, обставлено многообразной обрядностью, о которой дает приближенное представление известный рассказ Ибн-Фадлана, иллюстрированный не менее известным полотном Семирадского (подробнее см. главу 7). Судя по тому, что в этнографическом материале вплоть до начала XX в. сохранялись пережитки древнего трупосожжения (разведение в некоторых губерниях костра на могиле), описания русских, украинских и белорусских похоронных обрядов, примет и суеверий, сделанные этнографами, могут быть в значительной степени ретроспективно углублены и в изучаемое нами время. Эту обрядность нужно подразделить на три группы: во-первых, обряды, связанные с приведением в надлежащий вид самого умершего и с изготовлением гроба-домовины. Во-вторых, процесс захоронения и, в-третьих, ежегодное поминовение умершего на его могиле (кургане). Из обрядов первой группы нам известны возрастные различия в женском уборе: девочек хоронили с очень скромными украшениями, девушек и молодых женщин хоронили в богатом подвенечном уборе; пожилых женщин (вероятно, от времени появления у них внуков?) убирали в последний путь скромно.( Рыбаков Б. А. Древности Чернигова, с. 21 )

Приведение покойника в надлежащий вид выражалось глаголом "спрятать", одного корня со словом "опрятный". По уцелевшим от времени деталям погребального обряда, открываемым при археологических раскопках, трудно разгадать весь многообразный ритуал похорон и более или менее полная реконструкция его по одним археологическим материалам невозможна. Возьмем, например, одну архаичную особенность: покойника на кладбище везли на санях. Владимир Святославич скончался в 1015 г. под Киевом 15 июля, в разгар лета, но тем не менее "възложыпе и на сани …". Владимир Мономах говорил о себе, что он написал свое знаменитое поучение детям "на санех седя", т. е. в конце своей жизни, готовясь уехать в последний путь. Этнографы зафиксировали эту подробность для XX в. (Словения), но в тысячах раскопанных славянских курганах нет никакого намека па эту деталь.