Евангелие от Иуды - Этьен Кассе

— Да нынче никто уже и не пытается атрибутировать его Иуде, насколько я понимаю…

— И правильно. А наша задача — просто попытаться понять, не является ли Евангелие вообще, скажем, средневековой подделкой… Или даже и не средневековой… Вот как ты полагаешь, эта самая тетка Фрида Чакос могла чем-то таким подзаняться, чтобы срубить бабла побольше?

— Да легко… Конечно, вряд ли она знает коптский. Но что ей стоило проплатить подобный проект какому-нибудь коптологу? Вот ты, Серега, — поинтересовался я, — если бы тебе предложили нормальные денежки, сочинил бы что-то в этом духе?

— Я-то? — Ларионов задумался. — Все надо рассматривать в определенном и совершенно конкретном контексте…

— А в принципе?

— А в принципе — да, легко, но при условии, что это не противоречит моим внутренним принципам и убеждениям.

— А противоречит?

— Бели честно, то нет.

— Слушай, — развеселился я, — давай колись: ты состряпал Иуду? А? И после этого свой проект назвал «Я — Иуда», потому как самое святое продал — за Фридкины сребреники?

— Успокойся, не я, — ухмыльнулся Серж. — Вот те зуб — если бы я написал, я бы вам сразу так и сказал: нечего париться, ребята, в этом тексте нет никакой тайны, потому как, собственно, и текста-то никакого нет (в смысле древнего)… А лучше нам заняться чем-нибудь другим… Давай лучше вот о чем подумаем: вот мы прилетели, вот посмотрели на дурацкий папирус… А дальше что?

— Что-что, искать Тайного Марка…

— Ну и где его искать будем?

— Например, пойдем по коптским монастырям, по библиотекам…

— И к Шенуде наведаемся?

— А он-то тут при чем?

— А вдруг он хранитель?

— Тогда и к Шенуде…

Наш в высшей степени содержательный диалог прервала стюардесса, предложившая прохладительные налитки; потом объявили, что самолет идет на снижение; потом мы сели и весь салон дружно поаплодировал пилоту. И наконец-то мы ступили на землю египетскую, древнюю, загадочную, коптскую.

Коптский музей

И вот мы в музее, проходим в зал, где выставлен скандальный манускрипт. Желтенькие папирусные листочки неприкаянно распластаны под стеклом. Ларионов внимательно разглядывает их и говорит:

— Генка, это муляж…

— Ты уверен?

— Конечно, уверен, текст ничего общего с тем, что в Иуде, не имеет… Тут про другое…

— Про что?

— Да какие-то Петр и Филимон обсуждают пер-вичность-вторичность очередного зона…

— И что мы будем делать?

— Что-что, пойдем предъявлять свои отношения куда-нибудь в дирекцию Музея.

И мы спросили у смотрителя о том, где можем пообщаться с администрацией, и по длинным коридорам дошли до приемной какого-то толстого лысоватого египтянина, который очень расстроился, когда мы начали задавать ему вопросы.

— Господин директор, — обратился к нему Серж на английском, — мы хотели бы посмотреть Кодекс Чакос…

— О да, — коверкая все, что только можно исковеркать, ответил египтянин, — я не есть директор, директор есть в отпуск, а я есть Али, менеджер… Кодекс Чакос — прекрасная папирус, мне думать, вы интересно…

— Мы не видели Кодекса Чакос и хотели бы на него взглянуть, — вступил я и протянул ему наши отношения.

— Очень хороший сохранился рукопись, — закивал он, дурацки улыбаясь.

— Господин Али, то, что выставлено в зале, — не Кодекс Чакос и не Евангелие от Иуды — прервал его Ларионов.

— Иуда, Иуда, — казалось, он ничего не понимает.

— Не Иуда, я коптолог и прочитал текст, это совершенно другой памятник.

— Али не читать коптски… — пролепетал менеджер. — Я не знать…

— Я знать, — Ларионов прервал Али, — Кодекс Чакос находится где-то в запасниках Музея, не правда ли?

— Не знай, — насупился египтянин.

— Или его еще не передали вам?

— Не знай, — снова сказал он и даже зевнул, показывая, как скучно и неинтересно ему с нами общаться.

— Али, а ты любишь Америку? — спросил его я. От неожиданности он даже закрыл рот на полузевке. — А их президентов?

— Не понимай, — неуверенно пробормотал он.

— Вот, например, Франклина, — и я показал ему зеленую купюру.

— Умный человек, — покачал головой Али, но я не понял, о ком это он так лестно отозвался — обо мне или о Франклине.

