Рассказы из всех провинций - Ихара Сайкаку

Жил в той деревне человек по имени Окамура Дзэндаю со своей женой. Обоим уже перевалило за сорок, а детей все не было, и они очень из-за этого печалились. Из года в год ходили они молиться в храм Ацута,[137] что в провинции Овари. И молитвы их, наверно, были услышаны, потому что бог наконец-то послал им чадо. Родилась у них девочка, да такая прелестная, что ни один младенец в селении не мог с нею сравниться. Девочка росла и в пять лет уже умела читать и писать, хотя никто ее этому не учил, в семь лет стала слагать стихи, а в одиннадцать научилась ткать шелк цумуги.[138] Ткали все как будто одинаково, только другим женщинам, чтобы соткать штуку шелка, требовалось целых три дня, она же управлялась за полдня. И получалось на редкость красиво. Не удивительно, что семья ее вскоре разбогатела. А поскольку ко всем своим достоинствам девушка была еще и глубоко верующей, люди прозвали ее новой Тюдзё-химэ.

Первого числа каждого месяца она совершала паломничество в храм Яцуруги, и хотя путь туда был неблизкий, всегда возвращалась домой в тот же день. Это казалось настолько неправдоподобным, что кто-то из жителей селения попросил ее рассказать о своих паломничествах, и девушка подробно описала Овари, а также все, что встречается на пути туда. Порасспросив других людей, человек этот убедился в том, что все, рассказанное ею, — истинная правда. Теперь оставалось лишь удивляться чудесным способностям девушки.

Но вот девушке минуло пятнадцать лет. Была она красавицей, какую и в столице нечасто встретишь. Все юноши селения, сгорая от любви, мечтали заполучить ее в жены и на правах зятя войти в дом к Дзэндаю. Между тем родители девушки, изрядно разбогатев, не хотели отдавать дочь, которой они гордились, кому попало и никак не могли выбрать ей достойного жениха. Наконец, после длительных поисков и расспросов, прослышали они о человеке по имени Сугэгаки Ихэй, старосте соседней деревни. Он торговал лесом и жил в большом достатке. Был у него сын, Иноскэ, за него-то и просватали они свою дочь.

И вот тут произошло диво. Воспылав любовью к мужу, девушка сразу же лишилась чудесной способности в один день добираться до Яцуруги и возвращаться обратно, шелк она теперь ткала не быстрее, чем остальные женщины, лицо ее огрубело, а повадки стали такими же, как у любой неотесанной деревенской жительницы.

— Вот какие чудеса бывают на свете! — сказал напоследок хозяин постоялого двора.

Из сборника

«Записки о хранителях самурайской славы»

Мелодия печали,

или Женщины, вдруг ставшие музыкантшами

Однажды в город Хиросиму провинции Аки приехал из столицы известный мастер игры в ножной мяч Карэки Такуми. Он обучал этой игре всех, кому была охота учиться, и вскоре среди самураев не осталось ни одного, кто не увлекся бы ею, так что в тихие безветренные вечера везде были слышны звуки ударов по мячу. Вообще, что касается развлечений, то жители тех мест падки на всякую новизну.

Жил в то время в Хиросиме самурай по имени Фукусима Ансэй, состоявший в родстве с властителем провинции. Удалившись от служебных дел, он вел привольную жизнь и весьма увлекался игрою в мяч. Однажды в Праздник встречи двух звезд[139] он пригласил к себе друзей и устроил состязание. Был в числе приглашенных и младший брат Торикавы Хаэмона по имени Мураноскэ. Хотя ему минуло восемнадцать лет и он уже выбривал волосы углом на висках, лицо его все еще хранило черты юношеского очарования.

День уже клонился к вечеру и игра подходила к концу, когда кто-то напоследок не рассчитал силу удара и подбросил мяч слишком высоко, так что он перелетел через ограду и упал в соседний сад. Мураноскэ подбежал к забору и увидел, что мяч застрял в ветках кустарника хаги. А еще он увидел близ моста, перекинутого через озерцо с чистой водой, девушку, которая была скорее всего дочерью владельца усадьбы. Поверх нижнего кимоно из узорчатого белого шелка на алом исподе на ней было надето нарядное фурисодэ с рисунком в виде кипарисовых вееров, подвязанное поясом, сплетенным из крученых лиловых нитей. Небрежно уложенные волосы посередине перехвачены золоченым шнурком мотоюи.[140] В руке вместе с веером, украшенным кистями, она держала листья тутового дерева.

«Должно быть, на этих листьях написаны стихи, которые она собирается принести в дар Ткачихе», — подумал Мураноскэ. И верно, девушка опустила листья в воду и повернулась, чтобы уйти. В тот миг она была прекрасна, как фея, сошедшая с небес.

