Последний властелин (СИ) - Владимиров Александр Владимирович

Уже отшумели бурные шестидесятые, время бунтующих студентов, любвеобильных хиппи и кричащих битлов. А для изолированной от мира Таис время словно остановилось. Не общаясь с подругами и друзьями, она была пленницей замкнутого пространства: дом, сад и больше ничего. Оставался таинственный коридор, по которому она продолжала совершать прогулки. Чем дальше, тем острее для нее вставал вопрос: почему никто, никогда о нем не говорит? Почему там глазки?

…В ту ночь Таис как обычно отправилась в свое путешествие. Вначале она заглянула в комнату отца. Ниэгро сидел в кресле, что-то писал. И вдруг бросил ручку, подскочил как ужаленный. Таис отпрянула, прижалась к стене. Она решила, что он заметил ее!

Таис задрожала, хотела бежать из коридора, однако потом сообразила, что отец никак не мог ее увидеть. На всякий случай девочка вновь посмотрела в глазок. Однако увидеть ничего не удалось, Ниэгро выключил свет. «Уйду я лучше!» — решила Таис, но на прощание все-таки заглянула к матери.

Здесь горел приглушенный свет, однако самой Оливии не было. И тут из ванной… появилась незнакомая женщина.

Таис, впрочем, не только поразило появление в спальне матери незнакомки, но и сам ее вид. Глаза женщины так сильно-сильно обведены черной краской, губы точно вымазаны кровью, в ярко-рыжих волосах плясали, переливаясь всеми цветами радуги, красные искры. Женщина подошла к зеркалу, улыбнулась хищной улыбкой и накинула темный плащ, скрывший ее ярко-зеленое платье с глубоким вырезом…

Девочка в ужасе отпрянула. Она не могла понять, что делает здесь эта страшная женщина? И где сама мама?

Таис долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок и билась, билась над решением загадки. Она успокоилась только утром, когда увидела мать за завтраком. Ничего особенного ни в ее поведении, ни в ее взгляде не было. О чем-либо спросить ее Таис не посмела.

Весь день она была сама не своя. Однако кого это интересовало? Мать, как обычно, и не посмотрела в ее сторону, а отец хмурил брови. Таис даже думала поговорить с Мишель, осторожно выведать у служанки: нет ли у мамы подруги с рыжими волосами? И опять что-то остановило девочку от любых расспросов. Она решила, что разузнает все сама.

Она едва дождалась ночи, поспешила в библиотеку, проникла в черный коридор. Теперь ее интересовала только одна комната — ее матери!

Оливия сидела за туалетным столиком, расчесывала белокурые волосы, потом собрала их в единый пучок, заколола на макушке. «Мамочка, я так рада, что это ты!» — шептали губы Таис. В тот момент девочка позабыла об ужасной рыжеволосой даме.

Но какая-то странная мама сегодня! Такой яркий грим на лице, а губы накрашены помадой, напоминающей кровь. И тут Оливия достала рыжий парик, водрузила его на голову.

— Это же… Это же! — чуть не закричала Таис.

Перед ней была вчерашняя рыжеволосая женщина.

Глава тринадцатая

«Ее необходимо убить»

…Ниэгро вышел из дома. Стояло раннее утро, первые лучи солнца падали на зеленую листву, украшенную, точно хрустальными слезинками, капельками росы. Природа радовалась пробуждению ото сна, наполняя этой радостью и человеческие сердца. Однако брови Властелина были нахмурены. Проблемы последнего времени наваливались на него свинцовой тяжестью.

— Брось, Ниэгро, — сказал он себе. — Ты красив, и тебе всего сорок. Жизнь у мужчины в этот период только начинается. Чего паниковать? Империя Властелинов хоть и подорвана, но еще жива. Со мной считаются, уважают и боятся!.. Вот если бы раздобыть новые средства. Найти бы людей, которые согласились вложить деньги в мои проекты.

Он понимал, как сложно это сделать. Многие финансисты поспешили поставить на его банках и страховых компаниях крест. В газетах грязные писаки стряпали статейки, мол, корпорация Ниэгро протянет от силы лет пять. Откуда-то вытащили данные о «грязных деньгах» Властелинов. Что, мол, здесь были и наркотики (правда, доказательства оказались слишком поверхностные; Киль их за это заставит заплатить!), и оружие, что во время войны дед Ниэгро дружил и с Гитлером и с Черчиллем одновременно, и так далее и тому подобное. Иначе говоря, вся стая ополчилась на зверя, в предвкушении его скорой смерти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Не дождетесь моей смерти, господа!»