— Знаешь, американские президенты хотели бы пожить у тебя, они специально приехали к тебе в гости… Но чтобы принять их, тебе нужно сделать маленький пустячок — показать нам Кодекс Чакос.

— Сколько? — сразу по-деловому осведомился он.

— Пятьсот, — показал я ему пять бумажек.

— Пошли, — он встал из-за стола.

Кодекс Чакос, здравствуй и прощай!

Мы опять шли нескончаемо длинными коридорами и наконец оказались перед бронированной дверью с кодовым замком. Али быстро набрал комбинацию чисел, и мы вошли в небольшое сухое и прохладное помещение, где под стеклянным колпаком лежал некий манускрипт.

— Вряд ли я смогу вам разрешить взять его в руки, — в голосе Али слышались вопросительные интонации.

— Шестьсот?

— Только посмотреть из моих рук…

— Семьсот?

— Хорошо, можете посмотреть сами, но всего в течение пяти минут…

— Десять Франклинов, и ты вытаскиваешь нам папирус и запираешь нас здесь на час!

— Но отдать мне фотоаппарат!

Али не смог бороться с искушением и совершил, конечно же, должностное преступление. Впрочем, фотокамеру нам ему пришлось отдать, тут уже не работали никакие посулы с нашей стороны.

И вот мы с Ларионовым остались наедине с рукописью. Он вытащил сильную лупу, пинцет, блокнот. После тщательного осмотра рукописи Серж пришел к следующим выводам.

Степень сохранности документа такова, что не дает возможности точно датировать его. В первую очередь, не может быть датирован папирус, который для восстановления был подвергнут химической обработке. Впрочем, совершенно очевидны следы подстаривания документа. Однако нет возможности далее с точностью до века установить, когда оно могло быть произведено. Ориентировочно материал можно было бы отнести к XIV–XVI векам, впрочем, ни о какой точности речи идти не может. Написание букв — скорее стилизованное под коптскую скоропись III–IV веков, нежели сама скоропись. Чернила использованы, вероятно, изготовленные по древнему рецепту, нет возможности установить, когда именно.

Из всего этого следует, пожалуй, одно: как мы и предполагали, Евангелие от Иуды, во всяком случае тот его список, который мы держали в руках в Коптском музее в Каире и который считается сегодня единственным, — поздняя подделка. Возможно, этот список был сделан с более раннего; возможно, гностическое Евангелие от Иуды в самом деле существовало в первые века нашей эры, наука всегда делает такие допущения. Однако то, что найдено, особой ценности не представляет, шумиха, раздутая вокруг данного папирусного кодекса, вызвана необходимостью как-то вернуть деньги, вложенные, если верить этой информации, в его покупку — и раскрутку тоже.

Что же касается содержания Евангелия от Иуды, то оно оригинально и представляет собой попытку безымянного автора реформировать традиционные церковные взгляды на Иуду Искариота как на предателя. Судя по тому, что в тексте делается упор на духовную сущность Христа и ведется изложение космологической теории, принятой у гностиков, Евангелие было составлено именно в гностической среде.

И снова на поиски

После просмотра Кодекса Чакос мы попытались закинуть удочку Али на предмет Тайного Евангелия от Марка. Однако наш толстый менеджер так искренне и старательно таращил на нас глаза и разводил руками, что мы поверили: в Музее этого документа точно нет. Да и правильно это было: не должно все быть так просто. Если мы сразу осмотрели Евангелие от Иуды, как и предполагалось, то с Марком у нас должны, что тоже предполагалось, возникнуть сложности. Мы решили немного отдохнуть в отеле и прикинуть, куда можно и должно в первую очередь направить свои стопы в поисках полумистического документа.

Это был последний мэйл, который мы получили от Таманцева и Ларионова. Сначала их молчание было нами интерпретировано как перебои с Интернетом или недоступность техники (вообще-то Серж: взял с собой ноутбук, но ясно, что с ним могут куда-то не пустить, у него может разрядиться аккумулятор, а заряжать окажется негде, да мало ли еще каких подлянок может подкинуть комп?). Потом мы начали понемногу волноваться и пытаться до них дозвониться, однако у нас ничего не выходило: оба мобильника наших приятелей были отключены или находились вне зоны действия сети. Мы расстроились, но утешили себя тем, что, возможно, просто-напросто возникли какие-то проблемы с роумингом или сеть в Египте просто плохая, да мало ли что может произойти и с сотовыми телефонами тоже… Однако на пятый день их молчания нам стало совсем нехорошо, мы не находили себе места и не знали, в какие колокола бить, когда в дверь позвонили…