При одном взгляде на девушку сердце юноши пришло в смятение, и он, отбросив стыд, заговорил с ней.

— Извините за дерзкую просьбу, но не могли бы вы подать мне тот мяч?

Не побоявшись замочить росой рукава своего платья, девушка раздвинула густую траву, достала мяч и поднесла его к тому месту у изгороди, откуда доносился голос. Принимая мяч, Мураноскэ задержал руку девушки в своей. Молодые люди взглянули друг другу в лицо, и этот взгляд заронил в их сердца любовь.

В это время в сад вышли служанки девушки, и Мураноскэ поневоле пришлось удалиться. Переодевшись после игры, он нарочно задержался в доме Фукусимы, снова подошел к изгороди и заглянул в соседнюю усадьбу. Девушка, которой до сих пор не часто приходилось видеть мужчин, пожалуй, впервые почувствовала любовное томление и тоже вышла в сад. Теперь они могли обменяться несколькими словами, не опасаясь быть услышанными.

— Сейчас уже мне нет нужды писать вам о своих чувствах, — сказал юноша. — Я хочу проникнуть в ваши покои и остаться с вами наедине.

— Я буду ждать вас, — отвечала девушка.

В ту же ночь под покровом темноты Мураноскэ на свой страх и риск перелез через высокую ограду и пробрался в сад. Девушка сдержала обещание и, раздобыв ключ от калитки, провела его в свою спальню. Здесь влюбленные поклялись друг другу в вечной верности и, надкусив мизинцы, смешали кровь и начертали ею на исподнем друг друга слова клятвы. С тех пор они уже больше не тратили время на взаимные заверения в любви и каждый раз, оставаясь наедине, горевали лишь о том, что так быстро летят ночные часы. С каждым днем их все сильнее влекло друг к другу, как это бывает с любящими сердцами. Сколько раз они встречались — о том было ведомо лишь бархатному изголовью в комнате девушки, и вот однажды, глядя на распустившиеся цветы сливы, она захотела отведать кислых зеленых плодов, да и живот у девушки начал мало-помалу округляться. Одним словом, стало ясно, что она понесла.

Между тем отец девушки, самурай по имени Фудзисава Дзиндаю, отслужил положенный срок при дворе сегуна в Эдо[141] и на возвратном пути домой решил заехать в городок Хамамацу провинции Энсю, чтобы навестить своего брата Дзиндзаэмона. Второму сыну брата — Дзимпэю в ту пору как раз исполнилось девятнадцать лет, сложения он был богатырского и отличался недюжинной силой. Обрадовался Дзиндаю и, хотя юноша доводился ему племянником, решил сделать его приемным сыном и выдать за него свою дочь Кого, с тем чтобы потом самому удалиться на покой. Решив таким образом, он вместе с племянником вернулся домой в Хиросиму и рассказал о своем намерении жене, чему та несказанно обрадовалась. Заручившись согласием своего господина на то, чтобы взять Дзимпэя в дом приемным сыном, Дзиндаю не теряя времени занялся свадебными приготовлениями. Узнав об этом, Кого, однако, не выказала радости и обратилась к матери с такими словами:

— Я знаю, что идти против воли родителей — значит проявить дочернюю непочтительность. Однако наш мир — лишь временное обиталище человека, а жизнь наша столь же мимолетна, как сон. Благостен только путь, указанный Буддой, и я хочу, следуя этому пути, обрести загробное блаженство. Посему я решила остаться свободной от супружеских уз, облачиться в черную рясу и уединиться в каком-нибудь монастыре. Что же до господина Дзимпэя, прошу вас, найдите ему другую невесту.

Услышав от дочери подобные речи, мать удивилась и принялась всячески ее отговаривать, но девушка была непреклонна. На всякий случай мать решила сохранить этот разговор в тайне, но Дзимпэю каким-то образом стало известно о нем, и он затаил в душе обиду и горечь.

И вот однажды среди ночи Дзимпэй увидел крадущегося к дому Мураноскэ и, призвав на помощь слугу, которого привез с собой из Хамамацу, устроил под деревом засаду. Когда же на рассвете Мураноскэ покидал покои возлюбленной, Дзимпэй вместе со слугой напали на него и тут же убили.

Узнав, как было дело, Кого схватила копье и приготовилась отомстить убийце, но кормилица ее удержала.

— Вы еще успеете отомстить, — сказала она Кого, — теперь же вам надлежит покинуть сей дом. — С этими словами кормилица взяла девушку за руку и, воспользовавшись суматохой в доме, вывела ее через задние ворота.