Он завидовал предприятиям Ирины Дубровиной, которые в последнее время процветали. Вот если бы соединиться с ней. «Тварь! Отказала во всем своему родственнику. Недаром говорится: курица — не птица, теща — не человек!

Если бы старуха отдала концы. Тогда бы Оливия стала наследницей. А что понимает Оливия в бизнесе? Ничего! Я бы захватил эти денежки! А еще уникальные драгоценности семьи Дубровиных. Говорят, эту коллекцию оценили в несколько миллионов. Вот бы и их тоже!..»

Ниэгро вздохнул: «О чем говорить, если старуха проживет еще незнамо сколько. Нас всех переживет…»

И тут будто кто-то шепнул ему: а почему ПЕРЕЖИВЕТ? Старые должны уступать место молодым.

«Старые должны уступать место молодым!» — повторил Властелин, вспомнив, сколько раз он в своих мечтах видел Ирину в гробу и даже мысленно убивал ее.

Некоторое время Ниэгро находился в крайнем возбуждении: курил, нервно прохаживался взад-вперед. Пойти на убийство?.. Это слишком даже для него.

«А почему «слишком»? Ты давно это решил! Только боялся себе признаться».

«Боялся признаться, — судорожно рассмеялся Ниэгро, — империя Властелинов слишком сильно подорвана! Никто из серьезных финансистов не согласится вложить деньги в мои проекты! Мне нужны средства, иначе…»

Об ином он даже не хотел думать! Для привыкшего к роскоши Ниэгро жизнь простого, незаметного человека со скромным достатком — хуже смерти. Чтобы не умереть самому, нужно покончить со старухой!

Он не заметил, как за рассуждениями вошел в окружающий усадьбу лес. И сразу увидел Чака, проводившего утреннюю тренировку: руки мелькали, точно молнии, удары так и сыпались по воображаемому противнику. Эта картина и подтолкнула Ниэгро к окончательному решению. «Вот кто поможет осуществить мой план! Чак бесконечно предан! Он не откажется…»

Но как ему сказать? Это ведь не щенка придушить! Надо действовать осторожно, не спугнуть ненароком.

— Привет, Чак! — подошел к нему Властелин.

— Здравствуйте, хозяин, — Чак почтительно поклонился, но Ниэгро неожиданно протянул ему руку и мягким голосом спросил:

— Как дела? Что-то в последнее время нам не удавалось поговорить по душам.

— Все в порядке, хозяин.

— Брось! — махнул рукой Ниэгро.

Чак недоуменно посмотрел на него, и Властелин пояснил свою мысль:

— Это для других я тебе хозяин. А на самом деле друг. Ведь так?

— Наверное, — замялся Чак. — Быть вашим другом для меня великая честь.

— А как же иначе, — Ниэгро пустился в «философские рассуждения». — Я доверяю тебе свои тайны. Главные тайны! Нет, ты не просто мой друг. Ты мой брат!

Привыкший к безоговорочному подчинению Чак был на вершине счастья. Сам господин Ниэгро, великий Властелин, назвал его братом.

— За вас, хозяин, в огонь и в воду.

Чак обратил внимание, насколько у Ниэгро грустное лицо, а в глазах — боль и страдание. Он осмелился задать вопрос:

— Вас что-то беспокоит?

— Ох, Чак! Ты осведомлен о моих делах лучше других. Один провал следует за другим. Еще немного, и от фамилии Властелин останется пустая формальность.

— Неужели ситуация настолько сложная? — тихо спросил Чак.

— Сложная? Не то слово: безнадежная!

— И нет никаких средств?..

Ниэгро посмотрел на него задумчивым взглядом:

— Есть одно средство. И есть человек, способный помочь мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кто он? Где его найти? — Чак догадался, что Властелин не случайно завел с ним разговор.

— Это ты, Чак, — ответил Ниэгро.

— ?!!

— Многие годы, нет, столетия, наши предки были вместе. Нам вместе быть и дальше. Ведь так?

— Конечно, хозяин.

— Тогда помоги мне!

— Все, что прикажете.

— Приказывать в таком деле не могу. Я прошу…